— Не беспокойся, Орула, Ироко всегда будет с тобой.

Оддудуа вытянул палец, выпустил в дерево энергетический луч, и оно превратилось в круглый поднос, который Орула бережно унес с собой. На этом подносе Орула и его духовные наследники — бабалао — делают свои предсказания.

Самый известный в сантерии ориша — Чанго, повелитель грома и молнии. Ни про какого другого оришу не существует столько мифов. Вероятно, Чанго был исторической фигурой, четвертым царем йоруба и третьим алафином (царем) города-государства Ойо. Имя его обрастало все новыми легендами. Его стали отождествлять с более древним божеством, Джакутой, и приписывали ему множество мифов, связанных с этим богом. Есть несколько мифов о рождении Чанго. В том, который я уже рассказал, Чанго — сын Оддудуа и Йемму. В другом мифе его отцом становится Аггайу, а матерью — Йемайя. Есть еще один миф, в котором говорится, что Олофи послал младенца Чанго в огненном шаре на землю, а Йемайя усыновила его и воспитала как своего собственного сына. Аманда говорила так: «Обатала-Йемму — его мать, но Оддудуа выгнал его, и растила его Йемайя». Далее я привожу некоторые из многочисленных мифов о Чанго.

Чтобы предотвратить в своем доме еще одно кровосмешение между матерью и сыном, Оддудуа отослал Чанго к Даде. Но тем не менее он очень любил своего прелестного маленького сына. Оддудуа распорядился, чтобы Чанго приводили к нему каждый день. Когда сын вырос и превратился в крепкого молодого человека, Оддудуа рассказал ему о кровосмешении между Огуном и Йемму. Чанго возненавидел брата и поклялся отомстить за отца.

— Баба, кто жена Огуна?

— Ойя, царица штормов и кладбищенских ворот.

— Я украду у Огуна жену, и он будет страдать так же, как страдал ты, — сказал Чанго.

Облачившись в царские одежды, Чанго оседлал своего великолепного жеребца Эчинлу и отправился к Ойе. Отважная и прекрасная царица штормов не смогла устоять перед Чанго, самым красивым мужчиной на свете. Она бросила грубоватого Огуна и больше никогда к нему не вернулась. С того дня Чанго и Огун стали заклятыми врагами. Поэтому, когда в одного сантеро вселяется Огун, а в другого — Чанго, их надо держать подальше друг от друга, чтобы один из богов ненароком не убил кабалю (медиума) другого.

Законная жена Чанго — это Обба, гордая царица его замка. Однако богу мужественности не достаточно одной женщины. Чанго нужны огонь и страсть, которые дают ему две его главные любовницы, Ойя и Очун. Обба бесконечно преданна Чанго, она дает ему покой, ибо она ориша — покровительница хозяек дома. Очун, йорубская Афродита, дарует Чанго чувственное удовольствие, которого он так жаждет. А Ойя, вероятно, его любимица — единственная из всех женщин, которую он берет с собой на войну. Она ничуть не уступает Чанго в воинском искусстве.

Обба, гордая жена Чанго, хотела возбудить в своем муже такую же страсть, какую он питал к Очун. Хитрая Очун притворилась, что сочувствует Оббе, и посоветовала ей отрезать у себя ухо и подать его мужу вместе с его любимым блюдом из кукурузной муки и окры[38], амалой. Больше всего на свете Обба хотела доставить мужу удовольствие и сделала так, как ей сказала Очун. Когда Чанго вернулся домой и съел амалу, он заметил повязку у Оббы на ухе. Узнав, что она сделала, Чанго пришел в ярость. Обба стала ему отвратительна. Он громогласно воскликнул: «Клянусь моим отцом, никогда больше я не буду спать с тобой! То, что ты сделала, омерзительно! Ты навсегда останешься моей женой и хозяйкой моего замка, но я никогда больше не лягу с тобой в постель».

С того дня Обба стала символом свойственного женам самоотречения и преданности. В своих служителей она вселяется редко, но они любят танцевать для нее медленный, величественный танец, закрывая одно ухо рукой в знак памяти о ее жертве.

