— Как вы не понимаете? Все пришлось делать в обстановке строжайшей секретности. За вами постоянно, после той чертовой телепередачи, наблюдают ищейки Хоупса. Организуй мы вам встречу с Евоной — неизвестно, как бы все сложилось в итоге. И вообще — перестаньте ныть. Ваша дочь жива и здорова. Разве не об этом вы в конечном счете мечтали?
— Я мечтал умереть на руках у дочери, — пробурчал Никос.
— Светлые у вас мечты, — съехидничал олигарх. — Лучше займитесь делом. Вам надо обучить всем технологиям другого хирурга. Кстати, может, хватит вам о смерти рассуждать? Обучите хирурга, он сделает вам операцию. И живите еще хоть тысячу лет. Тогда у вас почти наверняка будет шанс увидеться с Евоной и…
Яхаве внезапно замолчал, лицо исказила гримаса. Налил из стакана воды, запил таблетку из упаковки, лежащей на подносе.
— Вам плохо? — безучастно поинтересовался Никос.
— Да уж точно, что не хорошо. Сколько мне осталось, как думаете?
— Ну с раком-то вы можете еще полгода протянуть на терапии, а то и год. Но у вас вот-вот должен начаться распад мозговой ткани, вызванный деинплантацией чипа. Если исходить из опытов на обезьянах, то сроку вам: месяц, не больше.
— Ладно, это все лирика. Так что вы скажете?
— По поводу чего?
— По поводу собственного бессмертия.
— Не знаю, — хирург ответил после длинной паузы. — Я устал. И ничего не хочу.
— Если устали — отдохните. Видок-то у вас паршивенький. Наверное, еще хуже, чем у меня. А вам нельзя перенапрягаться. Еще одного инсульта вам не вынести… Езжайте домой. Отоспитесь. Обдумайте все на досуге день, два. Да хоть целую неделю. Только не пейте. А то я смотрю… Обещаете?
Никос тяжело вздохнул.
— Ладно, пить не буду.
Обещания не пить Никос, разумеется, не сдержал. Да и кто он такой, в конце концов, этот Яхаве? Никос чувствовал себя обманутым. Последние лет двенадцать своей жизни он посвятил практически одной цели — спасению дочери. Сначала он пытался ее вылечить, потом — вернуть к жизни. И вот, что же получается? Вроде бы он добился своей цели. Но какой ценой? Евона отправилась в далекое и сложное путешествие и ему, Никосу, уже никогда ее больше не увидеть. А вокруг — никого. Ни одного близкого человека.
Яхаве соблазняет его перспективой бессмертия. А для чего? Если в перспективе — полное одиночество… А еще Никос не верил Яхаве. Зачем олигарху лишние бессмертные? Хирург ему требуется лишь для того, чтобы вживить, в случае крайней необходимости, чип. Стоит Никосу передать технологию другому хирургу — и он превратится для Яхаве в ненужного и даже опасного свидетеля. Так что, все эти разговоры о бессмертии — пустой треп. Яхаве нельзя доверять ни на йоту.
Что же делать? Никос не знал, что предпринять. В такой ситуации оставалось только напиться.
Хирург зашел в магазин, расположенный в торце его дома, купил несколько бутылок крепкой выпивки. И тут, выйдя на улицу, почти нос к носу столкнулся с Рефектом. Яхаве удивился, едва не опешил. А Рефект…
С бывшим однокурсником Рефект виделся очень редко и почти не общался. Лаборатория Никоса была строго изолирована, и доступ туда имел лишь ограниченный круг лиц. Список утверждал лично Яхаве. А он не доверял Рефекту. Поэтому тот имел о деятельности Никоса очень смутное представление. Официально Никос занимался поиском лекарства от рака, а также отвечал за лечение Яхаве. На первых порах Рефекта это вполне устраивало. Он понимал, чем чреваты промахи в процессе лечения могущественного олигарха, и с удовольствием переложил ответственность на Никоса.
Однако затем ситуация изменилась. Потеряв доступ к "телу" Яхаве, Рефект, тем самым, значительно утратил и свое влияние в корпорации, превратившись во второразрядного менеджера. Амбициозного руководителя медицинского центра это сильно задевало. Кроме того, Рефекта очень интересовало: чем же таким особо секретным занимается Никос? Но получить информацию из лаборатории было невозможно. Никос же разговаривать на эту тему отказался вовсе, сославшись на строгий запрет Яхаве.
