Я молчал.

— Ну, Макси, ты же любишь розыгрыши. Я тебя разыграл, только и всего.

Рома… Какой же он лжец. Я понимал его ложь, что он не девственник, парни считают, что это круто, но смерть матери… И ладно, если лжешь одному человеку, но лгать всем? Хорошо, что Таня, его двоюродная сестра, с которой он жил, открыла мне глаза.

— Макси, мне очень жаль. Правда. Признаю — сглупил. Но ведь дружба становится только крепче после ссор.

— Дружба? Роми, посмотри на меня. Я в шрамах. Я — урод.

— И что?

Хорошо, что Таня не просто правду сказала, но еще и показала. Иначе я не поверил бы.

— Лучше признайся сам. Какова истинная причина лживого рака? Подсказка: Таня.

Лучший, мать его, друг отполз на несколько десятков сантиметров. Выражение его лица было таким, каким оно бывает, когда на человека сваливается слишком много проблем за пять минут.

— И не надо устраивать сцены. Знаю, что сердце у тебя здоровое.

— Не стоит так слепо верить моей сестре…

— Но ведь правда?

Рома спрятал взгляд.

— Да. Макси, я гей. И ты мне…

Он не смог сказать. Я нагнулся к нему. Прошептал ему в лицо.

— Ты. В меня. Влюблен

Хорошо, что Таня была честна со мной. Но, кто знает, вдруг и она что-то утаивает о себе?

Никому нельзя доверять.

В меня может влюбиться только психически неполноценный.

Я поднялся, пнул осколки разбитой чашки и пошел к выходу из их дома. Надо успеть выехать из Арзамаса так, чтобы успеть до того как двери в отделение РПХ закроются.

— Считаю, что истинная причина всей лжи заключается в твоей природе. Ты рожден, чтобы лгать, Глеб. Да, на самом деле я видел твой паспорт, знаю настоящее имя.

Я встретился взглядом с тем, кто когда-то был другом. Но так и не смог понять, что выражали глаза Глеба. Злобу? Ненависть? Если да, на кого направлено чувство? На меня? Таню? Себя?

Но его последние слова поставили точку:

— Мне плевать, что ты тут думаешь.

Четырнадцатое ноября. Сильный ветер. Девчачий хохот. Я в группе из дюжины человек иду по улице Казанской. Мы топчем асфальт по середине дороги. Благо машины по этой улице ездят редко.

Мы доходим до университета. Открываем входные двери. После снятия верхней одежды в гардеробной нам нужно будет на третий этаж. Эндрю сегодня пошел со мной и Владом. Не столько, чтобы развлечься, сколько, чтобы не дать Владу выпить лишнего.

Лис довольно часто прикладывается к бутылке. Депрессия — она такая. Но его не виню, это ведь я непьющий инопланетянин, не он.

На третьем этаже мы оказываемся в больших размеров коридоре, обставленном столами с закусками и напитками. Гремит клубная музыка. Не совсем то, что мы, «Биш-Би», любим. Порядка пятидесяти студентов и с полдесятка преподавателей шумят, хохочут, поют и даже ругаются в приятных стенах института.

Моя группа, с которой довелось мне прийти, распадается. Влад и Эндрю идут к сервированному столу.

Такое ощущение, что Лилия уже издала книгу. К чему такое пиршество? Очередная шумиха для… а, вот и они, журналисты. Стоят в углах, щелкают фотоаппаратами.

Оставшись один, ищу глазами Лили. Сзади кто-то цокает каблуками, оборачиваюсь. Девушка, похожая на модель, в клетчатой рубашке и узких джинсах, вроде ее зовут Олеся, учится с Лилией в одной группе. Она склоняет голову на бок, улыбается. Чуть ли не пропевает:

— Привет. Слышала, у тебя рак поджелудочной? Могу задать пару вопросов? Наедине?

— Конечно.

Она ухватывается за мой локоть и ведет вглубь коридора, в темноту, где нас никто не услышит. Кроме вон тех трахающихся студентов. Но им же не до нас, так?

Олеся задает первый вопрос:

— С какими симптомами рака тебе приходится бороться сейчас?

Что-то знакомое в интонации ее голоса. Странная девушка.

— Ну… Слабость, иногда тошнит. Боли. Пропал аппетит, иногда появляется, но только если в хорошем настроении. Но зачем тебе это?

