В этой идеологической констелляции, разумеется, нашлось место и для отрицателей Холокоста, но русским патриотам пришлось довольствоваться перепевами наследия их западных коллег, поскольку собственных «специалистов» по этому вопросу они еще не породили, если не считать крутых до патологичности «экзотов» – «расологов» и дугинцев-«геополитиков»[560].
Фюрер «геополитиков», Александр Дугин, недавно заступился за Ахмадинеджада. Последний, по словам Дугина, вовсе не отрицает Холокост («ну что вы! что вы!»), а просто пытается – «ну да, как-то не всегда уклюже» – обратить внимание мирового сообщества ни много ни мало на то, что Холокост – это «вещь религиозная» и глубоко зарыта в иудаизм. Заперев Холокост в религии, да еще и приравняв его к казни и к жертвоприношению Иисуса Христа – для христиан, Дугин лукаво разменивает Холокост на христоубийство и вчистую изымает его из исторического и политического оборота. И напротив, благословляет Ахмадинеджада-талмудиста на новые каббалистические открытия и откровения. Разбирать которые приходится, правда, такому синедриону, как Совет Безопасности ООН.
Но, быть может, еще опаснее собственно гапоновские спекуляции Дугина, пристегивающие Россию к Ирану в рамках геополитической концепции глобальной борьбы за многополярный мир. Ну с кем же, как не с Ираном, объединяться России, коль скоро Иран – ближайшая, а Россия – следующая жертва распоясавшихся Штатов?..[561]
Третьим следствием стало чисто демографическое и бытовое: не желая уточнять, чем приватный антисемитизм «а-ля общество “Память”» приятнее государственного «а-ля “дело врачей”», весьма значительные массы еврейского населения устремились в эмиграцию, голосуя ногами против обоих вариантов.
15 декабря 2006 года, реагируя на Тегеранскую конференцию-провокацию, Московское бюро по правам человека представило доклад «Ценностные ориентиры русских национал-радикалов» и совместный с Центром «Холокост» проект для сотрудников СМИ – «Холокост: память и предупреждение»[562].
В докладе дается обзор современного неонацизма, ксенофобии, отрицаний Холокоста[563]. Проект поддержал Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин, подчеркнувший, что было бы хорошо, если бы внимания правозащитников в рамках проекта удостаивались и такие проблемы, как геноцид цыган, антикавказские и антирусские фобии. Вице-президент Российского Еврейского Конгресса генерал-майор юстиции Григорий Крошнер отметил, что истоки Холокоста, его ход и последствия чрезвычайно важны для понимания сути неонацизма в нашей стране и должны напоминать современникам об опасности сползания к ксенофобии и антисемитизму.
Он напомнил о том, что по данным Генеральной прокуратуры РФ, в России насчитывается около 150 группировок, исповедующих националистические взгляды, численностью в 10 тыс. человек. При этом 80 % участников этих группировок – люди моложе 30 лет. С другой стороны, правоохранительные органы, как он полагает, постепенно начинают ориентироваться на борьбу с экстремизмом[564].
3
И все же сами мифы и идеологемы старого советского государственного антисемитизма оказались весьма и весьма живучими. Их отголоски вполне отчетливы и сегодня, когда российская действительность утыкается не только в вопросы Холокоста, но и в разнообразные вопросы его своеобразного отрицания.
Государственная дума при этом такая же площадка для выражения отрицательских эмоций, как и сайт какого-нибудь антисемита. Когда в январе 2004 года группа депутатов Думы предложила отметить 27 января (Международный день памяти жертв Холокоста) минутой молчания, один из них – В.В. Жириновский – наотрез и со скандалом отказался. Он заявил, что это для него «неприемлемо»: «У нас и так достаточно праздников. И что, российскому парламенту по каждому поводу надо что-то праздновать? Какой же мы российский парламент, если мы встаем в память евреев?». Его поддержала Н. Нарочницкая, депутат от партии «Родина», заявившая, что тема Холокоста «чрезвычайно раздута»[565].
