— Я лишь скромно предполагаю, что если оградить и защитить человечество от всяких искусственных болезненных зависимостей — алкогольной, наркотической, религиозной, идеологической, то жизнь изменилась бы к лучшему. Согласись, что масса нормальных и положительных по своей природе, людей, оказавшись в наркотической зависимости, часто бывают, готовы убить ближнего, чтобы добыть десять фунтов на дозу, — поддержал я разговор, и отметил про себя, что звучу — как зануда.

— Да, я знаю эту старую песню Джона: «представьте себе, нет религий…» — весело реагировал торговец наркотиками на мои нотации. — Я слышу упрёк в мой адрес! Но и ты, согласись со мной, что это — утопия. Государства со своими органами власти должны бы защищать своих подданных от упомянутых зависимостей, но они больше способствуют всем видам зависимости. Нормальные люди самостоятельно избегают всяких зависимостей, и не убивают ближнего за десять фунтов. Вот ты, к примеру, — нормальный парень, — язвил сосед, но ты — мечтатель. Поэтому, и упустил свой реальный шанс быть богатым и свободным. За твою глупую мечтательность, тебя прикрыли здесь, а затем и — депортируют, — веселился он.

Нашу дружескую просветительскую беседу прервали гости, беспардонно отворившие дверь камеры. На пороге возник мужчина лет пятидесяти, в одежде священника англиканской церкви. Он вошёл в номер, а охранник остался снаружи.

— Добрый день! — обратился он к нам, бросив внимательный взгляд на каждого из нас.

— Добрый, — ответил я, и подумал, что сейчас начнут инструктировать.

— Добрый день, отче! — по-военному ответил ему сосед.

— Стив! Ты снова с нами? — отозвался священник на его приветствие. — Ну, ты здесь всё знаешь, и не нуждаешься в моих инструкциях, — определился капеллан в отношении моего соседа. (prison chaplain — тюремный священник).

— У меня к вам просьба, отче, — заявил Стив.

— Я слушаю тебя, — сухо ответил священник.

— Напомните администрации, что они обещали перевести меня сегодня в одно крыло с моим отцом и братом.

— Хорошо. Это всё?

— Да, отче. Спасибо! — закончил Стив свою короткую исповедь.

— Итак, — обратился ко мне священник, рассматривая меня. — Сергей? Русский? — уточнил он мою личность.

— Верно, — ответил я.

— Меня звать отец Джон, — Я представляю здесь англиканскую церковь. Каждую субботу у нас проводится служба, если пожелаешь помолиться с нами, записывайся у дежурного офицера, — инструктировал он меня.

— Ты, вероятно, православный. Нашу тюрьму посещает и православный священник, его тоже звать Сергей и он говорит по-русски! — сообщил он мне, заметив, что я не проявил интереса к предлагаемым службам по субботам.

— Очень интересно, — из вежливости поддержал я разговор.

— Я сообщу ему о тебе. Он сможет посетить тебя по окончанию карантина, — неторопливо говорил священник, внимательно посматривая на меня и думая о чём-то своём.

Я промолчал.

— У нас сейчас есть два литовца. Они не знают английского языка, но говорят по-русски. Отец Сергей помогает им, — продолжал он искать контакт со мной.

Стив стоял у окна с не прикуренной сигаретой, ожидая, когда же мы закончим душеспасительную беседу.

— Возможно ли, попасть в одно крыло с этими литовцами? — проявил я интерес.

— Думаю, возможно. Я подскажу администрации. Будешь помогать им. Этим парням без языка сложно здесь, — поддержал моё пожелание отче.

Больше у меня вопросов к нему не было. Мне хотелось продолжить наш разговор со Стивом.

— Не падай духом, Сергей! У тебя короткий срок и твой проступок едва ли считается преступлением. Ты находишься в безопасном месте. Всё что требуется от тебя, — вести себя пристойно. Я вижу, ты приличный парень… — продолжал отче читать мне проповедь.

— Да уж. Но, похоже, Бог считает, что я задолжал ему, и он решил, — пришло время платить по долгам. Господь испытывает меня, — вежливо поддержал я беседу.

Стив одобрительно хмыкнул.

— Сын мой, это всего лишь временные ограничения в пространстве, и остановка для осмысления твоих действий, — перебил меня святой отец, — ты в безопасном месте — в Тюрьме Её Величества! И вообще, Господь не подвергает нас испытаниям, которые нам не под силу. My son, all your sins are forgiven. Take courage,[91] — закончил нашу первую встречу отче.

