Ты, Кавказ, наш воинственный край, -
Ты, наш город Тифлис знойно-каменный,
Светлой Грузии солнце, прощай!
Душу, к битвам житейским готовую,
Я за снежный несу перевал.
Я Казбек миновал, я Крестовую
Миновал — недалеко Дарьял.
Слышу Терека волны тревожные
В мутной пене по камням шумят -
Колокольчик звенит — и надежные
Кони юношу к северу мчат.
Выси гор, в облака погруженные,
Расступитесь — приволье станиц -
Расстилаются степи зеленые -
Я простору не вижу границ.
И душа на простор вырывается
Из-под власти кавказских громад -
Колокольчик звенит-заливается…
Кони юношу к северу мчат.
Погоняй! гаснет день за курганами,
С вышек молча глядят казаки -
Красный месяц встает за туманами,
Недалеко дрожат огоньки -
В стороне слышу карканье ворона -
Различаю впотьмах труп коня -
Погоняй, погоняй! тень Печорина
По следам догоняет меня…
II
Ты, с которой так много страдания
Терпеливо я прожил душой,
Без надежды на мир и свидание
Навсегда я простился с тобой.
Но боюсь — если путь мой протянется -
Из родимых полей в край чужой -
Одинокое сердце оглянется
И сожмется знакомой тоской. -
Вспомнит домик твой — дворик, увешанный
Виноградными лозами — тень -
Где твоим лепетаньем утешенный,
Я вдавался в беспечную лень.
Вспомнит роз аромат над канавою,
Бубна звон в поздний вечера час,
Твой личак — и улыбку лукавую
И огонь соблазняющих глаз.
Все, что было обманом, изменою,
Что лежало на мне словно цепь,
Все исчезло из памяти с пеною
Горных рек, вытекающих в степь.
10 июня 1851
1850-е годы
ВРЕМЕНИ
Зачем до сей поры тебя изображают
С седыми прядями на сморщенных висках,
Тогда как у тебя на юных раменах
Лишь только крылья отрастают?
О время, пестун наш! — на слабых помочах
Ты к истине ведешь людей слепое племя
И в бездну вечности роняешь их, как бремя,
И бремя новое выносишь на плечах.
Счастливый грек тебя, как смерти, ужасался,
Он в руки дал тебе песочные часы,
Косой вооружил и в страхе повергался
Пред лезвием твоей сверкающей косы.
А мы, среди своих попыток и усилий
Склонив перед тобой бесславное чело,
Твердим: когда-нибудь, авось, погибнет зло
От веянья твоих неслышно-мощных крылий!
Лети скорей, крылатое, скорей!
Нам в душу новыми надеждами повей!
Иль уж губи всех тех, которым ты пророчишь
Один бесплодный путь, и делай все, что хочешь!
Скорей мое чело морщинами изрой
И выветри скорей с лица румянец мой
И обреки меня холодному забвенью…
Что за беда! Другому поколенью
Ты наши лучшие надежды передашь,
Твердя ему в урок удел печальный наш.
Своекорыстие — и все, что сердце губит,
Невежество — и все, что гасит ум,
Мне беспрестанно в уши трубит:
"Живи без чувства и без дум!"
Вполне постигли мы бесплодные стремленья
К добру, к отрадному сочувствию людей.
И, выстрадав одно лишь право на презренье
Мы говорим в порыве нетерпенья:
"О время! улетай скорей!"
Ноябрь 1851
Когда я слышу твой певучий голосок,
Когда я слышу твой певучий голосок,
Дитя, мне кажется, залетный ветерок
Несет ко мне родной долины звуки,
Шум рощи, колокол знакомого села
И голос той, которая звала
Меня проститься с ней в последний час разлуки.
1851
РЫБАК
Вольный перевод из Гете
(Посв. А. Н. Майкову)
Волна бежит, шумит, колышет
Едва заметный поплавок.
Рыбак поник и жадно дышит
Прохладой, глядя на поток.
В нем сердце сладко замирает -
Он видит: женщина из вод,
Их рассекая, выплывает
Вся на поверхность и поет -
Поет с тоскою беспокойной:
"Зачем народ ты вольный мой
Манишь из волн на берег знойный
Приманкой хитрости людской?
Ах, если б знал ты, как привольно
Быть рыбкой в холоде речном!
Ты б не остался добровольно
С холма следить за поплавком.
Светила любят, над морями
Склонясь, уйти в пучину вод;
Их, надышавшихся волнами,
Не лучезарней ли восход?
Не ярче ли лазурь трепещет
На персях шепчущей волны?
Ты сам — гляди, как лик твой блещет
В прохладе ясной глубины!"
Волна бежит, шумит, сверкает,
Рыбак поник над глубиной;
Невольный жар овладевает
В нем замирающей душой.
Она поет — рыбак несмело
Скользит к воде; его нога
Ушла в поток… Волна вскипела,
И опустели берега.
1852
ФИНСКИЙ БЕРЕГ
(Посв. М. Е. Кублицкому)
Леса да волны — берег дикий,
А у моря домик бедный.
Лес шумит; в сырые окна
Светит солнца призрак бледный.
Словно зверь голодный воя,
Ветер ставнями шатает.
А хозяйки дочь с усмешкой
Настежь двери отворяет.
Я за ней слежу глазами,
Говорю с упреком: "Где ты
Пропадала? Сядь хоть нынче
Доплетать свои браслеты" (1).
И, окошко протирая
Рукавом своим суконным,
Говорит она лениво
Тихим голосом и сонным:
"Для чего плести браслеты?
Господину не в охоту
Ехать морем к утру, в город,
Продавать мою работу!"
— "А скажи-ка, помнишь, ночью,
Как погода бушевала,
Из сеней укравши весла,
Ты куда от нас пропала?
В эту пору над заливом
Что мелькало? не платок ли?
И зачем, когда вернулась,
Башмаки твои подмокли?"
Равнодушно дочь хозяйки
Обернулась и сказала:
"Как не помнить! Я на остров
В эту ночь ладью гоняла…
И сосед меня на камне
Ждал, а ночь была лихая,
Там ему был нужен хворост,
И ему его свезла я,
На мысу в ночную бурю
Там костер горит и светит;
А зачем костер? — на это
Каждый вам рыбак ответит…"
Пристыженный, стал я думать,
Грустно голову понуря:
Там, где любят помогая,
Там сердца сближает буря…
1 В Финляндии девушки простого класса плетут из волос цепочки,
шнурки, браслеты и продают их проезжающим.
1852
ВЕСНА
Воротилась весна, воротилась!
Под окном я встречаю весну.
Просыпаются силы земные,
А усталого клонит ко сну.
И напрасно черемухи запах
Мне приносит ночной ветерок;
Я сижу и тружусь; сердце плачет,
А нужда задает мне урок.
Ты, любовь — праздной жизни подруга, -
Не сумела ужиться с трудом…
Со слезами со мной ты простилась -
И другим улыбнулась тайком…
1853
ПЕСНЯ ЦЫГАНКИ
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
Ночь пройдет — и спозаранок
В степь, далеко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы ее, с тобою
Мы сходились в эти дни.
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
