Боже, как он нетерпелив!

Первый день в музыкальной школе. Присутствую на уроке. Максим застенчив, но собран. Через каждую минуту улучает мгновение взглянуть на меня, получить поддержку. Киваю ему едва заметно. Ободряю.

После урока:

— Как я занимался, папа?

— Думаю, для первого раза неплохо. Только будь внимательнее. Слушай учительницу. Я ведь не всегда на уроках буду.

— Да, ты прав. Мне все время хотелось знать, видишь ли ты, как у меня получается. Жаль, что ты уже большой и не будешь ходить со мной в школу каждый день.

— Папа, я могу научиться играть на скрипке?

— Почему ты задаешь мне этот вопрос?

— Мама говорит, что у меня нет слуха. И бабушка Наташа тоже. И что мы с тобой затеваем что-то никчемное.

— Знаешь что, сынок? Я отвечу тебе вопросом. Ты хочешь заниматься в музыкальной школе?

— Да, хочу. Очень хочу.

— Для меня это самое главное, понимаешь? Я не хочу заставлять тебя ходить в музыкальную школу. Но если ты хочешь — ходи. Тем более, что в общеобразовательную тебя не взяли. Занимайся, а потом сам посмотришь, кто прав. Мы вернемся еще к этому разговору. Хочу, чтоб ты верил, что ты будешь играть. Верил. Понимаешь?

Купили с ним цветной бумаги. Делаем пособия для занятий по сольфеджио. Горячится. Хочет все делать сам. Злится, если что-то не получается.

Потом снова берет скрипку. Помогаю. Пригодились-таки мои музыкальные занятия в педагогическом училище.

Максим закончил урок. Бережно уложил скрипку в футляр.

— Знаешь, папа, может, я потому так охотно и занимаюсь, что ты помогаешь мне? Как ты думаешь?..

Обострение диатеза. Приходится класть на обследование в Институт педиатрии.

Пусто дома. Тревожно на душе. И то, что у меня все остальное благополучно, кажется преступлением перед ним.

Ходим к нему раз в неделю. Чаще нельзя. Похудел. Под глазами синяки. Просит принести книжки и яблоки. Раздает все ребятам. Рассказывает, как его, младшего в палате, обижают старшие.

— Принеси мне, папа, тетрадь, в которой я начал писать рассказы.

Принес. В следующее посещение спрашиваю, что нового написал.

— Ничего, папа, не написал. И то, что было написано, все разорвали ребята. До листочка!

Зачем я принес ее? Как жаль мне эту тетрадь.

— Что же горевать, папа? Не горюй. Я еще напишу. Вот только бы поскорей отсюда выбраться. Как ты думаешь, долго ли мне еще здесь быть? Я, папа, не знал, что это такое — Институт педиатрии. А теперь я никогда здесь не останусь. Никогда!.. Забери меня отсюда.

— Но ведь надо, сынок.

— Да вот, — в голосе слезы, — то-то и оно, что надо. Но если бы мы жили ближе, я бы убежал отсюда. Близко живущие ребята убегают!..

«1939—1940 годы. Том I (над цифрами рисунок — скрестились штыки. — М. Ш.). Часть первая. 1939 год.

Это было трудное для Мальтинии время. Она готовилась к войне. Мне прислали повестку. Война. На фронт. Пришлось идти на фронт. И я пошел готовиться на фронт. За мной приехал сержант с двумя солдатами.

Попрощался. И поехал.

Война была на Западном фронте с Нацысией.

Нацысский флот высаживался в городе Мипунгиберге. И высадился. Как он высаживался — показываю на рисунке 5…»

Рукопись обрывалась на этом. Рисунок. Берег моря. Пулемет на берегу. Он строчит. Рядом бочки, бочки, бочки. Всадник вверх ногами — упал под пулеметным огнем. В блокноте целая серия рисунков. Знаков препинания нет. Буквы «у», «ч», «с», «е» во многих случаях перевернуты.

Жаль, что не написано дальше.