Мне показалось, что ему неловко говорить со мной в присутствии иронично улыбающегося Стива.

— Спасибо отец, вы успокоили меня. Надеюсь, Бог знает, о чём я мечтаю, — вежливо ответил я.

Стив снова тихонько хохотнул. Отче внимательно посмотрел на меня; не издеваюсь ли я над ним? Я честно, как пионер, смотрел прямо ему в глаза.

— Если у вас больше нет ко мне вопросов и просьб, то я оставляю вас, — суховато заявил отче.

Мне стало неловко. Я решил попросить его хоть о чём-то.

— Отец Джон, — обратился я, соображая, о чём можно просить его?

— Да, Сергей?

— Я хотел бы связаться с человеком в России, сообщить, где я сейчас нахожусь.

— Пожалуйста, скажи, как я могу помочь тебе в этом?

— Вы пользуетесь электронной почтой, отче?

— Да. В офисе у меня есть интернет.

— Могли бы вы отправить моё сообщение?

— Вообще-то, правила не позволяют такового, — начал он. — Но если только твоё сообщение будет написано по-английски, и в нём — ничего недозволенного, то я, пожалуй, отправлю это, — осторожно согласился отче. — Напиши своё сообщение с адресом, а я зайду к вам попозже и подберу, — согласился он, и покинул нас.

Стив спешно прикурил свою сигарету, аппетитно затянулся и, выпуская дым в сторону окна, расцвёл в улыбке.

— Мне понравился твой разговор с отцом Джоном! — наконец, снова заговорил сосед. — «Надеюсь, Бог знает, о чём я мечтаю!» «Пользуетесь ли вы интернетом, отче?» — повторил он мои фразы, продолжая улыбаться. — Браво, Сергей! Поп Джон передаст твоё сообщение Всевышнему. И у тебя появилась возможность сообщить Богу о своих мечтах! Мне искренне жаль, что тебя задержали. Хотя, тебя скоро выпустят, — хохмил Стив.

— Я полагаю, депортируют, — поправил я.

— Это — ерунда. Если захочешь, ты легко сможешь вернуться. У тебя есть шпионский опыт, и главное, отец Джон благословил тебя на новые подвиги, — посмеивался Стив.

— Мне так не показалось. Думаю, он просто поддержал меня, чтобы я не падал духом.

— Он же сказал, что твой проступок едва ли считается преступлением. И благословил тебя! — шутил Стив.

— Это я и сам знаю, что не совершил ничего преступного, — отмахнулся я, и задумался, — кому и что сообщить?

Ольга из Петербурга была наиболее надёжным товарищем по переписке, кто наверняка выловит мою бутылку с запиской и обязательно забросит ответит в сетевой океан. Я решил написать ей.

Злоупотреблять вниманием святого отца я не стал. Лишь коротко сообщил, что до Канады я не долетел, во что и насколько вляпался, и где сейчас нахожусь. Припомнил и указал её электронный адрес.

Отче, как и обещал, заглянул к нам в номер. Я, молча, вручил ему свою записку. Отец Джон принял это, и тут же просмотрел написанное.

— Хорошо, Сергей. Я сегодня же, отправлю это. Если ты не против, я от себя добавлю короткое пояснение; кто и как отправил это. Возможно, получатель захочет что-то ответить на мой адрес.

— Спасибо, отче!

— Тогда, до встречи, парни. Стив, твою просьбу о переводе к родственникам я передал дежурному офицеру. Сегодня, в течение дня тебя переселят в крыло С, — сообщил отец Джон и покинул нас.

Я запрыгнул на свою верхнюю полку, поближе к Богу, у приоткрытого окна. Чайки подавали мне утешительные звуковые сигналы, я лежал, слушал их писк и переваривал происходящие со мной события.

Прогулку на свежем воздухе нам предоставили в дворике, на травяной лужайке между нашим корпусом и высокой кирпичной стеной, ограждающей нас от улицы. Я мог видеть окно своего номера снаружи. Относительно птиц я не ошибся. Над территорией тюрьмы кружились чайки. Вероятно, их привлекали хлебобулочные изделия, выброшенные из окон камер. Голуби здесь тоже паслись.