— Клубнику я ел, а многие другие вкусы еще в жизни не пробовал. Ладно, уходим отсюда, пока меня не стошнило. Это и есть твой старый дом?

— Нет, эта башенка совсем маленькая и новая.

— Вот это — «маленькая башенка»? Ладно, ты меня заинтриговал. Но пешком я не пойду, найми карету. Я согласен дать десять золотых вознице, лишь бы перестать шагать.

— Пойдем в ближайший телепорт. Выйдем оттуда сразу у подножия моего аркологического комплекса. Можно было бы и сразу внутрь, но раз уж ты хочешь посмотреть на это внушительное здание…

— Дай угадаю, центральное — твое? Что-то оно больше не внушительное, хотя и здоровенное. — капризно сказал Тизиан и выпустил свою небольшую связку шариков в небо, разжав пальцы.

Жалкий огорошено смотрел на то, что осталось от его дома. Он сохранился, и по-прежнему уходил ввысь за облака, но теперь стены кое-где зияли провалами, и вид здание имело под стать прозвищу своего бывшего жильца. Его по кругу обступало двенадцать похожих друг на друга современных жилых башен, одна из которых была еще недостроенной.

— Да, центральное — мое. Пойдемте отсюда.

— И что? Все?

— Все.

— Ну ты и… в общем, я не согласен уходить. Пойдем искать твою квартиру.

— Да, пойдемте, она же сохранилась.

— Не могла она сохраниться в таком здании, Ирис. Ты что-то путаешь. Если она и есть, то сейчас в ней пусто и живут лишь крысы, в лучшем случае.

— Ничего я не путаю. Я тебя насквозь вижу, ты не такой бог, как те, что из Сферы.

— Что, слабый очень?

— Не в этом дело. Ты правильный бог, ранговый. А те черпают силы из своих искусственных Источников, и сильно баламутят пространство-время. В общем, неважно, пойдем возвращать тебе память.

В здании еще кое-где оставалось электричество, и троица даже смогла быстро найти работающий лифт. Но запустение, царившее в комплексе, удручало божество. Те люди, что сейчас проживали здесь, не имели ничего общего с жителями столичной аркологии, какими их начал вспоминать Жалкий. Это были, в лучшем случае, околокриминальные элементы и бедняки, предпочитающие иметь собственное жилье, пусть и аварийное, а не полагаться на общежития для социально неприспособленных слоев.

— Вот тут была школа, где я учился.

— А сейчас тут очередь из взрослых.

— Ну да, вон ведь табличка висит. Это теперь столовая с бесплатной искусственно синтезированной едой. Какое днище…

— Вспомнил, как тебя зовут?

— Да.

— Ну и?

— Да какая разница теперь. Я все равно не любил никогда свое имя, а прозвище Жалкий — жалкое, но зато я дал себе его сам.

— Я бы лично предпочел зваться своим именем.

— Я тысячи лет его не использовал. Оно уже чужое, понимаешь? Пойдемте отсюда, я все вспомнил, что хотел.

— Не все.

— Ирис, при всем уважении, ты иногда меня просто вымораживаешь. Мне лучше знать, все я узнал, что хотел, или не все.

— А меня Мори поблагодарила, когда мы прощались.

— Черт, ты такая… ладно, сдаюсь. Почему она тебя поблагодарила?

— Я дала ей хороший совет и отправила в нужное место!

— Ты совершаешь противоправное сексуальное насилие над моим мозгом. И где же нужное место для меня?

— Там, куда мы и шли первоначально.

— В квартиру мою? Ладно, идем. Там сейчас, наверное, бомжи живут.

В жилом отсеке, где находилась бывшая квартира Жалкого, царил относительный порядок. Везде было освещение, не было толп плохо выбритых людей в бесплатной или дешевой одежде, не было выломанных дверей, а пол бы сверкал чистотой, если бы не был таким старым.

— Вот моя дверь. Открывалась она при помощи имплантов, которые мне удалили. Да и новые хозяева…

— Нет новых хозяев. Сюда никто не может зайти, кроме тебя. Это же первое твое повеление с того времени, как ты стал богом. Почему это должна говорить я?

— Не помню, хоть убей. Но зайти я все равно не смогу.

