В Рыдплевицы он телепортировался следующим днём — из зимы в позднюю осень. Пожал плечами на расспросы Лидии, отговорившись тем, что Вишенка хоть и целительница, но женщина, и её приказы не всегда понятны — совершенно неясно, какой был от него толк в Лабуни — разве только потребовалось умение лечить своим присутствием? Дело не в том, что она женщина, возмутилась Лидия, а в том, что ты ещё не дорос до её уровня и не способен понять всю глубину её знаний. Да, немедленно согласился Ренни и помчался в лечебницу…

Однажды, когда снег на улицах наконец перестал таять, он проснулся посреди ночи и заметил, что некоторые койки пусты — только сейчас до него дошло, что второй день новых больных не поступает. А ко дню зимнего солнцестояния все целители отправились в столицу, и на их место пришли дознаватели Хельма и Ковена. Но Гозрений к тому времени уже играл в снежки с дочерью.

— Владыка, — Джайлем был серьёзен, бледен, исключительно вежлив, — я готов ко всему, владыка… Что касается моего третьего заместителя — до сих пор у меня не было на него нареканий. Позволю себе предположить — его ввели в заблуждение срочностью дела. Да, он знал, что одной его подписи недостаточно, ставить мою печать не имел права, а моя жена…

Маг весьма натурально поморщился и прикусил губу.

— Это не первый случай, владыка, — через силу произнёс он. — Три куля лет назад Амелия точно также подписала приказ о зачислении на бесплатное обучение в Академию пяти её дальних родственников. Скандал был крупный, и очень долго её подпись считалась недействительной где бы то ни было, вплоть до расписки на ползолотого…

Дерек взирал на разыгрывающего свою роль мага столь же серьёзно и почти сочувственно. Ну свернёт он шею этой гниде — кого ставить на его место? Поставить есть кого: только если вдруг придётся сдать власть, и новый глава Ковена вынужден будет скрыться — кто заменит уже его? Какая грызня начнётся среди магов? Как это повлияет на защиту городов и отражение атак? Так каждый владыка и будет за главами Ковена охотиться? На данный же момент все Джайлема ненавидят, ещё сильнее ненавидят его супругу, что служит дополнительным сплачивающим фактором… жаль, не всегда можно за ними уследить… С другой стороны — рано или поздно на Верховном отыграется тёмный, и руки марать не придётся. Он, alengtrell Aleder, конечно, передаст власть по наследству, но если вдруг… пусть лучше Джайлем за свою шкуру трясётся, чем кто-то другой.

— Владыка, — вымучивал из себя глава Ковена якобы тяжкие признания, — ни для кого не секрет, что моя жена… не обладает некоторыми… данными… необходимыми для мага… — Джайлем весьма правдоподобно выдохнул, — да что уж там, прямо сказать — набитая дура, никуда не денешься! Возомнила себя спасительницей городов, поставила печать… Да, я виноват — за три куля лет потерял бдительность, уже несколько раз не прятал документы и артефакты с особой тщательностью… не следил за супругой денно и нощно… Поставьте себя на моё место — не держать же мне её взаперти в башне. Да, виноват, раз в несколько дюжин лет забываю…

Удобно, думал Дерек, чуть что — простите, у меня жена слабоумная. Вот что получается, когда женщины живут наверху вместе с мужчинами — так называемые мужчины начинают прикрываться своими женщинами. Тьфу! И умудряется же ведь сочетать любовь к этой дуре с тем, что с завидным постоянством ей манипулирует и её подставляет. Полезное с приятным… Или всё-таки свернуть ему шею? Не сразу, после того, как всё расскажет? А что он мне расскажет такого, чего бы я или Ильм не подозревали и не знали? Самое главное — кто справится на его месте и кого не жалко туда поставить? Кого не жалко — тот не справится… ну бормочи, бормочи дальше, я послушаю… Поставьте себя на моё место, не уследил за супругой, додумался же…

— Ты что читаешь?

— Тебе не всё равно?

— Нет, мне интересно. Эротика?

— Угу. Древняя и суперкрутая: «Основные опытные данные о парамагнетизме систем слабовзаимодействующих атомов и ионов и его влиянии на скорость смены лезвия в условиях колебания клинка по джэрт- и мильт-составляющим».