Одна из самых священных тайн сантерии, которую открывают только избранным, заключается в том, что Чанго — единственный ориша, познавший смерть. Сантеро сильно нервничают, когда говорят о так называемом случае «оба ко со» (дословно «царь не повесился»).

Одно из свойств характера служителей Чанго — их страх перед мертвецами. Для сантерии это крайне необычно, ведь в этой религии почитанию умерших придается огромное значение. В сантерии есть такая поговорка: «No hay santo sin muerto» («Без духов усопших не бывает ориш»). Все церемонии сантерии начинаются молитвой усопшим, и во всех ритуалах именно предкам и духам-хранителям поклоняются в первую очередь.

Как гласит легенда, Чанго, известный тогда еще как Джакута из Иле-Ифе, святого города ориш, больше всего на свете хотел почувствовать, что же это такое — быть смертным. Чанго спустился в город Ойо и стал его алафином (царем). В этом проявлении Чанго называют Алафином и приветствуют фразой «Кабио силе».

Царствование Чанго-человека было не очень успешным. Лучше бы он никогда не покидал Иле-Ифе. Чанго был в постоянном напряжении, так как его подданные все время жаловались, а трем его женщинам в мире смертных было вообще не по себе. Однажды ночью терпение Чанго лопнуло. В очередном припадке гнева он пошел в лес и повесился на кедре. Несколько его подданных обнаружили тело и пустили слух: «Оба со» («Царь повесился»). Чанго, божество, оказался в мире ику, мертвых. Этот опыт ему не суждено было забыть, и мысль о нем будет вечно преследовать оришу. Спустя семь дней Обатала узнал, что произошло, вытащил сына из мира мертвых и вернул ему бессмертие. Из Иле-Ифе Чанго было видно, как его бывшие подданные смеются над ним, приговаривая: «Оба со! Оба со!» Используя свою власть над молниями, Чанго поражал каждого, кто говорил: «Оба со!» С тех пор каждый раз, когда гремит гром, люди из Ойо говорят: «Оба ко со» («Царь не повесился»). Эту историю рассказывают редко, так как считается, что Чанго не любит, когда вспоминают о его тяжелых испытаниях в качестве смертного и мертвеца. Сейчас многие сантеро пренебрегают Значением выражения «оба ко со». Даже Лидия Кабрера неверно переводит его как «царь города Косо». Когда Кабрера попыталась узнать историю смерти Чанго, один знающий человек сказал ей: «В сантерии есть вещи, о которых нельзя говорить, и одна из них — отдохновение Чанго». «Отдохновение Чанго» — эвфемизм, использующийся в сантерии при упоминании о его смерти.

Чанго от рождения обладал даром предвидения. Он мог предсказать человеку будущее, просто взглянув на него. Орула же был лучшим в мире танцором и барабанщиком. Только эти свои таланты он особо не ценил, потому что страстно хотел стать лучшим во всей вселенной прорицателем. Орула потратил годы на изучение всех видов предсказаний, но ему так и не удалось стать таким же великим прорицателем, каким был Чанго. В свою очередь Чанго очень хотел иметь музыкальный талант Орулы. Сколько ни старался прекрасный бог грома, танец его оставался неуклюжим, да и в игре на барабанах он больших успехов не добился.

На одном празднестве Чанго с завистью смотрел, как танцует Орула. Потом подошел к брату и сказал:

— Я бы с радостью обменял свой дар предвидения на твой музыкальный талант, Орула.

Орула не верил своим ушам. Неужели Чанго действительно собирается отдать ему величайший из всех даров в обмен на такую ерунду?

Не желая обманывать брата, Орула предупредил его:

— Подумай хорошенько, прежде чем говорить, братец, ведь ты предлагаешь мне величайший из всех даров.

— Нет, Орула Величайшие из всех даров — это красота твоего танца и твоя ловкость в игре на барабанах.

Если б я только мог заполучить их, я бы чувствовал себя самым совершенным существом на свете.

— Тогда хватит разговоров, — сказал Орула. — Обнимемся и отдадим друг другу свои дары.