С христианской точки зрения, католический священник поступил так, как предписывала ему вера. А сантеро полагают, что он уничтожил святое создание, хранителя аше. Значит, он совершил акт неспровоцированной агрессии, равносильный убийству. Сантеро посчитали бы его смерть знаком того, что он действительно был виновен. С точки зрения сантерии, грех этого гипотетического священника был бы в том, что он выбрал для себя неверную систему ценностей — систему десяти иудео-христианских заповедей. Сантеро не соглашаются с жестокой моралью западного христианства, утверждая, что ее деспотические законы, созданные не самими верующими, статичны по своей природе, и поэтому в некоторых ситуациях применить их просто невозможно. Служители сантерии верят, что только собственная аше может указать человеку наиболее реалистичный, наиболее естественный и (да-да!) наиболее нравственный образ действий. Они считают, что аше помогает достичь равновесия и избежать дисгармонии. Дисгармония появляется, когда у человека возникают трудности в понимании своей аше. В этом случае верующие пытаются выяснить, как им снова обрести это понимание. Им помогают бабалао. Это люди, обладающие высшим священным саном в сантерии. Они входят в контакт с эледой — личным оришей человека, его "ангелом-хранителем" — и спрашивают, как помочь страждущему восстановить гармонию.

В США мое происхождение показалось бы слишком замысловатым (в моих жилах течет кровь испанцев, йоруба, французов, итальянцев, канарцев, филиппинцев и американских индейцев). Но на Кубе такие смешения в генеалогии — не редкость. По-моему, определение "плавильный котел" подходит Кубе больше, чем даже Соединенным Штатам. В роду моей матери, жрицы сантерии, были жрецы йоруба, которые вели свое происхождение из города Ойо в Африке. Церемония моего первого посвящения произошла еще до того, как я родился. На ней мне было предопределено стать служителем Обаталы, предводителя всех ориш. К тому времени, как мне исполнилось семь лет, я уже прошел большинство посвящений сантерии и даже крайне важное посвящение кариоча (на языке лукуми буквально означает "усаживание во главе"). На этой церемонии управляющего человеком оришу помещают ему в голову посредством специального обряда. Верующему бреют голову, делают на коже небольшую ранку и кладут в нее тайны ориши (в виде густого вязкого варева, которое жрецы тайно готовят заранее). Когда рана заживает, аше ориши (его благодать, сила) навечно становится частью сантеро.

В колледже я посвятил себя серьезному научному рассмотрению сантерии. Я получил степень магистра теологических наук в Университете Южной Флориды. Сейчас я работаю над докторской диссертацией по антропологии. Я нахожусь в необычайно выгодном положении, ведь я знаю устройство сантерии изнутри и одновременно могу обоснованно интерпретировать ее с научной точки зрения. Благодаря этому я надеюсь внести необходимую системность в учение о сантерии, которое приобретает все больше почитателей из самых разных этнических групп, жаждущих приобщиться к нашим традициям.

Формально я сосредоточил свое внимание на изучении приемов маскировки, с помощью которых сантеро сохраняли свою религию во враждебной среде. Но я решил, что эти сведения лучше представить как составляющую более обширной теоретической работы. В этой книге я рассказываю не только о хитростях (диссимуляции[11]) служителей сантерии, но и о других важных аспектах религии йоруба. Особое внимание я уделил иерархии сантерии.

Имея к сантерии самое непосредственное отношение, я перенес на страницы этой книги множество сюжетов из моего личного опыта. Они иллюстрируют некоторые аспекты сантерии, которые в другой форме были бы слишком сложны для понимания человека со стороны. События, описанные в этих рассказах, выходят далеко за рамки реальности. Но я могу сказать, положа руку на сердце, что я изложил в этой работе далеко не самые невероятные истории, ведь западное общество все равно бы отказалось в них поверить. Я старался, насколько это возможно, представить материал так, чтобы он выглядел достоверным и с научной точки зрения. Может быть, однажды настанет такой день, когда мы сможем основательно обсудить абсолютно все сверхъестественные происшествия, которым я и многие другие верующие стали свидетелями.

