Конечно, весь рапортъ лишь сжатая копія происходившихъ разговоровъ. Поясню его кое-какими добавленіями, не безынтересными для читателя.

Прежде всего нѣкоторые изъ задававшихся мной вопросовъ ген. Юденичу могутъ показаться теперь читателю наивными. Но необходимо помнить, что въ то время вся правая компанія сознательно гримировалась подъ демократизмъ и обычно тщательно скрывала свое подлинное лицо. Нужно было вывести генерала, какъ говорится, на чистую воду и съ глазу на глазъ разъяснить ему все безуміе его поведенія. Чувствуя свою слабость въ діалектическомъ спорѣ, ген. Юденичъ, въ свою очередь, старался меньше высказываться и сознательно прибѣгалъ къ содѣйствію своего коллеги адм. Пилкина человѣка тонкаго, умнаго и весьма хитраго. Всякій разъ, какъ я начиналъ переговоры съ ген. Юденичемъ, адм. Пилкинъ мгновенно появлялся въ комнатѣ, какъ изъ подъ земли. Ген. Юденичъ обыкновенно тотчасъ же умолкалъ и его мысли начиналъ формулировать адм. Пилкинъ. Умный адмиралъ упускалъ изъ виду только одно, что его новыя рѣчи явно не вязались съ прежними его выступленіями въ нашемъ совѣтѣ, отличавшимися иногда необыкновенной лѣвизной и что такая перемѣна фронта не могла не броситься мнѣ і моимъ спутникамъ въ глаза. А, кромѣ того, ужъ слишкомъ явственно ощущалось присутствіе гдѣ-то вблизи, за стѣной, достопочтенныхъ гельсингфорсскихъ профессоровъ, пребываніе коихъ въ Нарвѣ и бесѣды съ ними ген. Юденичъ тщательно отрицалъ. Такъ на мое заявленіе, что профессоръ Карташевъ здѣсь, что это онъ подаетъ политическіе совѣты генералу, Юденичъ усмѣхнулся въ усы и отвѣтилъ мнѣ, что онъ даже не видалъ г. Карташева въ Нарвѣ. Тѣмъ не менѣе, когда я возвращался на слѣдующее утро въ Ревель, то первое лицо, которое я встрѣтилъ на вокзалѣ, былъ вылѣзшій изъ того же нарвскаго поѣзда заспанный проф. Карташевъ.

О пребываніи въ Нарвѣ гг. Карташева и Кузьмина-Караваева я узналъ, конечно, тотчасъ же по пріѣздѣ туда. Узналъ также, что между генералами и пріѣзжими профессорами состоялось нѣсколько интимныхъ свиданій, которыя держались въ большомъ секретѣ. Не оставалось сомнѣнія, что ген. Юденича всячески настраивали противъ насъ и толкали на излюбленный этими людьми путь генеральской диктатуры, вовсе не считаясь съ окружающей политической конъюнктурой и забывая однажды уже продѣланный гг. профессорами опытъ. Намѣчалось, по-видимому, новое Политическое Совѣщаніе съ г. Карташевымъ въ качествѣ участника, о чемъ и проболтался ген. Юденичъ. О другихъ лицахъ онъ не могъ мнѣ сказать, потому что всѣ они въ то время находились еще въ Петроградѣ.

Опубликованный впослѣдствіи большевиками составъ петроградскаго юденическаго «правительства» вполнѣ раскрылъ весь гробокопательскій планъ. Объ участи этихъ людей скорбѣли всѣ, въ комъ была живая душа (большевики расправились съ попавшимися въ ихъ руки коротко), но, прочитавъ списокъ неудавшагося правительства, мы только покачали головой. Гдѣ же эти люди особаго «политическаго значенія», овѣянные ореоломъ общественнаго служенія имена, извѣстные всей Россіи работники?! Какое-то собраніе чиновниковъ, съ ярымъ марковцемъ въ качествѣ министра внутреннихъ дѣлъ при реставрированномъ диктаторѣ.

По словамъ «Петрогр. Правды» отъ 23 ноября 1919 года во главѣ будущаго правительства стоялъ кадетъ профессоръ технологическаго института инженеръ А. Н. Быковъ. Инженеръ М. Д. Альбрехтъ предназначался на амплуа министра путей сообщенія. Министромъ финансовъ намѣчался С. Ф. Веберъ, бывшій товарищъ министра финансовъ при царизмѣ и бывшій членъ государственнаго совѣта. Морскимъ министромъ — адмиралъ Развозовъ. Просвѣщенія — б. попечитель петербургскаго учебнаго округа при царскомъ режимѣ — Воронцовъ. Министромъ внутреннихъ дѣлъ — Завойко. Министромъ исповѣданій — б. членъ гельсингф. совѣщанія А. В. Карташевъ и петербургскимъ комендантомъ — б. начальникъ штаба 7-й арміи Люндеквистъ.

Съ такимъ составомъ правительства ген. Юденичъ могъ дѣлать, что хотѣлъ, большинство перечисленныхъ именъ не разошлось бы съ нимъ идейно.

