Чтя красоту,
В мишурный блеск оделося
И в суету.
И суета наскучила,
И отошло
Все, что когда-то мучило,
И обожгло…
Один лишь крик подавленный
Оставил след,
Недугами отравленный
На склоне лет.
Лишь смерть, свой вечный лик тая,
Пока я жил,
Подслушает все то, что я
В груди таил.
Разбудит — безответного
На ужас снов.
И со всего заветного
Сорвет покров…
1895
НЕОТВЯЗНАЯ
О, что хочешь говори!
Я не дам себя в обиду…
Я верна тебе, — и я
От тебя живой не выйду.
Пусть бранят меня, — зовут
Невозможной, неотвязной!
Для меня любовь — клянусь!
Не была забавой праздной;
Я поверила твоей
Клятве вечной, непритворной,
И сопернице не дам
Разорвать союз наш кровный…
Закаленная нуждой,
Отрицаемая светом,
Я к распутным не пойду
За спасительным советом.
Пусть расчет их верен, — пусть
Им потворствуют законы,
Никому твоей любви
Не продам за миллионы!
Бей меня или — убей!
Я твоя, — твоей умру я,
С вечной жаждою любви,
Нежных ласк и поцелуя.
Где бы ты ни пропадал,
С кем бы ни был, — на пороге
Будет тень моя стоять,
Не сойдет с твоей дороги.
Сколько б ты ни изменял,
Что б ни делал, — друг мой милый!
До могилы ты был "мой",
Будешь "мой" и за могилой…
1895
ВДОВА
Уж не ты ли знаком
С чернобровой вдовой,
Что живет, без родни,
За Москвою-рекой?..
Что на утренний звон,
В темь и холод весь пост
Ходит слезы ронять
На церковный помост.
Страшно ей, говорят,
В образнице своей;
Где же ей замолить
Чары грешных ночей?..
Погляди, за толпой
Не она ли видна
Вся в кадильном дыму
У сырого окна?..
Бродит утренний свет,
Тускло светит свеча;
Но в кромешной ночи
Ее глаз — ни луча…
Много дум, гордых дум
В их застынувшей мгле;
Но смиренья печать
На лилейном челе…
Говорят, ее муж,
Хоть и скряга он был,
В шелк ее наряжал,
Бриллианты дарил,
Да на днях, говорят,
На своем сундуке
Умер, стиснув ключи
В посинелой руке.
От чего умер? — глух
Был обычный вопрос:
И в могилу его
Проводили без слез.
Но покойника дух,
Видно, сам над собой
В эту ночь простонал
За Москвою-рекой.
Его буря несла,
Он метелицу нес,
И недаром завыл
На цепи его пес.
Тень хозяина шла,
К дому шла, яко дым,
А хозяйка его
Обнималась с другим…
С жемчугом на груди
И с кольцом на руке,
Целовалась она
На пустом сундуке.
Не спасли его вклад
Ни печать, ни зарок…
Для кого ж потайной
Отомкнулся замок?
Отчего вещий страх,
Словно жало змеи,
Присосался к ее
Беззащитной любви?..
Вдруг тревожнее стал
Молодой голосок,
Засверкал на руке
Бриллиант-огонек…
Она пряди волос
Оправлять начала…
В двери мертвая тень
Незаметно вошла.
И с тоской на душе,
С страшно бледным лицом,
Молодая вдова
Оглянулась кругом…
Мутно стало в очах,
Сжал ей сердце недуг,
И шепнула она:
"Уходи" милый друг!
Уж к заутрени звон
Прозвонил… Уж потух
Лунный свет… на дворе
Загорланил петух…
Уходи, милый мой!
Эти звуки кричат,
Что покойный мой муж
Принял медленный яд.
Отчего я дрожу,
Точно совесть моя
Нечиста?.. Уходи…
Я не выдам тебя…
Иногда слышу я
Над собой адский смех…
Кто мне душу спасет
Кто отмолит мой грех?!"
С этой скорбной душой,
С этой милой вдовой
Уж не ты ли знаком?
Не бледней, милый мой!
