1974 Нет приказа «Отползать!» — Пошло по цепи слово, Роты оставляли высоту, А связной забыл про часового, Вросшего с винтовкой в темноту… Что случилось, понял тот не сразу, Но еще сумел бы отойти — Только у солдата Без приказа Отступать заказаны пути… Рассвело. Согнулся он в траншее — Хорошо, что ростом невысок. От движенья каждого по шее Тек за ворот медленный песок. Поползли шинели на нейтралку — Странного нерусского сукна. Значит, точка… Ребятишек жалко — Как поднимет четверых жена? Старшему исполнилось пятнадцать, Младшему сравняется пять лет… Есть еще, есть время попытаться Ускользнуть, Да вот приказа нет! 1974 Окопная звезда И вот она — Родного дома дверь. Придя с войны, В свои неполных двадцать Я верила железно, Что теперь Мне, фронтовичке, нечего бояться. Я превзошла солдатский курс наук — Спать на снегу, Окопчик рыть мгновенно, Ценить всего превыше слово «Друг» И слову «враг», Понятно, знала цену. Изведала санбатов маету… Одно не знала — Никому не надо Теперь Мое уменье на лету, По звуку различать калибр снаряда, Ужом на минном поле проползать, А если нужно — В рост идти под пули. (В хвосте за хлебом у меня опять — В который раз! — Все карточки стянули…) Меня соседки ели поедом: — Раззява, растеряха, неумеха! — Меня в свой черный список управдом Занес, как неплательщицу, со вздохом. Но главное, Что сеяло испуг Во мне самой И подрывало силы, — Неясность, Кто же враг тебе, Кто друг; На фронте Это невозможно было… И все-таки Сейчас, через года, Я поняла, солдаты, слава богу, — Окопная кристальная звезда В то время Освещала нам дорогу. И все-таки Она нам помогла Там, где житейские Бушуют войны, Не вылететь Из тряского седла И натиск будней Выдержать достойно, Уметь спокойно презирать иуд, Быть выше Злости, зависти, наживы, Любить любовь, Благословлять свой труд И удивляться, Что остались живы. 1974
Болезнь Рентген. Антибиотики. Микстуры. Как Травиата, кашляю всю ночь. И сокрушается профессор хмурый, Что он ничем не может мне помочь. Совсем обескуражен столп науки, Мне даже где-то жаль его чуть-чуть. Острей овал лица, прозрачней руки, И куролесит в градуснике ртуть. А если вдруг полночною порою В беспамятство ныряю, как под лед, Опять военной становлюсь сестрою И раненого волоку в санвзвод. Пороховой захлебываюсь пылью, Рывок, бросок — спасительный кювет. Еще одно, последнее усилье, И… жалко мне, что отступает бред. 1974 «Когда железо плавилось в огне…» Когда железо Плавилось в огне, Когда стальными Становились люди, Могла ли думать, Что навеки мне Щитом Воспоминанье это будет? И впрямь, Чего бояться мне теперь, Когда пережила Такое лихо? Ну, не поймут. Ну, не откроют дверь, А после скажут, Что стучалась тихо. Пускай посмотрят косо на меня, Пускай недодадут чего-то где-то: Подумаешь!.. Колючая стерня — Обыкновенная тропа поэта. Страшна лишь боль разлук Да боль утрат — Куда от них И в мирной жизни деться? А от уколов Защищен солдат: Рубцы и шрамы — Прочный щит для сердца. 1974 Кассир Он много лет Сидит в одной сберкассе, Возможно — двадцать, Может — двадцать пять. Он хром. И лысина его не красит. Ему рукой до пенсии подать. Сидит всегда В сатиновом халате, Пиджак и брюки Истово храня. Полтинник без раздумий Не истратит, Свою жену боится, как огня. Но в День Победы, Пробудясь до света, Он достает, Торжественен и строг, Из старого потертого планшета С отбитою эмалью орденок. Потом стоит он В театральном сквере Часами, с непокрытой головой — Стоит комбат, И веря и не веря Во встречу с молодостью фронтовой. |
