Досада! Я очень рассчитывал на него в этой роли, ибо других знакомых Офицеров у меня нет — а только Офицеру по плечу занятие такого положения! Придется как-то выкручиваться…

— Понятно. Значит, и вы ощущаете нечто подобное. Майор, хочу заметить, что нужно уделять больше внимания своей интуиции — теперь она является таким же чувством, как зрение или осязание.

Собеседник неуверенно кивнул:

— Я это понимаю, но сложно перестроиться так быстро.

Я наклонился в его сторону:

— Сложно, но необходимо. Нельзя отставать от изменений мира, иначе мы будем ему не соответствовать.

Майор устало на меня посмотрел:

— Ты прав, Денис — я и сам это понимаю. Но как-то это… — он прикрыл глаза и шепотом выматерился, — Моя жена пропала, сын живет в другом городе, и я даже не представляю, как у него дела! А у меня появилась эта идиотская Чакра, из-за которой я все больше схожу с ума… — он открыл глаза и с какой-то злобой посмотрел на меня, — ты еще появился откуда-то, все знаешь откуда-то… Иногда хочется бросить все к чертям и отправиться…не знаю даже куда. Хоть в Москву, сына искать! — он шумно выдохнул, — К такому меня жизнь не готовила.

Я по-другому взглянул на него: Майору не так просто, как кажется с первого взгляда. Я действительно готов целиком отдаться новому миру — не по своей воле, а вынужденно — но готов. А как быть тем, кто по каким-то причинам не хочет этого? Я могу внушить ему желание изменяться, могу даже указать ему путь, по которому он пойдет, но…но не хочу. Как-то это не по-людски. Я могу только дать ему совет, а окончательное решение он должен принять сам.

— Никого жизнь к такому не готовила, ни вас, ни меня. Но если мы опустим руки, поддавшись слабости, то все эти люди, — я кивнул на окно за его спиной, — не проживут и месяца. Я должен знать, могу ли я довериться вам? Несмотря ни на что, главный человек в лагере — это вы, Майор. Впереди нас ждут серьезные испытания, и мы должны быть уверены друг в друге.

Я замолчал, внимательно глядя на крепко задумавшегося Офицера. Сейчас он не бросит людей, которых собрал для защиты, в этом я был уверен практически на сто процентов, но вот как он себя поведет дальше? Что ж, время покажет.

Я покинул кабинет Майора, оставив того в тяжелых раздумьях.

Прошло два дня после нашего разговора с Майором. Ответа от него я так и не услышал, но работать он стал даже больше прежнего, стремясь отвлечься от тяжелых мыслей. Надолго его в таком ритме не хватит — я видел, как он сжигает себя, но не комментировал его действий — он или сам дойдет до верного решения, или отступится.

Два дня мы с ним бегали, как сумасшедшие, укрепляя оборону военной части где только возможно: выставляли на крышах зданий пулеметные гнезда, обкладывали их мешками с песком, позаимствованными из ближайшего строительного супермаркета, обучали всех желающих обращению с огнестрельным оружием…словом, не скучали — ощущение надвигающейся катастрофы гнало нас вперед, не позволяя взять передышку. Люди, обитающие в лагере, подобрались самые разные: раньше на знакомство со всеми у меня не было ни времени, ни желания, но нынешняя ситуация заставляла знакомиться со многими. Воспринимаемые мной ранее мной как серая масса люди, оказались поражены все теми же пороками, что обычно, но усиленными вирусом: большинство понимало всю бедственность нашего положения, и искренне хотели помочь, но были и такие, которые несмотря ни на что решили остаться наглым быдлом.

Я периодически навещал своих родных, лежащих в лазарете, подпитывая их энергией. Они пришли в себя только к вечеру того дня, и я был невероятно рад выяснить, что с ними все в порядке: эксперименты кукловода прошли без серьезных последствий для них. Пытаясь как можно деликатней объяснить им, что сейчас творится в мире, я делал из них своих Миньонов — как бы это странно не звучало, но у Миньонов было намного больше шансов пережить надвигающуюся бурю — в первую очередь из-за тесной связи с Хозяином, который может поддержать, в случае чего. Плюс я теперь всегда знал, где они находятся, и как себя чувствуют. Именно эта способность позволила мне отреагировать на совершенно идиотскую ситуацию, возникшую в первую же ночь.

