Специфично для Эппа и страстное желание запрячь евреев в одну упряжку с большевиками. Как те, так и другие были заинтересованы, во-первых, в раздувании лжи о своих, а стало быть, и о еврейских потерях, а во-вторых, в маскировке собственных преступлений против евреев, многократно превышающих, как полагает Эпп, немецкие[383]. Интересна и склонность Эппа к персонификации всякой проеврейской политики: для США такой знаковой фигурой служил министр финансов Моргентау, а для СССР – почему-то Илья Эренбург.

В программной статье, открывающей первый номер «Журнала пересмотра истории», Эпп заносчиво бросал вызов всем «экстерминалистам»: «Тем, кто разбрасывают вокруг себя большие круглые цифры, как то 6 миллионов сожженных в газовых камерах, из них 4 миллиона в Аушвице и 2 миллиона в машинах-душегубках на востоке, не худо бы представить хоть какие-то доказательства – могилы, кости или пепел. Шесть миллионов тел не могут исчезнуть просто так. Они обвиняют, так пусть и представят доказательства. Но, при их ущербности, скорее на нас, ревизионистов, ложится задача показать, что цифра в 6 миллионов абсолютно бездоказательна, бесстыдная ложь. Даже те скудные источники, на которые я мог бы опереться, включая несколько десятков поездок в Европу, в том числе в Дахау и в Арользен и множество интервью, позволяют мне оценить число еврейских жертв Рейха округленно в 300 тысяч человек. До тех пор пока еврейские публицисты не предъявят солидных доказательств обратного, чего до сих пор они даже не попытались сделать, я буду исходить из этих 300 тысяч, умерших отчасти от казней, отчасти от других репрессий, но главным образом (как и Анна Франк) от болезней»[384].

Но, быть может, главной особенностью Эппа было то, что антисемит в нем настолько превосходил антиисторика, что он вовсе не замыкался на отрицании Холокоста и вообще на Второй мировой войне. Он перебрасывал мостики и к войне Судного дня на Ближнем Востоке, и к энергетическому кризису 1973 года, в котором виноваты были, разумеется, тоже и те же – евреи. Иными словами, он был первым отрицателем-геополитиком, первым, кто стал сознательно «копать» под право Израиля на существование.

В 1970-е гг. появилась целая серия публикаций, специально посвященных Аушвицу, в частности «Сомнительные комбинации лжи» («Hexeneinmaleins der Lüge») Эмиля Ареца (Emil Aretz) и «Ложь об Аушвице» («Auschwitzlüge», 1973) Тиза Кристоферсона (Thies Christoferson). Именно ему, бывшему зондерфюреру СС по сельскому хозяйству в одном из филиалов Аушвица в 1944 году, принадлежит приоритет во введении в оборот этого перспективного термина – «Аушвицкая ложь».

В 1973 году юрист из Гамбурга Вильгельм Штеглих (Wilhelm Stäglich) опубликовал небольшое эссе «Миф об Аушвице», в 1979 году вышедшее отдельной книгой все в том же тюбингенском издательстве Граберта.[385] Положив на алтарь отрицательского пафоса свои юридические навыки, он нашел себе редкое применение в отрицательском хоре: его амплуа стало дезавуирование документальных и свидетельских показаний. Анализируя протокол Ванзейской конференции, Штеглих выбросил из него все фразы, вполне определенно читающиеся в еврейском контексте, и получил текст, исполненный чуть ли не отеческой заботы Третьего Рейха о евреях, переселяющихся на Восток, – хочется плакать. Он же оспаривал свидетельства непосредственных свидетелей селекции и газации в Аушвице – врачей и членов зондеркомандо[386].

Одним из наиболее «успешных» авторов из числа отрицателей по праву может считаться Ричард Харвуд (Richard Harwood), чья книга «Действительно ли умерли шесть миллионов? Наконец-то правда» вышла в 1975 году в Англии и почти одновременно в Германии[387]. А.Суцман и Д.Даймонд из Южной Африки не поленились и провели специальное исследование по установлению личности автора[388]. Результат отрицательный: среди преподавателей, студентов и даже выпускников Лондонского университета человек под фамилией Р.Харвуд не значится[389].