1895
ХУТОРКИ
(Русская идиллия)
Там, в желтеющем просторе
Колыхающихся нив,
Где в саду румяной сливы
Золотой сквозит налив;
Там, где вдоль холмистой балки
Сохнет русло ручейка,
Никнут, крытые соломой,
Два соседних хуторка.
Оба в зной степного лета
От ключей недалеки,
Оба день и ночь друг друга
Наблюдают хуторки.
Знают все: что у соседа
В огороде зацвело,
Почему оторван ставень
Или выбито стекло;
Почему с утра так рано
Потянуло кизяком.
Пахнет луком, пахнет медом
Или сдобным пирогом…
"Куманек! У вас с крылечка
Черный кот из-за бадьи
Жадно смотрит, как у клети
Копошатся воробьи…"
"А у вас сегодня ворон
Хрипло каркал на трубе,
Все ль у вас благополучно?
Все ли здравствуют в избе?"
"Ничего… Жену спровадил
Наш хозяин, говорят,
Далеко послал за Волгу
Навестить своих ребят".
"Не беда, кацап он ражий;
Вон он вышел на крыльцо,
Подбоченился, понурил
Загорелое лицо".
"А у вас хозяйки внучка
За цветами в огород
Побежала и, босая,
Села — песенку поет…
Завтра бабушка лампадку
Перед образом зажжет,
А она цветы да ленты
В косу черную вплетет…"
"Вон, кацап пошел к арбузам
На зеленую бахчу,
Поднял дыню и — глазами
Провожает саранчу.
Ишь несется! нет конца ей…
Помутила небеса;
Но не села к нам, не съела
Ни пшеницы, ни овса…"
"Значит, все благополучно?"
"Слава богу, куманек!.."
Так они ведут беседу
С бугорка на бугорок…
Но проходит лето, — к югу
За дождем летят грачи;
Опустели огороды,
Обезлюдели бахчи…
Воротилась ли к кацапу
Беспокойная жена?
Не видать… Денек был серый,
Ночь дождлива и бурна.
Сквозь заплаканные окна
Тускло светят огоньки…
И, взъерошенные бурей,
Приуныли хуторки.
Да и на сердце неладно…
Что-то втайне их мутит,
Недовольны чем-то, — каждый
Подозрительно молчит.
Вот глядит один и видит
Ночью красное пятно…
Пригляделся, — у кацапа
Занавешено окно.
Лето целое ни разу
Не подумал он о том,
Чтоб к окну приладить ставень
Иль заткнуть стекло тряпьем.
Так зачем же занавеска?
Аль кацап, хоть и женат,
Позабыл семью и бога,
И боится — подглядят.
Вот другой глаза таращит
(Он, старик, дремал весь день)
И в потемках видит: кто-то
Перелез через плетень.
И за грядами, где бурый
Хмель оборван и повис,
У скамьи сошлись две тени
И любовно обнялись.
Хуторок не скоро понял:
"Что за черт!.. одни!. впотьмах!.."
Подошли, — скрипит ступенька
Спичка чиркнула в сенях…
Эге-ге! Дивчину вашу
Не сберег и домовой…
Вот каков наш астраханец!
И добро бы холостой!
"Ах, грехи, грехи!" И утром
Проболтался хуторок…
Ахнув, бросила старушка
Недовязанный чулок.
Видит, — внучка в новых бусах,
И с нечесаной косой…
"Ах, такая ты, сякая!
Что ты сделала с собой!.."
Внучка вспыхнула, бормочет:
"Я ли первая грешна!.."
То-то будет ад кромешный,
Как воротится жена!..
Хуторки видали виды,
Знают, правдой дорожа,
Что такой любви с похмелья
Недалеко до ножа.
И глядят уже сердито
Друг на друга хуторки,
Старикам такие шашни,
Очевидно, не с руки…
Иногда, назло им, ночью
Тут такая тишина,
Так ярка в холодном небе
Одинокая луна;
Так роса блестит на серых
Паутинках лебеды,
Что и ночью ясно видны
Им знакомые следы.
И не только вдоль тропинки
Слышен шелест резвых ног,
Видно, чья перебегает
Тень с порога на порог…
Иногда ж, назло им, тучи
