И я стала плутать,
И пришлось мне в слезах за скирдами
Ночевать…
Жарко пышет заря золотая;
Выползают ужи…
Никого вдоль межи…
А я песни пою, утопая
Вся во ржи…
И в прохладный поток я бросаюсь,
И ныряю, и рву
Водяную траву,
И пугливо в тростник забираюсь,
И — ау!..
Только эхо, как звонкая нота,
Замирает вдали,
И, спугнув на мели
Куличка, в камышах шепчет кто-то:
Не шали!
Ах, не скоро, усталая, злая,
Ворочусь я домой.
Что мне делать с родной?!
Как сказать ей: не знаю, родная,
Что со мной!
2
О вы, летние дни, золотые!
Я люблю солнца жар…
Полюби мой загар,
Полюби мои кудри густые,
Божий дар…
Не гроза ли идет мне навстречу?
За лесистым холмом
Глухо катится гром,
Но и в бурю тебя я замечу
Под дождем.
Не дразни только ты ретивое
Мое сердце, — оно
И досады полно,
И тревоги, и летнего зноя…
И смешно!..
"Угорел!" — на тебя намекая,
Мне шепнула сестра, — И ушла я вчера,
И бродила всю ночь, как шальная,
До утра.
И сама я не знаю, родная,
Для чего я ушла…
Не с ума ль я сошла
От того, что, тебя огорчая,
Подросла!..
Но, скажи, разве легче мне будет,
Если вдруг мой загар
Побледнеет от чар,
А он вдаль улетит и забудет
Свой угар?!.
<1890>
СТАНСЫ
Не нужны божьим небесам
Явленья призрачные… Вечность
Одно спасет и сохранит,
Божественную человечность.
Земля земную втянет плоть,
В мрак унесет ее химеры,
Одна бессмертная любовь
Нам оправдает силу веры.
Но вера скудная моя
Могучих крыл не отрастила:
Страшна ей вечность впереди
И омерзительна могила.
Быть человеком не легко,
Труднее, чем создать поэму,
Сломить врага, воздвигнуть храм,
Надеть в алмазах диадему!..
<1890>
ОНИ
Как они наивны
И как робки были
В дни, когда друг друга
Пламенно любили!
Плакали в разлуке,
От свиданья млели…
Обрывались речи…
Руки холодели;
Говорили взгляды,
Самое молчанье
Уст их было громче
Всякого признанья.
Голос, шорох платья,
Рук прикосновенье
В сердце их вливали
Сладкое смятенье.
Раз, когда над ними
Золотые звезды
Искрами живыми,
Чуть дрожа, мигали,
И когда над ними
Ветви помавали,
И благоухала
Пыль цветов, и легкий
Ветерок в куртине
Сдерживал дыханье…
Полночь им открыла
В трепете лобзанья,
В тайне поцелуев
Тайну мирозданья…
И осталось это
Чудное свиданье
В памяти навеки
Разлученных роком,
Как воспоминанье
О каком-то счастье,
Глупом и далеком.
<1890>
Детство нежное, пугливое,
Детство нежное, пугливое,
Безмятежно шаловливое,
В самый холод вешних дней
Лаской матери пригретое,
И навеки мной отпетое
В дни безумства и страстей,
Ныне всеми позабытое,
Под морщинами сокрытое
В недрах старости моей,
Для чего ты вновь встревожило
Зимний сон мой, — словно ожило
И повеяло весной?
Оттого, что вновь мне слышится
Голосок твой, легче ль дышится
Мне с поникшей головой?!
Не без думы, не без трепета,
Слышу я наивность лепета:
— Старче! разве ты — не я?!
Я с тобой навеки связано,
Мной вся жизнь тебе подсказана,
В ней сквозит мечта моя;
Не напрасно вновь являюсь я,
Твоей смерти дожидаюсь я,
Чтоб припомнило и я
То, что в дни моей беспечности,
Я забыло в недрах вечности,
То, что было до меня.