— А… и кто автор?

— Релнид Т» Дхазх. Тебе это о чём-нибудь говорит?

— Нет. Известный?

— Когда-то…

— Интересно?

— Да.

— Интереснее, чем со мной разговаривать?

— Дай почитать, будь добра…

— И о чём там?

— Я же зачитал название!

— Может, ты меня поцелуешь?

— Да, рыбка…

— А ещё?

— Лап! Я за две дюжиницы восемь раз был с тобой в эльфийской опере, четыре — на конкурсе магических иллюзий, девять — в ресторане, семь — прохаживался под ручку по главной улице, потому как тебе потребовалось выгулять очередную порцию драгоценностей! Я последние двое суток с тобой из постели не вылезал! Могу я теперь заняться тем, что мне интересно? Я хоть часть вечера могу в тишине посидеть?

— Можешь… Ла-ап… Ну ла-ааап…

— У?!!!

— А я тебе хотела рассказать, как ты сегодня был хорош. Ты так потрясающе себя вёл, так темпераментно, так страстно, у-у-ух, мне так понравилось, ты так разошёлся, так меня целовал, так меня…

— Зачем?

— Что… зачем?

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? Ты что, полагаешь, что я при этом не присутствовал?!

За те несколько дюжиниц, что бушевала эпидемия, Ренина — в перерывах между драками с Денни и колыбельными Зареку — умудрилась извести всех вопросами, скоро ли, наконец, вернётся папа. Особенно доставалось Хельму — каждое утро первая дочь владыки Аледера начинала с визита в кабинет второго советника с официальным запросом о ходе ликвидации эпидемии и состоянии здоровья целителя Гозрения. Господин Дагор церемонно вытаскивал из стола написанную накануне бумагу, протягивал госпоже Алеренине, после чего вёл с той длинные успокаивающие беседы. Когда Гозрений вернулся, она две с лишним дюжиницы не отходила от него ни на шаг, провожая как на занятия в Академию, так и на работу в лечебницу. Поэтому на этот раз они оставили её с отцом под небом: и для Талины это оказалось очень удачно — если будет ссора с Дереком, дочке незачем это видеть. К тому же у Ренины проснулось желание лечить, и кому, как ни родному отцу, помочь ей в этом. Пусть она не магичка, но под горами всегда было достаточно целителей и без магических способностей.

Талина надеялась, что снотворное на Дерека подействует. Ещё она надеялась, что телохранителей собьёт со следа порошок из сушёных водорослей. Она была у себя дома, и кому, как не ей, знать, как незаметно выбраться за пределы города. Меч она положила в специально заказанный кожаный чехол и закинула за плечо — взяла перевязь у брата — мало ли для чего ей может потребоваться носить клинок за спиной? Денни купила в подарок, или Ренине.

Взобраться по стене на третий ярус проблем не составило — с детства каждый выступ помнит — оттуда в боковой тоннель, ещё три ответвления, и спуск вниз — к ручью. Если телохранители и возьмут след, то у ручья точно должны отстать. Сбросила ботинки, сложила в мешок, добрела по колено в воде до озера, и принялась один за другим обшаривать гроты — плоты и лодки переходили от брата к сестре, а потом к детям и внукам. Из пяти лодок выбрала самую большую: ей всё-таки уже не дюжина, и даже не две — если считать по-подгорному. Да и по меркам живущих под небом — тоже уже больше двух дюжин. Ещё немного — и появятся внуки. Тревожило одно: до шахты Делорины больше двух смен пути — её хватятся. И Дерек сразу сообразит, куда она делась: потому что наверняка сначала обнаружит исчезновение меча, и только потом — жены.

Иногда ей казалось, что клинок жжёт спину: она останавливалась, снимала чехол — но тот оставался холодным под ладонью. Мерещится. В ножнах оружие не должно обжигать — проверяла неоднократно. А вот при попытке вытащить из них приходилось пользоваться защитными рукавицами или кузнечными клещами. Она долго изучала свойства меча — не случайно заказала себе дубликаты ключей от сейфов, куда уговорила Дерека запирать оружие. В ножнах клинок был безопасен — по крайней мере до сих пор было так.