Люди иногда теряют человеческий облик! — подытожил дядя Аврам. — Они бывают и страшными, и великими. Когда великое победит в людях страшное, тогда на земле наступит рай. Хоть бы мне, старику, дожить до этого чуда!..

Больше уже никто не притрагивался к кувшину. В углу содрогалась от рыданий фигура женщины в черном, а дядя Аврам продолжал проклинать все, что есть в человеке от дьявола.

Какая сила скрывается в понятии «свобода»! Ради нее люди идут на любые лишения и испытания. И нам, пока мы добились и завоевали себе свободу, пришлось преодолеть тысячи препятствий, принести тысячи жертв. Нам — солдатам свободы!

Братан! Братан! Вершина Свободы! Орлиное гнездо партизанских подвигов! Всего три года назад мы заложили здесь фундамент музея-памятника, и вот он уже построен. Три года назад солнечным утром на этом месте перед строем партизан, на глазах у сотен помощников партизан и сочувствовавших им, был заложен первый камень этого музея в память о павших в борьбе против фашизма и капитализма из Первой среднегорской бригады имени Христо Ботева.

Сюда пришли те, кто не жалел жизни во имя свободы. Пришли и матери погибших, но их было уже заметно меньше, чем в День победы — 9 сентября 1944 года. Многие из них ушли из жизни вслед за сыновьями, и мне стало грустно оттого, что им так и не довелось увидеть этот памятник.

Я посмотрел на скалу и увидел моего друга из Советской Армии генерал-лейтенанта Николая Викторовича Моргунова. Он приехал на открытие музея-памятника в качестве представителя непобедимой Советской Армии. Мы, бывшие бойцы партизанского отряда имени Христо Ботева, восприняли это как высокую честь. Мы обнялись с ним по-братски, и его слеза обожгла мне щеку.

Началось торжество, прозвучал рапорт. Боян Былгаранов не мог усидеть на месте: орлам, пережившим столько бурь, трудно сохранять спокойствие. Впереди меня стоял Боцман. Он старался повыше поднять знамя бригады. Дыбов поцеловал это знамя и расплакался. Матери также вытирали слезы своими черными платками.

Я поднялся на трибуну. Посмотрел на заранее написанный текст, но мысли оказались где-то далеко, и сердце продиктовало мне совсем другие слова:

— Как председатель Инициативного комитета, счастлив доложить: вот наш музей-памятник готов. Этот дом — наш дар подрастающему поколению в честь 25-летия революции 9 сентября. Завещаем его нынешним и будущим болгарам с одним наказом: пусть помнят и никогда не забывают о людях, павших в неравной борьбе.

Мне приятно сообщить, что наш памятник — это символ величия среднегорцев. Он построен нашей героической партией, давшей крылья своим орлам и научившей их не жалеть жизни во имя самой заветной цели — завоевания свободы!

Женщины в черных платках плакали. Расплакался и крестьянин, стоявший недалеко от трибуны. Он только что уговаривал матерей не плакать, а сам не выдержал.

Я продолжал говорить:

— В этот торжественный час, когда мы подводим итоги и размышляем о прошлом, я невольно возвращаюсь назад к бурным и тревожным дням нашей истории.

— Мы тебя слушаем, говори, — крикнул тот же крестьянин. — Мы ничего не забыли!

— Время идет, — продолжал я, — вот уже прошло с тех пор почти четверть века, и многое стерлось в памяти, но любовь к павшим в борьбе никогда не померкнет.

Прислушайтесь к дуновению ветра в лесу, к шепоту листьев, и вы услышите старые легенды о смелых битвах, о лучших сыновьях и дочерях этого чудесного края. Нам выпала честь передать грядущему поколению их дух и готовность жертвовать собой, их веру в будущее. И пусть наша прекрасная молодежь, как эстафету, передает дальше этот завет.

Тысячи рук протянулись к музею-памятнику, к этим причудливо-красивым вереницам холмов, скал и долин нашего неповторимого Среднегорья. Здесь природа достигла изумительной гармонии: аромат благоухающих роз сливался со сладостью янтарных гроздьев винограда, несгибаемый дух среднегорцев — с романтикой наших битв на вершине Братан. Взгляды людей невольно обратились к Фракийской равнине, где водохранилища как будто вобрали в себя слезы партизанских матерей, всю жизнь оплакивающих своих погибших сыновей и дочерей.

