За время, проведённое на Таниной кухне, мне несколько раз звонили разные люди из Саутхэмптона, и я не мог нормально ответить им. Всем обещал перезвонить. За день, проведённый вне Саутхэмптона, я осознал свою социальную привязанность к этому городу.

В порт регулярно доставлялись из разных стран сигареты, и кто-то нашёл во мне надёжного поставщика таковых по социально справедливой цене. Кому-то нужна была моя помощь в разрешении мелких бюрократических проблем.

Я с удовлетворением почувствовал себя обязанным и общественно полезным. Стало ясно, что я не задержусь в этом чужом, мрачном и безликом городе. Льютон чем-то напоминал мне Украину. Клуб Свiдомих Украiнцiв здесь уже функционировал, осталось лишь отключить в городе электричество и опустить всех и всё в сумерки и безнадёгу. Если бы не договорённость с Людмилой о моём приходе, то я бы отправился на вокзал.

Люда проживала в стандартном двух этажном, частном доме с несколькими комнатами. Кроме неё, в этот вечер там никого не было. Выглядела она вполне уверенной и довольной. Постоянная работа и бесплатное, комфортное жильё с пособием — это неслабое достижение в сравнении с периодом работы на ферме, где мы встретились. Временная английская жизнь украинского парикмахера, наконец, удалась.

Мы оба устали и долго не засиживались за чаем. Вскоре я засел в отведённой для меня комнате, где смог вернуться к своим текущим делам. Я расположился в кресле и названивал людям, ожидавшим меня в Саутхэмптоне. Всем обещал быть завтра на месте, готовым к общественно полезному труду и обороне от бесчеловечной глобализации.

Утром, как договорились, Людмила рано ушла на фабрику, а я мог пользоваться предоставленным жильём и своим временем. Я просто умылся, оделся и вышел из дома. Закрыв дверь, я положил ключ в условленное место и отправился на вокзал.

Поездом до Лондона ехать менее часа. В пути я отправил сообщение Людмиле, известив её, что ключ от дома «под тазиком», а сам я съехал.

В Льютоне я пробыл мене суток, и этого оказалось достаточно. Я убедился, что мои товарищи в порядке, банановая фабрика успешно сортирует и пакует бананы. Повидал всех, кого хотел, кроме Оксаны и Криса из агентства. Ещё раз прочувствовал, что мне этот город не по душе и хочется вернуться в порт моей временной прописки.

В Лондон поезд прибыл на старый вокзал King's Cross St. Pancras. Подземным транспортом проехал через центр города до другого вокзала Waterloo, где купил билет со скидкой на поезд до Саутхэмптона. В ожидании посадки и отправки, я осмотрелся вокруг, определив местонахождение платформ, куда прибывают поезда из Франции, с украинскими пассажирами, предъявляющими голландские паспорта.

Вернувшись домой, я застал там шумную сцену расторжения отношений между Нелей и паном Владимиром. Как я понял, он зашёл туда, чтобы забрать свои вещи, а вдогонку послушал, что о нём думает его недавняя кавказская подруга. Его громко обвиняли в алкоголизме и отвратительной измене в пользу молодой польской курвы. Он не отвечал, лишь торопливо и, молча, эвакуировался. Не предоставив Неле достаточно времени на выплеск накопившихся у неё чувств, ему пришлось услышать уже на улице её пожелания из окна.

— В Грузии, таким, как ты, член отрезают и в рот заталкивают! — искренне и громко сожалела Нели, что они сейчас в сырой Англии, а не на горячем Кавказе.

Так, несимпатично закончилась их странная польско-осетинская дружба.

Мне было понятно желание пана Владимира вернуться в свою среду, с регулярными порциями водки и кофе с сигаретой, в тихой компании молодой пани, щебечущей на родном языке.

Вскоре, в доме всё затихло. Женщины разошлись по комнатам или собрались вокруг Нели, утешая её на родном языке.