Вышли с ним на улицу погулять. Направились было по набережной — привычному маршруту. Вдруг Максим остановился и таким извиняющимся голосом:

— Папа, я пойду к ребятам, — и показал рукой на горку; там играли в салки трое мальчишек. — Мне с ними лучше…

От неожиданности я остановился.

— Почему же тебе со мной плохо?

Он смутился.

— Да нет, папа, не плохо с тобой. Я же так не сказал тебе…

— Все правильно, родной. Все так, как и должно быть. Иди к ребятам. Я тоже когда-то ушел к ним. И твой сын уйдет однажды от тебя… Иди.

Но почему же так больно?

Начинает играть на скрипке маленькие вещицы. Умению своему удивляется.

Дома я все время рядом с ним.

— Я правильно играю, папа?

— Да. И правильно. И хорошо. Ты думаешь, тебе даром учительница поставила четверку?

— Да, наверно, недаром… Но почему же мне говорили, что у меня нет слуха и я не буду играть.

— Да забудь ты про все это. Давай разбирать то, что тебе задано к зачету.

— Давай. Только я сейчас наканифолю смычок.

Играем «Сурок» Бетховена. Я сопровождаю на пианино. Право же, неплохо выходит.

Когда закончили, предлагаю еще раз сыграть.

— Нет, папа. Не надо. Я расплачусь… Давай лучше «Пастушка».

«Пастушок» — веселая чешская народная песня.

— Знаешь, папа, «Соловушку» Глинки я тоже не могу играть. Очень уж она грустная, эта песня…

Играем с ним в хоккей. Худо владеет клюшкой, неточно посылает шайбу. Это его расстраивает.

— Не умею я, папа, играть, не умею…

— Как же ты не умеешь? Вот я тебе сейчас дам хороший пас. Принимай!..

Хочется уверить его в своих силах, в своих способностях научиться играть в хоккей так, как играют все ребята.

Это удается. С каждым днем он играет увереннее. И уже не стесняется ребят.

Уговорили мы переехать из Россоши к нам моих родителей. И вот уже месяца два они живут у нас. Максим еще больше подружился с ними. С дедушкой Петей охотно гуляет у канала, рассказывает ему о шлюзах, о баржах, о тушинских «моржах». С бабушкой Груней — особенная любовь. Еще бы! Встает она по-крестьянски, чуть свет, и к уходу Максима в школу ждут его на столе то блинчики со сметаной, то пирожки с начинкой, то вареники с творогом, то — самое любимое — сладкие плюшки.

Бабушка снаряжает Максима в школу. Бабушка встречает его из школы и угощает хохлацким борщом, таким, что от него за ухо не оттянешь. Бабушка — самая терпеливая слушательница фантастических его рассказов, его «тысячи и одной ночи». Бабушка купает его. И, ложась спать, Максим просит бабушку посидеть у его постели и рассказать что-нибудь, а то еще — положить руку на голову или на спину, и так засыпает.

Я рад их дружбе. Тем более что бабушка Груня не только ласкова, но и требовательна.

— Как жизнь теперь? — спрашиваю у Максима. — С дедушкой и бабушкой?

— Да хорошо, папа. Только одного жаль… Что мы уже никогда не поедем в Россошь к бабушке и дедушке.

Звоню домой по телефону.

— Ты что делаешь? — спрашиваю.

— Играю на скрипке. Разучиваю трезвучия.

— И как?

— Да кое-что не получается. Но ты, папа, не волнуйся. Получится. Вот приедешь с работы и проверишь.

Звонит мне на работу.

— Ты можешь меня поздравить, папа.

— С чем?

— С четверкой по переводному экзамену. Теперь я ученик первого класса Тушинской музыкальной школы! Вот!

— Что ж. Целую тебя, родной. Спасибо.

— Ну, за что же спасибо? Это тебе спасибо. А как у тебя дела там?

— Да ничего, — говорю, — все в порядке.

— Ну, вот видишь. Значит, у нас с тобой, папа, все хорошо.

Мать решила подарить маленькой дочке своей подруги игрушечное Максимкино пианино «Звенигород». Максим сначала согласился. Потом помрачнел.