- Что ж она - не могла другого холопа завести? - осторожно спросила Лариса, ловя на себе косые взгляды попутчиков.
- Может быть - любила? - предположил Лектор. - Никому ничто человеческое не чуждо. А чо - что прикажет, то и сделает! А ему что ещё остаётся? Герасим и возразить-то не может: всё "му-му", да "му-му"... И звучит-то, как "да-да"... Рассказывали, будто бы он один раз попросил у неё денег, неизвестно на что.
- Как? - спросил Крот, изогнув брови дугой и, при этом, состроив крайне глупое лицо.
- Просто! - пояснил Гена. - Написал сумму на клочке бумаги.
- А она?
- Она ему ответила - "му-му!"
- Прикололась, значит...
- Да нет - дар речи потеряла.
- Каких только баек про заек не напридумывают! - сплюнул Мастодонт, зябко ёжась в поношенный плащ, дюже смахивающий на дореволюционный зипун.
Он посмотрел на почерневшее небо. Редкие звёзды уже набирали силу, только дожидаясь полного погружения солнца за горизонт. На болота опустился туман и настроение, от этого, кое у кого, стало ещё загадочней. Кому мерещился дом родной, кому таз с пивом, а кому-то все прелести сразу. Фёдор посмотрел на ближайшую проплешины в плавнях, уже невидимую из-за сизовато-белесых испарений и мечтательно высказался:
- Цистерна варенья и вагон печенья. Ну, а что? Ещё подводу с дрожжами подогнать, а воды, на болоте, и так в избытке.
- А при чём тут печенье? - перебил его Диплодок.
- Будет чем закусывать - остолоп!
- А-а-а!
- То-то и оно...
Идея была не нова и не раз высказывалась: то со страниц журналов, то с экранов телевизоров, но здесь она приобретала другое ощущение. Ощущение полноты бытия и полной возможности её реализации.
- Деревьев не видать, - для чего-то сказал Чингачгук.
Этот очевидный факт не остался без внимания остальных участников эпопеи, в противном случае, на поляне горел бы костёр, а не пыхтел примус.
- На кой они тебе? - лениво спросил Лейба Кот.
- Наблюдательный пункт бы сделали...
- О! - оживился Терминатор. - На высоком вязе, в развилке ветвей, один сталкер устроил наблюдательный пункт. В ствол дерева он вбил металлические скобы, с помощью которых, плотники соединяют между собой брёвна; натаскал наверх досок и сколотил приличный шалаш. Запасы всякой всячины он хранил в дупле, пока в нём не завелись шершни. Дупло находилось чуть выше шалаша и с другой стороны дерева, так что найти тайник было непросто, если заранее не знаешь его предположительное местонахождение.
- В чём прикол? - спросил Лис, очнувшись от состояния кумарения, то есть - между сном и бодрствованием.
- В шершнях! - эмоционально воскликнул Виктор. - Неужели непонятно? По словам бедолаги, там их около сотни или больше. В брезентухе не полезешь - запинают. а в пластинчатым доспехах наверх не залезешь. Да и где их взять? Так и осталась шхера без присмотра. Точнее - под присмотром бронированных летающих насекомых.
- Да уж, - согласился Шмель. - Мало того, что жала у них о-го-го, так ещё и яд качественный. Плюс, ко всему, челюсти будь здоров. Они в дубах сами гнёзда выгрызают...
- Ходят байки, что шершни на полной скорости быка с ног сшибают, - добавил Ворон. - Хоть я лично, в этом - не уверен.
- Применил бы мужик подобие самодельного огнемёта, - предложил Бегемот, неизвестно для чего.
- У сталкера в дупле хранятся какие-то ценности, которые могут от огня испортиться, - пояснил Лектор. - А то и сдетонировать... Он и керосином пытался травить оккупантов, но его к дереву на пушечный выстрел охранники не подпустили, постоянно грозя влупить промеж глаз...
- Да, - вздохнул Бегемот. - Скворечник сталкер не удержал...
- Вот интересно, - сказал Лис. - К скворца дом - скворечник, а у грача - грачильник, что ли?
- Типа того, - мрачно подтвердил Ворон.
Разговор зашёл в логический тупик и все замолчали. У пытливого ума не может быть простоя, особенно после принятия допинга и Чингачгук поинтересовался у старожилов здешних мест:
- А монстры тут есть?
- Мы же здесь, - уклончиво ответил Гена.
- А всё же?
