В кабинете Хант достал привычное уже таргенайское, разлил по бокалам, глядя в тёмную жидкость так, будто пытался проникнуть в её мысли. Владыке вдруг вспомнился застарелый ожог мёртвой водой — когда он вновь научился ходить и даже бегать, то тоже несколько лет не мог избавиться от привычки прислушиваться к ноге: не подведёт ли в самый ответственный момент?

— Ну что — пора? — готов-то готов, но умирать не хотелось, сколько лет, со счёта сбился, а всё ещё не хочется. И не устал вроде, и радости жизни ещё интересуют, и не знаешь, куда отправишься, как решит тот, о котором здесь не говорят? Впрочем, он не боялся. Как жил, так и будет. Но дочку увидеть хочется. И Талину увидеть хочется, но… это было так давно… Нет, он обязательно её найдёт, даже если придётся искать вечность, и останется с ней навсегда… и… и именно поэтому хотелось бы как можно больше дать сейчас Аремиилиннь. Вся оставшаяся жизнь — для Аремиилиннь. Талина подождёт ещё немного.

— Поборемся, — всё как всегда, и улыбается Ильм привычно, но в глазах по-прежнему не исчезает едва уловимая растерянность. — Извини, но в этот раз тебе придется постоять в сторонке. Не хватит у меня сил и тебя контролировать, и им заниматься. Я уж сам, ладно? Плохо одно, кто-кто, а он сразу поймёт, что я не форме. Ты же ведь это тоже видишь? Но всё равно не лезь, будет только хуже.

— Когда… — Дерек напрягся. Сколько у него осталось: день, два? Жена уже в южных землях — слов прощания не было, только взгляд.

— Завтра выезжаем, — Ханту-то что — найдёт другого владыку, не первый раз, не последний. — Да ты не переживай, и к жене вернёшься, и дочку ещё увидишь. Справлюсь.

Следовало сделать вид, что поверил. Но владыка не удержался — слишком долго мучил его этот вопрос.

— Как ты думаешь — спросил Дерек, отворачиваясь к окну, — она простит меня?

Как будто меч знал ответ. Но он знал людей.

— Ренина?

— Ренина.

— Не переживай, — голос Ильма звучал чуть грустно. — Его убил не ты. Только не вздумай опровергать официальную версию.

— Естественно, — Дерек отвернулся от окна и посмотрел на казначея, не скрывая недоверия и радости. Очень хотелось поверить. Очень. — А кто тогда?

— Роксана. Мы с тобой к тому времени уже никого убить не могли…

— Роксана… и как?

— Твоим мечом. Совершенно согласно описаниям. На моей памяти она всегда убивает, разрушая телесную оболочку. Взгляд — только чтобы лишить возможности к сопротивлению, и то, если другого выхода нет. Думаю, она может убить и взглядом, и вообще не глядя, и находясь на другом краю земли, но… либо ей так удобнее, либо это какое-то негласное правило. Я не спрашивал.

Кабинет владыка покинул в полной уверенности, что видит замок в последний раз. Шёл и смотрел по сторонам, примечая свежий ветерок, так не похожий на обжигающий ветер родины, лужи после недавнего дождя, по которым можно ходить, ничего не опасаясь, грибы, которым не указ даже булыжная мостовая. Там, дома, их называют цветами. Он подарит букет Талине, когда отыщет. А дочку от Аремиилиннь не увидит. Жаль. Зато он сможет посмотреть в глаза Ренине.

Лил холодный дождь, но заклинания на плащах пока держались. Противник начал повторяться — эту дорогу Дерек знал. Две или три дюжины лет назад он уже ехал по ней со свитой. Теперь они вдвоём с мечом. Замков здесь нет, войско набрать негде — они должны успеть перехватить тёмного, пока тот не обзавёлся сторонниками. Сторонники всегда найдутся: те, кто не помнит, что и как было, молодые лоботрясы ради куража, вольнодумцы, рассчитывающие, что смена власти всегда к добру, юнцы, которым задурили голову… И полягут они за свои идеи и во благо хитрецов, стоящих у истоков новой власти. Так было всегда, так будет всегда. Молодость и дурость ходят рядом. По всем донесениям тёмный ехал в сопровождении не более чем пяти спутников — из промышляющих охотой оборотней. Те жизнь ни за нового ни за старого владыку не положат — подожмут хвосты и спрячутся до окончания поединка.

Размытая колея чавкала под копытами, разбрызгивая грязь на придорожную траву, на полы плащей и сапоги путников.