— Это пустяки, я знаю сотни открывающих двери заклинаний. — вмешался Тизиан.

— Вряд ли они подойдут немеханическому замку.

— Не недооценивай меня, мы взламывали кодовые двери и даже двери, управляемые ИИ.

— Чистильщики прилетят…

— А мы их тогда убьем. Ну что, взламывать?

Жалкий провел ладонью по стеклу, стирая многотысячелетний слой пыли. Это огромное окно он установил сам, добившись кучи нужных разрешений в многочисленных инстанциях, когда пошла мода смотреть на планету, возродившуюся из гор мусора благодаря усилиям издавна живущих здесь зверушек-телекинетиков, которых обеспечили всем необходимым люди.

Книжный шкаф сохранился, как и окно, но книги давно рассыпались прахом. А вот ценные сувениры из многочисленных посещенных Жалким миров в основном сохранились на многочисленных полках и в шкафах. Жалкий вспомнил, что он заходил в своей жажде собирательства еще дальше Тизиана, и прятал огромное количество вещей по пространственным карманам. Сунув руку в пустоту, он достал оттуда стеклянную статуэтку московского Кремля. Его вдруг разобрала такая досада, что он с трудом удержался от того, чтобы разбить ее о ближайшую стену. Вся жизнь положена на алтарь непонятно чего ради какой-то огромной кристаллической фекалии, светящейся в небе!

Жалкий подошел к компьютеру. Тот, будучи включенным, яростно затарахтел и завыл, переполненный пылью, испарившаяся от времени изоляция проводов допустила короткое замыкание, и системный блок задымился. Но Жалкому было уже все равно. Он вспомнил, почему согласился на это безумие. Молодая и очень умная ученая, наполовину хомо перфектус, наполовину хомо сапиенс, которая долгое время работала с ним вместе, совершила самоубийство. В предсмертной записке она писала, что наткнулась на потолок собственных интеллектуальных ресурсов, и что если ничего не изменится, дальнейшее познание мира станет невозможным делом. Ученую Жалкий любил, хотя та и была страшной асексуалкой и никого к себе не подпускала, что лишь еще больше распаляло собственнические желания обладать ею. Самоубийство было ею совершено по уму и являлось окончательным, без возможности возродиться и жить дальше, пройдя длительные курсы психологической реабилитации. Сказать, что он огорчился, значило не сказать ничего. А первой ссылкой на поисковый запрос «Причины, препятствующие дальнейшему интеллектуальному росту людей», была ссылка на рейтинг, составленный Вавилонской Академией Наук, в котором Кристалл Хаоса занимал почетное третье место. К тому времени Жалкого уже столетиями заваливали просьбами дать согласие на участие в проекте по его уничтожению. И тот согласился. Узнав, чем ему придется пожертвовать, он быстро пошел на попятный. И лишь когда Гармониуму пригрозили снизить ранг за отсутствие прогресса в проекте, Жалкий напился вдрызг и дал свое окончательное согласие.

— Да сними ж ты свое повеление, дай нам пройти! — закричал из-за входного проема Тизиан.

— Не могу, оно намного сильнее тех, что мне доступны. И все равно я собирался уже уходить.

Фотография ученой, имя которой Жалкий уже напрочь забыл, сохранилась. Он вытащил ее из рамки, свернул вчетверо и положил в нагрудный карман.

— Ну что, все вспомнил, что хотел?

— Ты странная, но очень сильно о нас заботишься. По-своему. Эта забота не в том, что ты нам готовишь и чистишь наши пеленки. Я уже давно сомневался и думал, зачем мне эта возня, а теперь сомневаться перестал. Пойдем найдем Всеобщего Врага и надерем ему задницу. И… спасибо, Ирис.

— Твой старый браслет еще в хламе, которым переполнена твоя комната.

— Да, но на кой он мне теперь?

— Твой счет. Твои деньги.

— Хм… да и черт с ними пока.

— Пообедаешь нормально. Тизиан-то мороженого наелся, а вот ты…

— Ты права, я голоден. И тебя тоже угощу чем-то вкусным… стоп, я напрочь пароль забыл.

— Что бы вы без меня все делали… Пароль — 1ZXABCZ2.

— Когда все закончится, сможешь воровать средства с чужих счетов.