- Э-э-эх, - вздохнул собеседник. - Чего тут только нет. Даже учёные с большой земли приезжают... Привезли они как-то раз с собой клетку. Здоровенную такую. Поставили её в самом нехорошем месте и забрались внутрь, намереваясь скоротать ночь, при этом изучая повадки местной живности. Прутья у клетки толстые. В таких, даже белых акул наблюдают, в естественной среде обитания. Зубами, учёных, конечно не достать, но, просчитались крутолобые: не учли того момента, что можно внутрь пописать, кинуть камень или, на худой конец, просто плюнуть.
- Кислотой, - добавил, к сказанному, Диплодок.
- А какие учёные приезжали - легальные или нетрадиционной ориентации?
- Это в каком смысле? - насторожился Лектор.
- Да в обычном, - выдохнул Лейб. - Государственные мужи, спонсируемые руководством научных учреждений, или исследователи альтернативного ответвления науки?
- Обеих полов, - ответил Гена, вытянув вперёд правую руку с открытой ладонью.
Жест успокоил Чингачгука. Открытая правая ладонь, помимо отсутствия оружия, на языке жестов означала, именно спокойствие и безопасность; отсутствие угроз и прочих неприятностей. Лейба это не убедило... Он призадумался и спросил:
- Искали что-то конкретное или всё подряд? И почему они между собой не передрались?
- Потому что наведывались сюда в разное время! - разозлился Лектор на назойливость вопрошающего. А вот один раз приехал действительно контуженный гражданин, при чём на всю голову. Он математик. Все, наверное, слышали про таких учёных, которые хотят каждое действие всех людей положить на язык алгебры и связать всё это воедино. Сюда присовокупляется всё: история, астрология, шансы на везения и неудачи и прочая белиберда... Наш пришлый герой пошёл ещё дальше: он писать ходил строго по расписанию, высчитанного им. Жратву принимал исключительно по математическим таблицам, им же и составленными. Каждый продукт имел свою нумерацию по классификации высшей алгебры, каждая калория порядковый арифметический номер... По ночам его преследовали интегралы... Ещё какая-то гадость... Он всё подсчитывал и подсчитывал, чтобы жизнь сталкеров сделать легче, да и всем остальным жителям зоны отчуждения. Остальные предпочитали подсчитывать деньги в кошельках и возможные проценты с прибыли, а не возможное количество чудес.
- И? - замер Чингачгук в крайнем изумлении.
Остальные выглядели не лучше.
- Что "И"?! - передразнил его Гена. - Хотели прибить математика, чтобы не мучился, да закон не позволяет.
- Какой? - с подвохом спросила Лариса.
- Любой, - с сожалением ответил оратор, задумчиво всматриваясь вдаль. - Хоть Божий, хоть государственный...
Чёрная мгла окончательно поглотила болота, утопив в себе даже туман. Теперь стало неясно, отчего видимость ухудшилась...
- А "Чёрные сталкеры" бывают? - поинтересовался Лис.
- Водопроводчики бывают, - уклончиво ответил Алексей. - Поговаривают, что в одном хуторе есть водокачка с сюрпризом. Бак наверху. Десятиметровое, в высоту, каменное основание, круглое в своём сечении.
Костя жаждал продолжения и, в нетерпении, весь напрягся, подавшись корпусом вперёд. Он только и смог, что выдавить из себя:
- И?
- А к двери пришпандорена растяжка. Когда она открывается, под днищем бака взрывается граната, разворачивая железо. Потоком воды, хлынувшей сверху, смывает всё: и дверь, и гостей.
- Что-то конструкция сложновато выглядит! - усомнился в правдивости рассказа Ворон. - Проще было бы применить классический вариант - граната крепится неподалёку от двери...
- Это шутка, а не смертельная ловушка, - пояснил Диплодок. - Надо же "Черному водопроводчику" как-то прикалываться! Ну, не воду же травить, вместе с потребителями!
Примус тепла не давал. Холода особого не было, но, болотистая местность богата на сырость. Последняя проникает во все места и жара костра, в данном случае, явно не хватает. Не хватает главной туристической особенности, без которой песни не поются. Даже водка не помогает, теряя в темноте свойства катализатора. Как сказал один матёрый турист: "Под свет фонаря песни горланить, это всё-равно что встречать брачную ночь с резиновой куклой." Романтики с большой дороги, просто романтики с туристическим уклоном, а также прочие социальные элементы - все жмутся ближе к языкам пламени. Даже простые мальчишки, которым до дома рукой подать - обожают развести костёр, от нечего делать, а уж если есть сырая картошка, испечь её в углях сам Бог велел. Зола скрипит на зубах, совместно с речным песком; пачкает лица не хуже, чем угольный карандаш заморские рожи буржуйского спецназа и делает руки мальчишек похожими на руки кочегаров. От реки веет теплом воды, от костра жаром углей, а от печёной картошки просто несётся аппетитный аромат.