— Далеко ещё? — все переживания последних дней отступили. Впереди был бой, и он радовал.

— Потерпи, — Ильм держался в седле вполне уверенно, усталости видно не было. — Низину видишь? Там. Здоровый бугай. Оборотни проблем не доставят — им жить охота.

Хант тряхнул головой, слегка приподнялся на стременах.

Дерек вглядывался в заболоченную долину, смахивая ладонью дождевые капли — всадник ехал медленным шагом. Волки рыскали неподалёку, но лошади были заговорены и шли спокойно. Упрощать противникам задачу и выезжать на дорогу тёмный не собирался. Ильм повернул коня в долину.

— Займись оборотнями… Если полезут. И не мешай мне, ладно? Не вмешивайся. Я над тобой контроль не удержу. Не лезь, что бы тебе ни померещилось. И береги себя.

Дерек кивнул, сбрасывая капюшон. Когда до всадника оставалась половина полёта стрелы, Ильм взмахнул мечом перед носом владыки и выругался. Дерек с запозданием понял, что болт, пущенный из густых кустов справа от него, так и не полетел до цели.

— Сказал же — за собой следи, я в норме, — сплюнул Ильм. — Хоть кольчуга и моей работы, но это не повод стрелы игнорировать.

Меч был прав, возразить было нечего.

— Ты точно справишься?

— За собой следи, — Хант пришпорил коня. — И не вздумай вмешиваться!

Дерек соскочил на мокрую траву, взвёл арбалет, наложил болт и огляделся. Оборотней видно не было, лишь вдалеке чуть колебалась трава. Владыка чуть помедлил, выстрелил — судя по колыхнувшейся траве — попал. И тут же мимо просвистел болт.

Дерек перезарядил арбалет, выстрелил почти не целясь. Тренькнула стальная тетива, болт полыхнул в мёртвом уже противнике — у того был амулет против стрел. Да только на владыку работали лучшие маги — никакие амулеты не могли защитить от наложенных на его болты заклинаний.

Дерек развернулся, чтобы посмотреть, как дела у Ильма, и тут дождь хлынул стеной. На долину обрушился водопад. Молния вонзилась в землю меньше чем в полёте стрелы, гром грянул вслед за ней прямо над головой, едва не впечатав в землю. Мимо пронесся конь Ильма, таращась в мутную даль выпученными от страха глазами.

Зачем-то же он взял меня с собой, думал Дерек, бросаясь в сторону схватки, не в оборотней же стрелять… Молния полыхнула ещё раз — одновременно с ударом грома. Если Ильм… не выдержит, выходов два — убить любого носителя. Любого — но лучше бы не себя. Дерек перезарядил арбалет и достал кинжал. Болт — пришельцу, кинжал — для себя. Он успеет.

Звон стали раздался шагах в пяти, едва слышимый из-за шума дождя. Дерек бросился на звук и — увидел.

…Ильм, опустившись на одно колено в грязную лужу поднял над головой меч, пытаясь отразить удар уже занесенной полосы сверкающей стали противника. Клинок отклонился, едва не вылетев из руки советника, а Хант, уворачиваясь от удара, перекатился по земле, наполовину скрывшись под грязной пузырящейся поверхностью лужи. Окованный полоской стали сапог, подняв тучу брызг, ударил вслед за ним. Хант перекатился ещё раз и отскочил, сплёвывая кровь.

Дерек держал на прицеле смутный силуэт на фоне свинцовых струй — выстрелить надо неожиданно. Тёмный отобьёт любой болт, но можно выбрать мгновение когда он отвлёкся. Этого Ильму должно хватить. Противники сошлись ещё раз, и вновь Хант откатился, нырком уйдя под руку соперника. Дерек сделал ещё шаг. Силуэты сошлись почти вплотную — клинки скрестились. Пришелец провёл подсечку — Ильм вновь полетел в грязь, и клинок успел задеть его в плечо. Пока Хант поднимался, стирая рукавом грязь с лица, от занесенного меча отделилась тень — полупрозрачная, словно сотканная из дыма погребальных костров. Носитель вскинул голову, пытаясь разглядеть обретающую цвет и плотность фигуру золотоволосого юноши… Хант подался вперёд… Дерек выстрелил.

Носитель рухнул лицом вниз на то место, где только что стоял юноша. Ильм перелетел через поверженного человека, упал на колени, упираясь руками в грязь и застонал…