1959 «Ты помнишь? — в красное небо…» Ты помнишь? — в красное небо Взлетали черные взрывы. Ты помнишь? — вскипали реки, Металлом раскалены. Каждое поколение Имеет свои призывы: Мы были призывниками Отечественной войны. В буре больших событий Люди быстрее зреют: Мы Родине присягали В неполных семнадцать лет. Дружили в боях вернее, Любили в боях острее, Сильнее горело сердце, Стуча в комсомольский билет. Сердце всю жизнь не может Так беспокойно биться — Больно такому сердцу, Тесно ему в груди… Други мои, ровесники. Нам ведь уже за тридцать! Други мои, ровесники, Молодость позади! Кажется, нам простительно Немного увязнуть в быте, Други мои, ровесники, Кажется, не секрет, Что даже призыв эпохи, Ветер больших событий, В тридцать не так волнует, Как в восемнадцать лет… Что ж так меня тревожит Голос локомотива? Что же зовут, как в юности, Дорожные огоньки? Да, каждое поколение Имеет свои призывы, Но мы, поколение воинов, — Вечные призывники. 1960 «Я помню: поднялся в атаку взвод…» Я помню: поднялся в атаку взвод, Качнулась земля родная. Я помню: кто-то кричал: «Вперед!» — Может, и я, не знаю. Ворвались в немецкие блиндажи Мы на сыром рассвете. Казалось, стоит на свете жить Ради мгновений этих. …Я помню: в тиши тылового дня, Где-то на формировке, Впервые в жизни моей меня Обнял лейтенант неловкий. И руки мои не сказали: «Нет!» — Как будто их кто опутал, И думалось: я родилась на свет Ради такой минуты. …Я помню: в родильном покое — покой, Он мне, беспокойной, странен. Здесь тихо, как вечером над рекой, Плывут, словно баржи, няни. Мучения, страхи уже позади, Но нет еще трудных буден. Я думала, дочку прижав к груди, Что лучше минут не будет. …Я помню другое рождение: в свет Моя появилась книга. И снова казалось — сомнений нет, Счастливей не будет мига. Но сколько еще таких же минут Мне довелось изведать. Да здравствует жизнь! Да здравствует труд! Да здравствует радость победы! А если приходится нелегко, Меня не пугает это: Да здравствует жизни великий закон — Смена зимы и лета! 1960
Проводы Вопреки столичному порядку, Городским привычкам вопреки, Плачет, разливается трехрядка На проспекте у Москвы-реки. На глазах сконфуженной милиции, «Москвичам» и «Волгам» на беду, Молодухи с каменными лицами И поют и пляшут на ходу. А за ними, в окруженье свиты Из седых, заплаканных старух, Паренек студенческого вида Про камыш во весь горланит дух. Знать, на службу провожают хлопца. Не на фронт, не в бой. А посмотреть — Столько горьких слез сегодня льется, Будто бы уходит он на смерть. Но старух осудишь ты едва ли, — Не они ли в сорок первый год Молча, без рыданий, провожали Нас с тобою в боевой поход? 1960 На танцах В шуршащих платьицах коротких — Капроновые мотыльки! — Порхают стильные красотки, Стучат стальные каблучки. А у стены, В простом костюме, Не молода, Не хороша, Застыла женщина угрюмо — Стоит и смотрит, не дыша. Скользнув по ней Бесстрастным взглядом, Танцор другую пригласит. Чужая юность Мчится рядом И даже глазом не косит… Нет, В гимнастерках, Не в капронах И не на танцах, А в бою, В снегах, войною опаленных, Ты Юность встретила свою. До времени Увяли щеки, До срока Губы отцвели, И юность уплыла До срока, Как уплывают корабли… И я, счастливая, не знаю, Чем в эту праздничную ночь Могу тебе помочь, родная, Чем может кто-нибудь помочь? |