Российские парламентарии, как показал проведенный среди них в 2007 году опрос, почти единодушно высказались против введения уголовной ответственности за отрицание Холокоста. Они считают, что он относится к этической, а не к уголовно-правовой сфере. Они уже не оспаривают Холокост как трагедию еврейского народа, но, поскольку многие другие народы, по их мнению, пережили трагедию не меньшую, то нет никакой нужды как-то особо выделять Холокост, и правильнее была бы другая формулировка закона – за отрицание фашизма и его зверств. Иными словами, в ядре аргументации, как видим, снова лежит непризнание – пусть и не Шоа, но его исторической уникальности.
В то же время они указывают на наличие и других проблем, где могут возникать схожие коллизии (например, геноцид армян, вклад СССР в победу или количество жертв национал-социализма). Поэтому, по мнению В. Илюхина, «принять этот законопроект – это все равно, что запретить человеку мыслить, думать и рассуждать, поэтому я вообще его не воспринимаю…Это попахивает определенным мракобесием»[566].
Несмотря на то, что отрицатели Холокоста лишь сравнительно недавно ступили на российскую землю (в том числе и буквально – ногами швейцарца Юргена Графа, например, проживающего с женой в Москве и укрывающегося тем самым от судебного преследования на одичалой швейцарской родине), классический западный «ревизионизм» нашел здесь для себя чрезвычайно взрыхленную и удобренную почву.
С одной стороны, следствием полувекового замалчивания Холокоста в России стало практически полное отсутствие хоть каких-нибудь познаний о Холокосте у широких слоев населения. С другой – «Майн кампф» и прорва прочих книг, в том числе биографии всех важнейших нацистских бонз, которыми многочисленные издательства типа московских «Алгоритма» и «Русского вестника» или смоленского «Русича» заполонили рынок и удовлетворили книжный голод рядового российского антисемита.
Удовлетворили, но не досыта: на десерт ему теперь пекут отрицание Холокоста, не встречающее здесь ни интереса, ни тем более отпора со стороны каких-либо официальных государственных структур и постепенно (хотя и в смягченной форме) проникающее в научно-популярную и даже художественную литературу. Интернет-серфинг также четко показывает, что им вполне интересуются экстремисты самых разных окрасок – и «левые», и «правые», и православные, и исламисты, и даже язычники и сатанисты.
Но, разумеется, имеются и свои, российские акценты и «диалекты». Идеей фикс российских отрицателей, на наш взгляд, является укоренившееся представление о множественности холокостов, и о еврейском как о всего лишь одном из них. Советский тезис об интернационале жертв Второй мировой и о категорическом невыделении среди них евреев получил в этом представлении свою вторую жизнь, второе издание и – впервые – второе дыхание.
Начиная с 1996 года одной из главных трибун для отрицателей Холокоста в России стала газета «Дуэль» Юрия Мухина[567]. На ее сайте – www.duel.ru – можно было найти десятки статей и книг на эту тему, в том числе, а, точнее, в первую очередь, переводных. Уже в середине 1990-х гг. на русский были переведены многие «труды» нескольких западных отрицателей (например, Роже Гароди и Ю. Графа). «Миф о холокосте. Правда о судьбе евреев во Второй мировой войне»[568] Ю. Графа вышел как минимум дважды – сначала, в 1996 году, в газете «Русский вестник»,[569] а затем и отдельным изданием – попечением некоего Геннадия Андреевича Кубрякова и с предисловием Олега А. Платонова – владельца и главного редактора издательства «История русской цивилизации»[570]. В своем предисловии он, как и полагается истинному ревизионисту, кое-что подкорректировал: «Конечно, и это число очень велико и вызывает у нас глубокое соболезнование. Однако можно ли говорить об особой жертвенности евреев, когда доля русского народа (включая малороссов и белорусов) в этих 55 миллионах жертв составляет не менее 27 миллионов мужчин и женщин, детей и стариков? Именно русский, а не какой-либо другой народ испил самую большую чашу страдания во Вторую мировую войну и спас все человечество от «нового мирового порядка», который и сегодня пытаются насаждать нынешние наследники Гитлера – американские президенты и их коллеги в Израиле».