Выше я неоднократно останавливался на личности эстонскаго министра внутреннихъ дѣлъ Геллата. Въ общемъ я считаю его крупной фигурой на скудномъ людьми маленькомъ эстонскомъ горизонтѣ. Онъ несомнѣнно горячій патріотъ своей родины и, по своему, политически послѣдовательный человѣкъ. Въ концѣ концовъ, онъ лучше другихъ учелъ тогдашнее политическое положеніе, хотя политика г. Геллата и больно проходилась по русскимъ бокамъ. Учтя вѣрно всю политическую ситуацію, онъ сразу не повѣрилъ въ жизнеспособность нашей борьбы съ большевиками, видѣлъ ея неустранимую Ахиллесову пяту и откровенно считалъ, что чѣмъ скорѣе кончится эта «авантюра», тѣмъ вѣрнѣе Эстонія обрѣтетъ миръ и покой. Въ личныхъ отношеніяхъ онъ никогда не льстилъ и грубо откровенно выражалъ свою точку зрѣнія въ глаза, съ самаго начала возникновенія нашего правительства. Сложись обстоятельства нашей борьбы иначе, еслибъ это исторически вообще было возможно, прояви наши военные круги больше пониманія смысла гражданской войны, больше прогрессивности, тотъ же Геллатъ, я глубоко въ этомъ увѣренъ, оказался бы самымъ ярымъ нашимъ сторонникомъ. Я помню свой послѣдній съ нимъ принципіальный разговоръ, когда я былъ уже на положеніи тов. предсѣдателя эмигрантскаго комитета. При моихъ упрекахъ о недостаткѣ поддержки насъ — демократовъ, враждебномъ отношеніи къ нашей арміи, онъ сталъ нервно ходить по своему министерскому кабинету и разразился цѣлой филиппикой.
— «Напрасно вы думаете, говорилъ онъ, что генеральская Россія зачла бы что-нибудь въ заслугу Эстоніи. Невѣрно это — все бы забыли, да они и не скрывали своего отношенія къ намъ. Въ политикѣ не можетъ быть мѣста сентиментамъ: проявляемый нами эгоизмъ — здоровый эгоизмъ. Только такимъ путемъ мы сможемъ окрѣпнуть, сложить, укрѣпить нашу молодую государственность, потому что въ будущемъ намъ снова могутъ предстоять испытанія».
Порою онъ и со мной обходился рѣзко. Однажды, когда я, какъ представитель эмигрантскаго комитета, вызволялъ изъ участка предназначеннаго къ высылкѣ псковича, Геллатъ сказалъ полицейскому приставу въ телефонъ — ну, выпустите О. на поручительство Горна, а если арестованный скроется, скажите, что Горнъ самъ сядетъ вмѣсто него. Дружбой съ Геллатомъ я, вопреки увѣреніямъ г. Алексинскаго, никогда не могъ похвалиться. Человѣкъ — желѣзо, онъ гнулъ свою линію всегда круто, билъ по всѣмъ нашимъ позиціямъ и я, понятно, никогда не имѣлъ съ нимъ никакихъ частныхъ отношеній.
Совѣщанія, происходившія между нашимъ и эстонскимъ правительствомъ въ концѣ ноября 1919 года, послѣдовали въ результатѣ давленія, которое оказалъ по жалобѣ нашего правительства и командованія Верховный Совѣтъ Антанты на эстонское правительство. «Разсосать» сѣверо-западную армію подъ шумокъ не удалось. Вмѣшательство Антанты вынудило эстонцевъ сначала вести переговоры съ нами, а потомъ рѣшительно оформить свою точку зрѣнія передъ Антантой. Эстонія твердо уперлась на своемъ, отрицательное отношеніе къ домогательствамъ представителей сѣверо-западной Арміи она окончательно формулировала въ меморандумѣ эстонскаго правительства Верховному Совѣту 16 декабря 1919 года. Предварительно же проэктъ этой ноты эстонское правительство огласило передъ англійскимъ генераломъ Ватъ. Я присутствовалъ при этомъ оглашеніи и, по возвращеніи домой, занесъ его въ свой дневникъ.
«12 декабря, значится въ моей записи, въ Ревель пріѣхалъ начальникъ англійской миссіи въ Прибалтикѣ англійскій генералъ Ватъ. Въ 2 часа того же дня въ кабинетѣ эстонскаго министра — президента г. Тениссона состоялось совѣщаніе. Присутствовали: съ эстонской стороны — министръ — президентъ Тениссонъ, министръ иностранныхъ дѣлъ Биркъ, министръ внутреннихъ дѣлъ Геллатъ; далѣе представители англійскихъ миссій — капитанъ Смитисъ, полковникъ Херапатъ, во главѣ съ ген. Ватъ, и его атташе; французской миссіи — полковникъ Хюрстель съ атташе, представитель американской миссіи, отъ сѣверо-западнаго правительства — я, отъ нашего военнаго командованія ген. Кондыревъ и полковникъ Крузенштіернъ.