Мы с Майором и еще несколькими добровольцами как раз таскали привезенные группой Филина мешки на предполагаемые огневые точки, как в моей голове прозвенел тревожный звоночек — кто-то пытался воздействовать энергетически на одного из моих Миньонов. А их у меня было не так уж и много: Царь со своими парнями, Матвеич, и родители. За первых я был спокоен — Царь в состоянии постоять за себя, а ветеран в этот момент находился рядом, с легкостью таская на спине пятидесятикилограммовые мешки, чем повергал в трепет остальных волонтеров.

Я сейчас же бросил работу, и торопливым шагом направился к источнику тревоги. Тут следует немного объяснить: практически каждый рейд наших разведчиков приносил с собой не только информацию и полезные для лагеря вещи, но и людей, ищущих защиты. На этот раз, помимо необходимых нам стройматериалов, разведка притащила еще и небольшую группку людей, которые устроили себе лагерь в супермаркете, но все же согласились присоединиться к нам. Четверо парней за несколько дней хаоса успели крепко сработаться и выработать простую идеологию: слабых нужно прогибать под себя — ведь это так классно, ощущать свою власть над кем-то! С сильными им повезло не сталкиваться. Как ни удивительно, но оказывается, существует еще один вид Офицеров, кроме уже известного мне. Эти не обладали большим запасом энергии, не могли манипулировать Аурой так тонко, как тот же Майор, но могли иметь Миньонов. А я ранее уже упоминал, насколько это сильные ощущения — власть над кем-то. Я, как и Майор, смог не поддаться искушению, но эти парни пошли по совсем другому пути.

В итоге я увидел перед собой эдаких недокукловодов, которые избрали самую, на их взгляд, подходящую жертву — ослабшего от пережитого пожилого мужчину — моего отца, и теперь коллективно пытались его обработать в стиле «гоп-стоп».

Я прекрасно понимаю, что вирус силен, и в состоянии весьма значительно поменять не только физические, но и моральные параметры человека. Так же я прекрасно понимаю, что именно он ответственен за то, что сейчас происходит перед моими глазами. Но…мне было плевать. И человек, и демон внутри меня были едины: я не забыл, как кукловод пытался сделать из своих жертв овощную грядку, а ощущение того, как какое-то чмо, какое-то ничтожество, пытается забрать у меня Миньона, будило во мне весьма нехорошие эмоции!

Я все еще не научился контролировать свою энергетику настолько хорошо, чтобы скрывать от других Офицеров собственное присутствие — поэтому сперва парни ощутили на себе давление моей Ауры, наполненной желанием убить, и только потом из-за угла выскочил я. Не думаю, что они успели что-то понять: заряженный праведным гневом, я двигался очень быстро, и отправил одного из них в полет, только в последний миг перед оплеухой разжав ладонь. Удар покрытым костяной броней кулаком может стать смертельным, а брать грех на душу, отправив человека на тот свет только из-за его слабоволия, я посчитал большой глупостью. И тем не менее, тело неудачника, попавшего под горячую руку, отлетело на несколько метров в сторону и врезалось в стену соседней казармы. Исказившаяся аура сползающего вниз соперника показала, что без переломов не обошлось, но никакой опасности для жизни нет.

Этот короткий полет отрезвил не только оставшихся трех, но и меня. Выпрямившись, я развернулся к ним, стараясь не показать своего волнения от произошедшего:

— Значит так, сейчас вы забираете своего кореша, и тихо-мирно несете его в лазарет. А потом подходите к главным воротам — там для таких энергичных парней как вы найдется работка. — подтвердив свои слова ментальным импульсом, я похлопал растерянного отца по спине, и вывел его из переулка:

— Ты чего с ними пошел-то? Понятно же, что не погулять позвали! Я тебе говорил — сейчас такой бардак творится, что не приведи господь, а ты уходишь черт знает с кем!