или взрывается полностью, или у неё изо-рта вылетает струя несмываемой оранжевой краски. Краситель применяется в банковских хранилищах, для предотвращения хищения наличности. Заодно и шельму метит.
- Ну, а турист-то тут при чём? - проворчал Жук. - По-твоему выходит, что он тоже шельма?
- Конечно! Где он в наше время столько бабла натырил, чтобы по заграницам мотаться?
- А при чём тут заграница?
- Ни при чём! - отмахнулся Лис от назойливого собеседника. - Сейчас более-менее дальняя поездка приравнивается к заграничной.
Пока эти двое препирались между собой, остальные рассматривали сувениры, щедро представленные на потребу иногородних. Ворону особенно понравилась матрёшка. Когда она раскрывались, то из неё, как черти из табакерки, высыпались другие - мал мала меньше. Но не это его порадовало - кто не видел классическое изделие русских мастеров. Правда, наши умельцы позаимствовали идею у своих японских коллег, но, это к делу не относится. Ворону понравилась нестандартная роспись, к которой обратился художник. Мастеру, видимо, до смерти надоели однообразные рожи, которые он, изо дня в день, наносил на деревяшки. В этом наборе - всё было нестандартно. Главная матрона, в красном платке, имела классическое лицо, с лёгкой улыбочкой. Ничего необычного в её облике не наблюдалось. Разве что связка ключей на большом кольце, как раз умещающегося в кулаке, издали смахивала на шипованный кастет, но вот остальные персонажи заставили зрителей улыбнуться. Вторая матрёшка излучала космическое спокойствие и, даже надменность, накрывшись звёздчато-полосатой шалью, очень похожей на флаг иностранного государства, а третья - излишнюю весёлость, как после хорошей попойки на свадьбе. Смысловые потуги во взгляде отсутствовали. В левой руке матрёшка держала стакан, а в правой, большую бутыль. Лиловая косынка, на ней, висела набекрень. Четвёртая тётенька имела очень радостную физиономию, весёлые косички и синяк под глазом. Платок отсутствовал. "Где-то я уже видел, эту рожу, - подумал Ворон. - Точно - кажется, это чей-то аватар в сети". У пятой матрёшки лицо выражало вселенскую грусть. Ипохондрия чувствовалась во всём, а вот у шестой фигуры, была откровенно уголовно-протокольная морда, с бычком "Беломор-Канала" в пасти. За спиной она прятала большой нож, что любезно продемонстрировал продавец. Вместо платка у неё на голове была надета кепка, надвинутая на глаза. Ну, у седьмого изделия, лицо было просто злое... Даже злобное - как у цепной собаки. И цепь на шее. Золотая. На ювелирном изделии висел массивный фетиш во всё пузо. Каждый палец новорусской матрёшки был украшен дорогим перстнем. Перстни сверкали всеми цветами радуги: синие, красные, зелёные - всё смешалось в одну кучу. Присутствовали и банальные бриллианты. Эта красочная феерия выгодно отличалась от чёрного фона, которым служил женский пиджак. Есть что охранять! На голове у неё, почему-то, была повязана красная пролетарская косынка. Восьмая матрёшка олицетворяла собой ужас в чистом виде, который свалился на хрупкую деревянную пустышку. Раскрытые, до полной орбиты, глаза, не внушали оптимизма на ближайшее будущее, делая современную действительность беспросветной мглой. Платочек на ней был траурный, то есть - чёрный. Самая маленькая деревянная фигурка являлась откровенным покемоном, в том виде, значение которого, придают этой форме молодёжной культуры. Острые акульи зубы, обнажённые в страшном оскале и прочие прелести подобных изображений - всё это было нанесено на заготовку старательно и с любовью. Даже красный платочек в белый горошек, с трогательно-романтическим узелком под подбородком. Данный набор, по словам продавца, шёл на "Ура!"
Мимо проехали две телеги с поющими цыганами.
- Стереосистема, - засмеялся Бегемот, покачав головой.
Оставив Ворона в раздумье, насчёт покупки матрёшки, товарищи прошли дальше, где располагался вернисаж. Здесь местные художники выставляли свои творения на продажу, а заодно на всеобщее обозрение. Как и в любом городе, в их рядах попадались мастера разного уровня, включая откровенных бездарей, возомнивших себя гениями. Шмель оценил полотна, висевшие на стене и равнодушно прокомментировал содержимое выставки:
- Детский лепет.