Эстонскій премьеръ г. Тениссонъ огласилъ на русскомъ языкѣ проэктъ отвѣтной ноты эстонскаго правительства Верховному Совѣту. Переводилъ на французскій языкъ французскій полковникъ Хюрстель. Вотъ что приблизительно говорилось.
Эстонское правительство хотѣло бы удовлетворить всѣ желанія союзниковъ, но оно вынуждено считаться съ фактической дѣйствительностью. Эстонія неоднократно просила Антанту признать ея независимость, но до сихъ поръ эта просьба не получила удовлетворенія. Между тѣмъ безъ этого Эстонія не можетъ продолжать дальше борьбу съ большевиками. По этой же причинѣ не удалось заключить военную конвенцію съ окраинными государствами. Благодаря отсутствію признанія, не могутъ быть устранены экономическія и политическія затрудненія для Эстоніи. Будь Эстонія признана, она справилась бы съ валютными затрудненіями, а тогда она могла бы сама пріобрѣтать необходимое снаряженіе для борьбы и сумѣла бы ослабить дороговизну, которая обостряетъ внутреннее положеніе страны. Затѣмъ, такое признаніе сильно укрѣпило бы положеніе эстонскаго государства по отношенію ко всѣмъ группамъ, борющимся въ Россіи за власть. Напримѣръ, всероссійское правительство Колчака и Деникина будетъ уважать эстонскую независимость лишь въ томъ случаѣ, если она будетъ поддержана западными великими державами.
Далѣе г. Тениссонъ обрисовалъ всю исторію помощи русской арміи со стороны Эстоніи и заявилъ, что тѣмъ не менѣе русская армія по существу своему осталась враждебной эстонской независимости, и достаточно правящимъ группамъ захватить власть въ Россіи, какъ сейчасъ же возникнетъ съ этой стороны угроза эстонской государственности. Это тѣмъ болѣе вѣроятно, что еще въ іюлѣ, въ особой деклараціи Колчака, уже имѣлся опредѣленный протестъ противъ эстонской независимости. Какъ это отражается на взглядахъ русскихъ военныхъ круговъ, достаточно указать, что въ моментъ послѣдняго продвиженія русскихъ на Петроградъ два видныхъ русскихъ генерала опредѣленно говорили, что сначала возьмемъ Петроградъ, а потомъ повернемъ штыки противъ Ревеля. И несмотря на все это, Эстонія поддерживала сѣверо-западную армію.
При такихъ условіяхъ для эстонскаго правительства естественно возникъ вопросъ, можетъ ли оно пускать столь враждебную ему армію вооруженной на свою территорію. Если бы правительство допустило это, оно неминуемо подвергло бы опасности свой фронтъ, а внутри страны возникли бы безпорядки.
Въ виду всего изложеннаго, эстонское правительство пришло къ заключенію: 1) что оружіе русскимъ войскамъ, перешедшимъ эстонскую границу, не можетъ быть возвращено, 2) всѣ остальныя русскія части, переходящія на эстонскую территорію, должны разоружаться и впредь, 3) что всѣ перешедшіе русскіе солдаты будутъ разсматриваться, какъ иностранные мирные граждане, при чемъ временно эстонское правительство приметъ всѣ мѣры, чтобы не распылять русскихъ войскъ и не отдѣлять въ нихъ командный составъ отъ солдатъ. Однако, если такое положеніе затянется, то эстонское правительство вынуждено будетъ привлечь ихъ къ какому нибудь труду, иначе вся эта праздная масса будетъ угрожать спокойствію страны, 4) продовольствіе всей русской арміи должны взять на себя американцы и 5) эстонское правительство не можетъ допустить на своей территоріи дальнѣйшую организацію арміи.
Посему, чтобы у эстонцевъ была увѣренность, что русская армія не повернетъ своихъ штыковъ противъ нихъ, мы согласны на ея реорганизацію у насъ и готовы совмѣстно продолжать борьбу съ большевиками, если эстонская независимость будетъ признана правительствомъ Колчака-Деникина и Антанты, либо правительство Колчака-Деникина признаетъ сѣверо-западное правительство, а военное командованіе здѣсь ему подчинится, но и въ этомъ случаѣ независимость должна быть также еще признана Антантой. На признаніе Эстоніи Антантой мы смотримъ, какъ на гарантію, такъ какъ русскія правящія группы всецѣло зависятъ отъ нея, получая отъ Антанты деньги и снаряженіе. Только въ такомъ случаѣ эстонскія войска могутъ вновь повести рука объ руку съ русскими дальнѣйшую совмѣстную борьбу съ большевиками.
