— Нет, — отказался Рогачев. — Ирина без меня все равно не уснет. Нервничает сильно.

Он допил чай и уехал.

— И нам спать пора, — сказал отец Григорий. — Вы намучались, а мне рано вставать. Тебе, Миша, я на веранде постелю, на раскладушке. А София, как знатная гостья, будет спать в гостиной. Хорошо, сеньорита?

— Угу, — согласилась София. Глаза у нее слипались.

— Вот и ладно, отсыпайтесь без меня. Кушать захотите — на кухне найдете, чем подкрепиться.

София уснула почти сразу, едва добравшись до подушки. Она спала крепко, без сновидений, пока не услышала крик петуха…

Петухи будили Летицию каждое утро. Птичник располагался всего в десятке метров от башни, в подвале которой она уже сидела несколько месяцев. В тюрьму Аревало, устроенную в замке, девушку доставили вскоре после того, как она добровольно призналась в убийстве хозяина трактира, Диего Риверы, у которого находилась в услужении.

Настоятель местной церкви завтракал, когда Летиция пришла к нему домой. Выслушав сбивчивое признание девушки, кюре накинул на себя полушубок и вдвоем с Летицией отправился на кладбище. С утра начался обильный снегопад, и они шли медленно, местами проваливаясь в снег по щиколотку и глубже.

На кладбище Летиция подвела священнослужителя к зарослям орешника. Снег успел завалить все следы и только на месте, где лежал труп, образовался небольшой сугроб.

— Подождите немного, святой отец, — попросила Летиция.

Она присела над сугробом и разгребла ладонями снег в районе головы. Когда кюре увидел мертвое лицо Диего Риверы с обледеневшей бородой, то невольно ахнул и перекрестился.

— Как же он очутился на кладбище? — спросил священник, приходя в себя.

Летиция пояснила, что убийство она совершила в конюшне вчера вечером: подкралась сзади к Диего, когда тот насыпал в ведро овса для лошади, и ударила несколько раз лопатой. Затем, испугавшись, решила тайком захоронить труп. Дождавшись ночи, взвалила его на лошадь и отвезла на кладбище. Там она хотела выкопать яму, но поняла, что ей не удастся раздолбить замерзшую землю. Оставив труп в кустах, Летиция вернулась домой. Всю ночь она провела в молитвах, а под утро ей снизошло ведение. Явилась перед ней святая Дева Мария и велела покаяться в совершенном грехе. После этого, промолившись до рассвета, Летиция решила придти к священнику и во всем признаться.

— Свят, свят, свят, — пробормотал кюре, притоптывая на снегу. — Господь Всемогущий, спаси и сохрани. Как же ты, неразумная, сподобилась на тяжкий грех убийства?

Плача, Летиция рассказала, что долго терпела насилие и унижение от развратного хозяина. Предел наступил, когда она забеременела. Она хотела родить, но Диего потребовал сделать аборт. Ее душа, душа истиной христианки, сказала Летиция, не могла смириться с подобным требованием. Убить не рожденного ребенка, все равно, что убить ангела. Как можно? Но Диего, опасаясь обвинений в прелюбодеянии, и слышать не хотел о том, чтобы сохранить ребенка. Он набросился на Летицию, избил ее и едва не задушил. "Вот, — девушка показала священнику синяки на шее. — Он душил меня, пока я не начала терять сознание". Оставив Летицию лежать на полу, Диего заявил, что силой заставит ее сделать аборт. Тогда-то, впав в отчаяние, она схватила лопату и набросилась на мучителя.

— Надо же, — в изумлении произнес священник, покачивая головой. — А я-то всегда считал Диего Риверу порядочным католиком… Что же, надо сходить за помощью. Раз уж так случилось, отслужим молебен и похороним несчастного. А тебя, Летиция, я вручу в руки правосудия. Молись, заблудшая овечка, что тебе еще остается делать?

В тот же день Летицию отвезли в замок Аревало, построенный в начале XIV века в нескольких километрах от селения. Несмотря на то, что в этом замке прошло детство будущей королевы Изабеллы Кастильской, с недавних пор по решению Изабеллы замок стал государственной тюрьмой. Летицию посадили в подвал, где содержалось еще несколько женщин, и забыли на некоторое время.