<1890>
В ОСЕННЮЮ ТЕМЬ
(Отрывок)
. . . .
. . . .
Вечера настали мглистые -
Отсырели камни мшистые;
И не цветиками розовыми,
Не листочками березовыми,
Не черемухой в ночном пару,
Пахнет, веет во сыром бору -
Веет тучами сгустившимися,
Пахнет липами — свалившимися,
Или мокрых листьев ворохом;
Тишина пугает шорохом…
Только там, за речкой тинистою,
Что-то злое и порывистое
С гулом по лесу промчалося,
Словно смерти испугалося…
Что со мной!.. Чего спасительного
Или хоть бы утешительного
Ожидать от лесу темного,
В сон и холод погруженного?
Пусть другой тут с горя топится!.
Сердце жить еще торопится…
Чувство тайное, весеннее.
Будь смелей и откровеннее -
Выручай свою возлюбленную,
Злыми сплетнями погубленную!
Пусть ее — мою красавицу,
Сироту и бесприданницу -
Силой выдали за пьяницу…
Знаю я тебя, пиявицу,
Моего лихого ворога!!
Ты купил ее недорого, -
Только я возьму недешево -
Ничего не жди хорошего!..
<1890>
По торжищам влача тяжелый крест поэта,
По торжищам влача тяжелый крест поэта,
У дикарей пощады не проси, -
Молчи и не зови их в скинию завета
И с ними жертв не приноси.
Будь правды жаждущих невольным отголоском,
Разнузданных страстей не прославляй
И модной мишуры за золото под лоском
Блестящих рифм не выдавай.
И если чернь слепа, не жаждет и не просит,
И если свет — к злу равнодушный свет
Надменно, как трофей, свои оковы носит, -
Знай, что для них поэта нет…
<1891>
ОТВЕТ
Ты спрашиваешь: отчего
Так пошло все и так ничтожно,
Что превосходства своего
Не сознавать нам невозможно?..
— Нет, я такой же, как и все
Такая ж спица в колесе,
Которое само не знает
И не ответит — хоть спроси,
Зачем оно в пыли мелькает,
Вертясь вокруг своей оси…
Зачем своей железной шиной,
Мирской дорогою катясь,
Оно захватывает грязь,
Марая спицы липкой глиной,
И почему не сознает
То колесо, кого везет?
Кто держит вожжи — кто возница?
Чье око видит с высоты,
Куда несется колесница?
Какие кони впряжены?
<1892>
В ПОТЕМКАХ
Один проснулся я и — вслушиваюсь чутко,
Кругом бездонный мрак и — нет нигде огня.
И сердце, слышу я, стучит в виски… мне жутко…
Что если я ослеп! Ни зги не вижу я,
Ни окон, ни стены, ни самого себя!..
И вдруг, сквозь этот мрак глухой и безответный,
Там, где гардинами завешено окно,
С усильем разглядел я мутное пятно
Ночного неба свет… полоской чуть заметной.
И этой малости довольно, чтоб понять,
Что я еще не слеп и что во мраке этом
Все, все пророчески полно холодным светом,
Чтоб утра теплого могли мы ожидать.
1892
В САДУ
Мы празднуем в саду прощальный наш досуг.
Прощай! пью за твое здоровье, милый друг!
И солнцу, что на все наводит зной, не жарко,
И льду не холодно, и этот пышный куст
Своих не знает роз, и даже эта чарка
Не знает, чьих она касалась жарких уст.
И блеск, и шорохи, и это колыханье
Деревьев — все полно блаженного незнанья;
А мы осуждены отпраздновать страданье,
И холод сознаем и пламенный недуг…
Прощай! пью за твое здоровье, милый друг!
<1893>
СЕРЫЕ ГОДЫ
Все эти годы серые,
День изо дня,
Влачил почти без веры я
В сны бытия.
Не так и жить хотелось мне,
Как мне жилось,
И уж давно не пелось мне
Без прежних грез.
И все, чем сердце грелося,