- А как быть с обнажённой фигурой? - с подвохом, спросил Чингачгук.
- С голой тёткой? - уточнил критик.
- Ну, да...
- Эх, Лейб! Как будто дети не выплёскивают на бумагу свои фантазии, - вздохнул Шмель.
- Точно - дом детского творчества, - подтвердил Кот, лениво усмехнувшись.
- Угу! - согласился Крот. - С сексуальным уклоном...
Барбариска нахмурилась и упрекнула спорщиков:
- У вас все мысли, только об этом...
Сталкерам надоел просмотр живописных полотен и они снова вспомнили, для чего выбрались в город, но, подвернувшаяся взгляду Шмеля картина, вдоволь его повеселила. Это был натюрморт. Простой - вобла с пивом. Вот только написан он был непросто. Сразу бросалось в глаза, что исполнял работу дилетант. Сушёная рыбина смотрела на зрителя иронично-проникновенным, живым взглядом, который проникал в самую душу, доставая до её сокровенных глубин. Чешуя воблы, подёрнутая солёной пеленой, резко контрастировала с глазом, не вписывающимся в общую картину мёртвого натюрморта...
Кружившаяся вокруг художников тётенька постоянно придиралась ко всяким мелочам: то ли пытаясь сбить цену, то ли ей решительно нечего было делать.
- Почему на вашей картине у русалки акулий хвост? - вопрошала тётя очередную жертву. - Причём - от "белой"...
- А вы в зеркало-то себя видели? - обозлился творческий работник.
- Вы имеете ввиду конкретно меня? - нахмурила брови назойливая покупательница.
- Да нет - женскую популяцию в целом...
Рядом крутились товарищи живописца, прислушиваясь к разговору и, согласно местной примете, загибая пальцы - кто во что горазд. Будет продажа у коллеги, будет простава. Выпивки, видимо, они желали больше собственной выгоды, поэтому один доморощенный художник чуть не вывихнул пальцы, которые сплелись в замысловатый клубок, издали напоминающий фигу. Рядом с ним топтался другой, старый и по всему видно - неформал. В солнечных очках отсутствовало одно из стёкол. Нашего героя это обстоятельство, по всей вероятности, не смущало: то ли по причине частичного ухода в астрал, то ли в связи с ухудшением зрения от старости, но - вид у него был умопомрачительный. Сказать прямо - живописный.
- Тебе бы к этому прикиду разноцветный "ирокез", - предложил тощий художник, с болезненным видом.
Он насмешливо всматривался в глупо улыбающуюся физиономию, усиленно соображая, что это за чудо-юда. Кто-то шепнул на ухо неформалу о его промашке. Старик снял очки и с удивлением поглядев на отсутствующее стекло, положил их в карман.
- Зря снял, - заметил тощий. - В очках ты выглядел умнее и, гораздо более, респектабельней.
- Правильно, - поддержал тощего толстый. - Они же солнцезащитные. Вот, только очко подвело.
- Нижнее?
- Стеклянное! Которое отсутствует.
- Пластмассовое, скорее всего, - лениво поправил толстого тощий.
Мимо прошёл мужик в солнцезащитных очках, с интересом рассматривая картины. Внимания художников он не привлёк, а толстый живописец сказал тощему:
- Оценивать работы через чёрную пластмассу! Нет, это не наш покупатель. Это такой же шарм, как если бы химзавод ввёл штатную должность дегустатора, на вкус определяющего качество денатурата.
- Закусывать только сыром, - подтвердил тощий. - Перед последующей дегустацией, тщательно прополоскать рот холодной водой.
- А чего это сегодня Кривой не пришёл? - опомнился толстый, недосчитавшись в стройных рядах потребительскую единицу.
- Сказал, что в завязке, а сегодня, в местном балагане-выставке, якобы, ожидается выпадение мощных вино-водочных осадков, после которых, охочие до халявы, уже сами выпадают в осадок.
В рядах художников образовалось некоторое замешательство: картину привередливой мадам не продали, денег не было, а гонец, посланный за горячительным, вернулся ни с чем. Как он сам сказал: "Денег не хватило!". Непризнанные гении начали скрести закрома, старательно выгребая всю, завалившуюся за подкладку, мелочь. Кооперация терпела крах, ибо, как гласит неписанный кодекс данного сообщества: "Не помажешь - не поедешь!" На эту тему не раз высказывался один из кооператоров, на данный момент выворачивающий пустые карманы: "Проклятье - так и спиться недолго!"