И только посмотрев скандальную передачу Перика о Лили-Евоне Рефект понял, как он был прав в своих подозрениях. Чтобы сделать выводы, ему, как опытному врачу, вполне хватило той информации, которую Перик успел выдать в эфир. Черт возьми! — подумал Рефект. Никос совершил невероятное открытие, настолько невероятное, что скрывает его ото всех с помощью олигарха.
С этой минуты Рефект потерял покой, без конца перебирая и прикидывая варианты, как бы проникнуть в тайну Никоса и Яхаве. И вот — встреча у магазина.
— Гостей ждешь? — небрежно заметил Рефект, кинув взгляд на объемный пластиковый пакет Никоса. Тот мотнул головой, сердито посопел.
— Какие там гости? Не до них.
— А что случилось? — спросил Рефект с искренним любопытством.
Никос махнул рукой и ничего не ответил.
— А я вот мимо ехал, увидел твой дом, — осторожно заговорил Рефект. — И что-то мне в голову стукнуло. Дай, думаю, возьму бутылку и загляну к старому приятелю. Столько лет по душам не общались. А я вижу, ты уже сам все купил. И много. Впрочем, если я не вовремя….
Никос переминался с ноги на ногу.
— Ладно, раз у тебя свои планы… Поеду я домой.
Произнеся это, Рефект задумчиво посмотрел на небо. Потом почесал голову.
— Подожди, — неуверенно протянул Никос. — Ты что, серьезно хотел со мной выпить?
— А почему бы и нет? Я-то всегда готов со старым приятелем посидеть. Это ты у нас… совсем неприступный стал.
— Неприступный? — повторил хирург. — Разве дело в этом? Ну что же, пошли, посидим. Коли не шутишь.
Никос пил, едва закусывая, и быстро пьянел. Рефект же наоборот — потихоньку отхлебывал из своего стакана и постоянно подливал старому приятелю. Через какое-то время хирург стал жаловаться на жизнь, потом начал ругать Яхаве. Но ничего внятно не объяснял, ходил вокруг да около. Наконец, Рефект, выбрав момент, задал почти прямой вопрос:
— Никос, ты прости, что затрагиваю такую тему. Смотрел я эту программу по телевизору, про Евону, еще Лили какую-то… Бред сплошной. С какого бодуна журналисты такого навыдумывали?
Никос вскинул подбородок, близоруко прищурил припухшие глаза.
— Бред, говоришь? Бред… — хирург икнул. — А почему ты так решил?
— Ну… разве такое может быть правдой? Сознание умершего человека вселить в тело живого? Ты что, шутишь?
— Тебе кажется, что это шутка?.. Нет, приятель, это не шутка, — Никос криво помахал перед носом Рефекта указательным пальцем. — Это гораздо хуже. Это — гениальное открытие. И правда… Ты думаешь, Яхаве просто так приблизил меня к себе, создал такую лабораторию?
— Ну-у… он же хотел излечиться от неоперабельного рака. Это понятно.
— Неоперабельного? — Никос пьяно засмеялся. — Яхаве можно было вылечить. При желании. Но я его провел. Понимаешь?.. Я обвел вокруг пальца хитрожопого Яхаве, властителя Планеты. Я заставил его поверить в то, что он скоро сдохнет. Сдохнет, если не профинансирует мои исследования. Вот так!
И тут Никоса понесло. Ничего не скрывая, заплетающимся языком, он вывалил Рефекту всю историю, начиная с болезни Евоны. Тот сидел ошарашенный. Не мог поверить. Действительно не мог. Даже несмотря на имевшиеся подозрения и догадки, правда казалась слишком невероятной.
Когда Никос закончил несвязный рассказ и налил очередную порцию выпивки, Рефект осторожно, но настойчиво, прикрыл стакан собутыльника ладонью.
— Подожди, Никос, выпьем чуть позже. Прости, но я не верю. У тебя есть какие-нибудь доказательства?
— Доказательства? — хирург задумался.
— Ну, например, хотя бы видеозаписи Евоны?
— Нет, этого у меня нет. Цебир на днях все изъял. Яхаве велел. Но… А ты меня не продашь?
— Да что ты! Я же, только чтобы убедиться.
— Ладно. Черт с ним! У меня есть доказательство похлеще.
Никос встал и, пошатываясь, вышел из гостиной. Вскоре он вернулся с маленьким диском в руке.
— Вот. Ставь и смотри.