Она игнорирует мою вопросительную интонацию, второй вопрос летит с ее тонких губ:

— Поддерживают ли тебя друзья в трудное время? Какие планы у группы Bish-B?

И только сейчас замечаю в кармане ее рубашки диктофон, просвечивающий в темноте красной лампочкой.

Нарастающий гнев — вот, что сейчас чувствует Макс Остин.

— Ты журналистка!

Олеся собирается что-то сказать, но кроме звука «а» ничего не издает.

Я вовсе не против интервью с журналистом, но когда со мной даже не договариваются о встрече и, мало того, не сообщают, в каком издании будет опубликован материал, прихожу в бешенство.

Выпаливаю:

— Да пошла ты!

И иду на свет и звук громких колонок.

Нахожу Влада и Эндрю в обществе Кэти Фокс и Акси Эванс. Аксинья, впрочем как всегда, громко и быстро что-то тараторит. Встаю рядом с Андреем, слушаю ее речь:

— Такое облегчение! Я думала, никогда это не сделаю! О, Макс!

В ее руке бутылка водки. Она делает глоток прямо из горлышка.

— Макс, я пьяна!

Она смеется.

— Знала, что здесь будет только шампанское, вот и притащила пару бутылок водки. Будешь? Макс, давай! Маукс! Мя-яукс!

Аксинья ржет. Иначе не скажешь. Стоя она умудряется споткнуться, ухватывается за Влада.

— Ой, прости, это от счастья.

А я продолжаю пожирать глазами собравшуюся толпу народа. Где же Лили? Я должен свести ее с Владом. Но ее нет.

Аксинья продолжает пьяно щебетать:

— Макс, слышишь? Я рассталась с Игорем! Я сделала это! Поздравля-яшки-и!

Она освобождает Влада из крепких объятий, хорошенько шлепнув его по заднице. Протягивает ко мне руки. Вроде собирается обнять, но нет, охает, озаряясь идеей:

— А знаете, что сейчас надо сделать? Я должна прокричать всему миру, что свободна!

Она бежит к лестнице, мы спешим за ней.

— Я выйду на улицу прямо так! Гулять так гулять!

Стоит отметить, что Аксинья сегодня в розовом платье-юбке. Не самое удачная одежда, в которой следует выходить из здания к ноябрьскому ветру.

Мы спускаемся до первого этажа, Акси бежит к выходу.

— Остановись, замерзнешь же!

Но она не замечает крик Кати, открывает двери и оказывается снаружи. Надо затащить ее обратно, пока не простудилась. Мы выбегаем из института, а Акси уже стоит на середине дороги.

Кроме нас здесь никого больше нет.

— Эй, люди! Сегодня Аксинья порвала с парнем! Я снова ищу спонсора! Ура-а!

Она всегда называет своих парней спонсорами.

Андрей идет к ней, я злюсь:

— Акси, что ты творишь!

Безумная подруга приподнимает платье, нагибается, показывая розовые трусы на заднице быстро мчащейся вдалеке одинокой машине.

— Я одинока, йоху! Мальчики, особенно, корейские, берегитесь! Я иду к…

Визг мотора приближающейся тачки. Почему она не сбавляет скорость? Неужели не видит раздетую девушку?

Мы все чувствуем неладное. Бежим к дороге.

Аксинья поворачивает голову в сторону автомобиля, она точно не понимает, что происходит.

В нескольких сантиметрах от Андрея проезжает белый ВАЗ 2107.

Я знаю эту тачку.

Знаю, чья она.

Душераздирающий короткий крик. Сбитое автомобилем тело девушки отскакивает в сторону и необычно изгибается.

Я знаю, кто за рулем.

Кэти, Влад и Эндрю бегут к неподвижному телу Аксиньи. Я смотрю на номер проезжающей дальше «семерки».

Холод. Только сейчас чувствую, как сильный ветер чуть ли не сдувает меня.

Макс Остин делает неуверенные шаги в сторону друзей.

Ветер дует в уши. Я не слышу, что говорит Фокс в мобильный телефон. Не различаю шепот Вольфа и Лиса.

— … мертва.

Все, что можно услышать. Все, что нужно услышать. Одно слово. Мертва.

И я смотрю в сторону исчезнувшего автомобиля.