Я невольно посмотрел в том же направлении и подумал: «Если бы сейчас могли встать из своих могил наши товарищи и увидеть Фракию с вершин Братан и Каваклийка, Юнчалы и Кузукулука, Дерменка и Стефанова камня, Айтепе и Бакаджика, то они вздохнули бы с облегчением и благословили прекрасные плоды своих подвигов. Благословили бы и это ясное небо, под которым они заложили основы одного из самых значительных партизанских соединений в Болгарии — Первой среднегорской бригады имени Христо Ботева. Да и как могло быть иначе! Разве потомки Добри-воеводы и Ботева, Левского и Бенковского могли бы примириться с рабством? Они предпочитали смерть, ведущую к бессмертию. О, этот прекрасный народ, еще на заре XX века впитавший в себя революционные идеи Димитра Благоева! Еще тогда на зеленых полях Фракии расцвели первые алые маки революционного движения, зажглись первые маяки будущего. Уже в 1918 году по этому краю ходили первые пропагандисты марксизма. Позже, в канун 1941 года, когда партия взяла курс на вооруженную борьбу, почти во всех селах этого района были созданы сильные партийные и ремсистские ячейки. Эта часть Среднегорья стала настоящей колыбелью революции, а село Чехларе — ее первым очагом. Другого такого нет в Болгарии. Оно и сейчас символизирует наше славное прошлое. Чехларе должно стать селом-музеем, селом-героем».

— Путь нашей вооруженной борьбы, — продолжил я после короткой паузы, — это тяжелый боевой путь. В дни когда партия призвала народ свергнуть ненавистную фашистскую власть, Среднегорье забурлило и встало в первые ряды борцов. Найден Стоянов из села Нова-Махала и Сребрьо Бабаков (Морозов) из Чехларе первыми взялись за оружие и ушли в лес. С этого момента и начало разгораться пламя мужественной борьбы. Это и есть начало новой героической летописи, написанной кровью первых, — Сребрьо Бабакова, Найдена Стоянова, Колю Кючука, Сутова, Штокмана, Бойчо, Радко, Миладина, Чапаева, Благоева, Винчестера, Бурлака, Йонко, Томы, Кары, Добри, Левского, Игликова, Бистры, Гранита, Дончо, Седова, Доктора, Дыбенко, Графа, Караджи… В каждом селе появились алые маки, выросшие над свежей могилой сыновей народа, проливших за него свою кровь.

И снова установилось молчание, а потом отчетливо и долго звучали имена павших в борьбе. Со всех сторон к подножию памятника бросали осенние цветы. И нам казалось, что свинцово-серое небо, которое внезапно затянулось тяжелыми тучами, вот-вот рухнет от невыносимого горя.

— 3 ноября 1941 года при прорыве полицейской блокады в селе Чехларе раздались первые выстрелы. Так был создан Чехларский партизанский отряд. 5 ноября перешли на нелегальное положение несколько молодых ребят из села Левски, а позже из Розовца, Брезово, Зелениково, Калофера, Тыжи, Войнягово, Долно-Ново село, Омурово, Стрямы. Вместе с сыновьями уходили и их отцы.

Враг пришел в бешенство. Полиция озверела: приступила к повальным арестам и устройству засад. Но все оказалось напрасным. Никому не дано погасить то, что угаснуть не может.

Тяжелая зима 1941/42 года стала первой зимой, проведенной нашими партизанами в горах. Но народ взял их под свою защиту, всячески скрывая от врагов. Помощники партизан и сочувствующие им не только бесстрашно оберегали и защищали их от полиции, но и снабжали продуктами и одеждой. Так, первые наши партизаны, вставшие на путь Ботева и Левского, обошли вдоль и поперек всю Фракию, несли людям партийную правду, создавали новые и укрепляли существовавшие партийные и ремсистские организации. Эта зима была решающей, потому что в условиях жестокого фашистского террора выдержала суровое испытание вера первых борцов в конечную победу, и ее никто не смог у них отнять. А все потому, что семя, брошенное партией в благодатную почву этого края, дало глубокие корни, и народ принял партизан, как своих родных детей. И тогда-то родилась наша основная сила, впоследствии названная Первой среднегорской бригадой имени Христо Ботева.