Докладъ о первой поѣздкѣ къ ген. Юденичу вызвалъ среди членовъ правительства сильное возбужденіе. Въ средѣ лѣваго крыла пошли разговоры о выходѣ изъ состава правительства, чтобы прекратить комедію прикрыши именемъ правительства со стороны ген. Юденича до взятія Петрограда. Узнавъ объ этомъ, С. Г. Ліанозовъ категорически заявилъ и просилъ меня передать его слова другимъ коллегамъ, что ни на какіе острые и рѣзкіе конфликты съ генералами онъ не пойдетъ, что онъ промышленный дѣятель, а не революціонеръ, и не хочетъ закрывать себѣ дорогу для возвращенія въ Россію. Онъ настаивалъ на дальнѣйшемъ увѣщеваніи ген. Юденича, считая рѣзкіе шаги вообще безцѣльными и вредными. Вскорѣ С. Г. уѣхалъ въ Гельсингфорсъ; замѣстителемъ его остался Е. И. Кедринъ. Наканунѣ моей второй поѣздки въ Нарву состоялось частное совѣщаніе членовъ правительства, предложившихъ мнѣ добиваться отъ ген. Юденича аннулированія данныхъ имъ полномочій генераламъ Гулевичу и Глазенаппу и настоять на публичномъ опроверженіи слуховъ о переворотѣ, якобы учиненномъ ген. Юденичемъ.

Волненія внутри правительства нельзя было долго скрывать, а къ тому же все, что творилось въ Ревелѣ, неуловимыми путями быстро становилось извѣстнымъ въ Нарвѣ, въ конклавѣ ген. Юденича. Съ другой стороны — С. Г. Ліанозовъ, видимо, желая предотвратить острый конфликтъ, телеграфировалъ что-то ген. Юденичу наканунѣ своего отъѣзда въ Гельсингфорсъ. Все это не прошло безслѣдно для генерала. Чувствуя, что переборщилъ, а можетъ быть, учитывая пошатнувшійся въ концѣ октября успѣхъ на фронтѣ, онъ началъ дезавуировать ген. Гулевича.

Телеграмма отчасти предупреждала мою вторую поѣздку къ ген. Юденичу. Она получилась въ Ревелѣ 29-го, т. е. въ тотъ день, когда я находился уже в Нарвѣ и велъ вторую бесѣду съ генераломъ. Отбиваясь отъ моихъ нападокъ за Гулевича, ген. Юденичъ возражалъ мнѣ, что ген. Гулевичъ не можетъ узурпировать правъ правительства и что онъ строго ограничилъ его функціи чисто военно-техническими задачами. Онъ показалъ при этомъ копію цитированной выше телеграммы къ С. Г. Ліанозову. Я, конечно, не могъ помириться съ такимъ компромиссомъ «для своихъ» и настаивалъ на юридическомъ оформленіи дѣла, требуя ликвидировать полномочія ген. Гулевича гласно, предъ лицомъ финновъ и эстонцевъ, какъ сдѣлалъ это ген. Юденичъ, когда однимъ ударомъ публично дискредитировалъ насъ. Какъ видно изъ моего рапорта, ген. Юденичъ остался при своемъ, и, какъ я ни разъяснялъ ему весь вредъ его новой политики, онъ не подался дальше ни на вершокъ. Я уѣхалъ отъ него съ сознаніемъ полнаго крушенія моей миссіи и въ этомъ смыслѣ сдѣлалъ докладъ совѣту министровъ.

31 октября состоялось строго конфиденціальное засѣданіе совѣта подъ предсѣдательствомъ покойнаго Е. И. Кедрина на его квартирѣ и безъ участія управляющаго дѣлами совѣта А. П. Мельникова. Е. И. Кедринъ поставилъ вопросъ: «что дѣлать дальше?»

Не могу припомнить въ точности, кто именно высказывалъ ту или иную мысль, но хорошо помню суть выдвигавшихся соображеній.

Говорилось примѣрно слѣдующее:

Генералъ Юденичъ окончательно скинулъ маску и совершенно дискредитировалъ правительство. Оно безсильно впредь что-либо сдѣлать, равнымъ образомъ не можетъ помѣшать учинить всѣ тѣ безобразія, которыя начнетъ творить компанія Юденича, когда она войдетъ въ Петроградъ. Какой смыслъ въ дальнѣйшемъ существованіи правительства, какое нравственное право мы имѣемъ покрывать своими именами творящійся за нашей ширмой обманъ? Физически бороться съ ген. Юденичемъ у насъ нѣтъ средствъ, повести агитацію въ арміи, когда она бьется на фронтѣ — преступленіе, ибо кто можетъ предугадать всѣ и въ томъ числѣ благопріятныя возможности, если армія достигнетъ своей задачи и овладѣетъ столицей. Единственный выходъ — уйти изъ состава правительства, предоставивъ тѣмъ, кто еще на что то продолжаетъ надѣяться, работать дальше.