И наконец, эта книга будет хорошим дополнением для других научных работ на тему сантерии, ведь в ней вы увидите эту религию глазами ученого, который с самого детства был воспитан в ее традициях. Внимательно ознакомившись с литературой и другими научными материалами о сантерии, я пришел к выводу, что англоговорящему сообществу непонятны задачи и образ жизни высокопоставленных служителей сантерии, то есть ее жрецов и жриц, а также посвященных самого высокого сана. Я вырос среди служителей этой религии и поэтому к моим научным познаниям могу добавить и свой уникальный личный опыт. Это сочетание науки и веры поможет нам исследовать доселе не изученные аспекты манящего мира сантерии.

— Но, падрино[12] — испуганно сказал мальчик, — я не могу пойти туда один. Я боюсь темноты, я боюсь ночи.

— Не бойся темноты, ибо темнота — это источник самой жизни. И ночи не бойся, ибо ночь — твой друг, который приносит с собой отдохновение, — сказал старый бабалао. — Научись гулять с ночью, и она станет тебе верной подругой.

Мальчик не смог понять смысл мудреных речей старика и спросил его:

— Ты хотел сказать «гулять ночью, в ночи»?

— Нет, сынок, не «ночью» и не «в ночи», а «с ночью».

Пройдет еще немало времени, прежде чем мальчик поймет значение слов, которые сказал ему жрец в ту темную волшебную ночь. Всю ночь малыш должен был провести в одиночестве посреди священной рощи недалеко от дома своего падрино, общаясь с духами леса. То была часть ритуала, предшествующего посвящению кариоча. Старик пытался внушить своему юному подопечному уважение к природе. Сантеро относятся к природным явлениям как к живым существам не в силу своей невежественности и наивности, а из-за того, что таким образом они могут подчеркнуть взаимосвязанность всего происходящего на Земле. Через несколько дней мальчик встретил своего падрино в местечке под названием Мантилья.

Казалось, не было ничего необычного в том далеком субботнем вечере, когда мы с мамой собирались на церемонию. Балкон нашей квартиры на одиннадцатом этаже выходил на Гаванскую гавань. С него нам было видно затянутое тучами небо. Отец мой, известный медик, был в это время на одном из своих врачебных совещаний. Наш шофер Рамон уехал вместе с ним. В коридоре хозяйку дома с важным видом ожидал Андрее, степенный бородатый мулат[13], который время от времени заменял Рамона. «Машина готова, сеньора», — сообщил Андрее. Через несколько минут «бьюик» моей матушки выехал из подземного гаража. Мы направлялись не в модные магазины и не в парк на берегу озера — излюбленное место наших субботних прогулок. Наш путь лежал на окраину Гаваны, к местечку под названием Мантилья. От Мантильи до района, где мы жили, было совсем недалеко. Но религиозные, социальные и расовые различия между белыми жителями богатого, аристократического анклава, известного как Эль-Ведадо («запретная зона»), и преимущественно черным, нищим населением Мантильи были невероятно велики. Когда большой черный «бьюик» оставил аккуратно вымощенные бульвары Эль-Ведадо позади и покатил по кроваво-красной грязи мантильских улиц, трое находящихся в машине людей сбросили с себя личины. Андрее был уже не тем шофером, который несколько минут назад вывез на прогулку свою богатую хозяйку и ее маленького сына. Он превратился в старшего сантеро, вводящего свою младшую сестру и ее ребенка в мир пульсирующих ритмов и магии, в мир, такой же далекий от Эль-Ведадо, как Лагос от Мадрида.

В тот день прошел сильный дождь. Красная глина мантильских дорог стала вязкой, как овсяная каша. В конце концов Андрее остановил машину и сказал, что последние 50 метров до дома Аманды, который мы уже увидели через просвет между кустами, нам придется пройти пешком. К городу подступала ночь, и небо было таким же красным, как земля под нашими ногами. Андрее счел это знаком того, что Чанго, ориша молний, собирался в эту ночь заявить нам о своем царственном присутствии (красный — это символический цвет Чанго).