В сущности, во всех этих работах – почти независимо от автора или его законспирированности – пережевывается одна и та же жвачка мирового еврейского заговора и мирной эвакуации евреев из лагеря.

В этой связи интересен эпизод, рассказанный в конце 1970-х гг. Йозефом Эрбером, бывшим начальником женского лагеря в концлагере Биркенау и одним из фигурантов на одном из аушвицких процессов 1960-х гг., киножурналисту Эббо Деману. Однажды (в тюрьме!) ему попалась на глаза книга упомянутого Э. Ареца, где он с изумлением прочел, что в Аушвице никаких евреев не убивали. Он так разволновался, что написал в издательство и попросил адрес автора, явно введенного в заблуждение своими информантами, чтобы написать ему и просветить, так сказать, из первых рук. Издательство сообщило ему, что бедный автор почил в бозе. Слова Эрбера по этому поводу, произнесенные на суде, вынесены в эпиграф к этому разделу[390].

Старая гвардия отрицателей – Бардеше, Бэрнс, Расинье, Хогган, Эпп – не гнушалась ничем: в ход шли любые, в том числе самые абсурдные, обвинения и «аргументы», часто противоречащие не только исторической правде или здравому смыслу, но и друг другу[391]. И это не только не прибавляло им убедительности, но и, в глазах многих, скорее дискредитировало движение. Поэтому пришедшее им на смену новое поколение отрицателей начало с того, что подвергло «ревизии» собственное историческое «наследие». Ревизии, правда, не слишком строгой: отказавшись от самых нелепых из их обвинений, отрицатели второй половины 1970-х принялись за дело хотя и с прежним энтузиазмом, но с новой элегантностью и в новых одеждах.

В качестве их лидера нельзя не признать Артура Р. Бутца (Arthur R.Butz), американца немецко-итальянского происхождения и доцента-электротехника из Северо-Западного университета в г. Эванстоне, штат Иллинойс[392]. В 1976 году он опубликовал книгу «Мистификация XX века» («The Hoax of the Twentieth Century»[393]), оказавшуюся по-своему этапной для новой генерации отрицателей Холокоста. Впервые на этом поприще появилось издание, снабженное научным аппаратом, – ссылками, сносками и т. п., издание, полемизирующее с «неточностями» и у самих отрицателей-предшественников, и т. д. Да и спокойный, без истерики, тон, взятый в книге, также показался всем чем-то новым. Так что не случайно книга удостоилась и внимания, и рецензий многих солидных газет.

Но еще менее случайно, что вышла книга все в том же «коричневом» американском издательстве Noontide Press и что она тут же была переведена на немецкий, причем из номера в номер ее по частям публиковала праворадикальная газета «Deutsche Nationalzeitung». За упаковкой научности и убаюкивающим флером спокойной объективности пряталось все то же самое – плохо припудренный антисемитизм. Чего стоят одни только издевательские кавычки («Холокост») применительно к тем, кто не пережил или пережил Холокост!

Не миновал Бутц и демографических аспектов. Он повторил, что американцы после войны приняли к себе по-тихому те самые миллионы, которых как раз евреи и недосчитались. (Спрашивается, почему тогда те же американцы не приняли еще и «Сент-Луис» с какими-то жалкими сотнями евреев на борту?) Страны-победительницы, по Бутцу, еще накануне победы провели неслыханно дружную кампанию по фальсификации тысяч документов, с помощью которых они потом усадили Германию на Нюрнбергскую судебную скамью. (Спрашивается: и что же они в этом раже забыли сварганить и какое-нибудь решение Ванзейской конференции или другой центральный документ об убийстве евреев?) Да и нацистские преступники, по Бутцу, были доведены мировой еврейской закулисой до того, что изо всех сил сами себя оговаривали на громких процессах в Нюрнберге, Франкфурте или Иерусалиме. (Спрашивается, если эта закулиса настолько могущественна, то как вообще Гитлер мог прийти к власти и на протяжении десяти с лишним лет настолько торжествовать?)