Недавно все они потеряли работу, а теперь, Нели — и своего друга. Зато их кавказские ряды пополнились молодой, говорящей по-английски армянкой.

В доме настал период тихого обособления жильцов. Каждый ушёл в своё жизненное пространство и растворился в личных хлопотах.

Толя и Вася рано утром уходили на работу и возвращались поздно вечером, уставшие, но довольные своей плотной занятостью на стройках. Порою я не видел их по нескольку дней. Лишь по утрам слышал из своей комнаты, сквозь сон, их сборы на работу.

Женщины выходили из комнат, только чтобы сходить за продуктами и что-то приготовить на кухне. По всему было видно, что незанятость их угнетает и усугубляет чувство общей неприкаянности.

Дома я, фактически, лишь ночевал. Всё своё время проводил в разных, но постоянных местах. Просиживал какие-то часы в Интернет классе колледжа, блуждая в мировой паутине и переписываясь с кем придётся. Благодаря Интернету мои внешние заочные связи обрели международные масштабы. Люди разных национальностей делились со мной шпионским опытом установления связей с лесбийскими и прочими анархическими клубами и заключения фиктивных браков. Давали полезные советы, как подделывать различные документы, какие паспорта — лучше приобретать-пользовать, и прочие ценные инструкции по преодолению бюрократических удавок и выживанию в этом мире.

Мужик, один из дежурных работников Интернет класса, теперь встречал и провожал меня не только вежливым кивком головы, а и внимательным рассматриванием. Я догадывался, что он, пользуясь своей контрольно-наблюдательной позицией администратора, с любопытством следит за моими, динамично развивающимися, международными связями с лесбиянками и анархистами. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! хотелось мне сказать ему, когда он смотрел на меня, как на потенциального террориста.

Если он не брезговал и чтением моей переписки, то ему приходилось сталкиваться и с издевательскими замечаниями в адрес Англии и самих англичан с их королевой.

Затем я посещал студенческую столовую.

Оттуда перебирался в торговый центр, где курсировал по книжному магазину между кафе и диваном с книгой, которая оставалась в единственном экземпляре, лишь потому, что я ревниво прятал её от случайных покупателей.

Телефонные звонки время от времени призывали меня к исполнению уже привычных для меня услуг. И я всегда готовый помочь морякам и беженцам, отправлялся на встречу к людям. Народ, хотя и не очень высоко оценивал мои услуги в денежном эквиваленте, а иногда и вовсе благодарил меня дружескими посиделками в пабах, всё же оставался, по-человечески, благодарен мне за отзывчивость и участие. Я тоже был вполне доволен. Но понимал, что бесконечно так продолжаться не может. Когда-нибудь меня лишат бесплатной комнаты, денежного пособия и, вообще, попросят покинуть остров.

Мне следовало бы больше времени и внимания уделить своему неопределённому социальному положению. Приостановить нарезание однообразных дней и приступить к реализации личного плана действий. Но я не решался прервать привычное течение однообразных событий. Выглядело так, словно я едва ли знал, зачем я на этой Земле, и что делаю.

Однажды, в супермаркете я встретился с Робертом. Я бы ограничился лишь дружескими приветствиями, но он оказался действительно рад видеть меня и явно хотел поговорить со мной. И я снова оказался в объятиях чьих-то настроений и пожеланий.

— Hello mate! Где пропадаешь? Как поживаешь? — посыпал он на меня вопросы, на которые предстояло хоть как-то ответить.

— Привет. Не жалуюсь. Но могло быть и лучше, — отвечал я.

— Ты что, уже на агентство не работаешь? Никак женился на богатой леди? — перешёл он к более конкретным вопросам.

— На агентство не работаю, пока обхожусь. Всё ещё не женился, — коротко отвечал я.

— Может, ты ищешь работу? — поинтересовался Роби моим текущим положением.

— Нет, работу я не ищу. А ты, Роби, уже работодатель?