На следующий день, ближе к полудню, Летицию привели в допросную комнату. Войдя во внутрь, девушка невольно поежилась. В одной, правой от входа, части комнаты стояло два стола: за маленьким, в правом углу, располагался писец. Второй стол предназначался для судьи-алькада. Перед этим столом размещалась невысокая скамейка, на которую усаживали арестованных. В левом углу угрюмо потрескивал дровами, сложенный из грубого камня, камин.

А вот другая половина помещения была отведена под пыточную. Основное место занимала громоздкая дыба. На ней подозреваемых не только растягивали, но и пороли кнутом. Вдоль стены находилось еще несколько приспособлений, составлявших пыточный арсенал средневекового судопроизводства: специальное кресло с шипами, носившее устрашающее название "ведьмино кресло"; деревянная пирамида с конусом наверху, предназначенная для "пытки бдением", во время которой жертву сажали на конус анусом или влагалищем, а затем медленно опускали; "испанский сапог" для сдавливания голени. На верстаке, завершая, пугающую воображение, картину, лежали специальные железные тиски для сжимания пальцев. В спертом воздухе явственно ощущался запах грязи, пота и засохшей крови.

Когда Летиция осмотрелась, у нее от страха едва не подогнулись ноги. Писарь наблюдал за девушкой с ленивым любопытством. Наконец он сделал небрежный жест рукой, приказывая сесть на скамейку, перед судейским столом. Самого алькада не было. Летиция примостилась на скамейке и попыталась сосредоточиться, готовясь к худшему. Будучи клозом, она много чего перевидала за тысячелетия существования в разные телах, но не могла сейчас избавиться от страха. Ведь она чувствовала боль, как любой обычный человек, и боялась ее.

Однако другого выхода у Летиции, в настоящий момент, не оставалось. Она сознательно призналась в преступлении и спровоцировала собственный арест для того, чтобы снять подозрения с Каетано. Тут негромко заскрипела дверь, и появился алькад.

Судья оказался пузатым старичком, добродушным на вид. Летиция вспомнила, что видела его пару раз в трактире в компании с богатыми купцами. Алькад много пил и все время норовил ухватить Летицию за ягодицы, когда она прислуживала гостям за столом. Сейчас алькад строго хмурил брови, изображая важную персону, но Летиция, к удивлению и облегчению, не почувствовала со стороны судьи особой агрессии. Внимательно и даже придирчиво оглядев девушку с ног до головы, тот негромко причмокнул и приступил к допросу. Больше всего алькада интересовали обстоятельства отношений между Летицией и Диего Риверой, а также причины преступления.

Летиция рассказала заранее продуманную версию. Рыдая и заламывая руки, она заявила, что стала жертвой беспрестанных домогательств со стороны хозяина трактира. Она долго отказывала сластолюбцу, который, не успев схоронить жену, тут же полез под юбку молоденькой служанки. Но однажды, подкараулив Летицию в коровнике, Ривера набросился на слабую девушку и взял ее силой. После он стал постоянно насиловать ее, угрожая, что иначе лишит ее места.

— Мне некуда было идти, и некому жаловаться, — плача, рассказывала Летиция. Признаться деду Игнасио она боялась, ибо он был человеком очень строгих нравов. Кроме того, Игнасио дружил с Риверой, и ни за что бы не поверил, что тот способен на такой гнусный поступок. Он скорее бы решил, что Летиция сама соблазнила достопочтимого Диего Риверу, чем поверил словам внучки.

— Но это ведь не так? — хитро прищурившись, поинтересовался алькад. — Ты никого не соблазняла?

— Как можно? — возмутилась Летиция. — Я — честная и непорочная девушка. Я даже и думать не думала, что существуют такие любовные утехи, которыми меня принудил заниматься сеньор Ривера.

— Утехи, говоришь? — протянул алькад и провел кончиком языка по губам. — Утехи… Кстати, по поводу твоего дяди. Ты знаешь, что его вчера поймали на улице?