Max Austen

Хватайся!

Рискуй. Играй. Умри

© Max Austen, 2016

Редактор Лили Енот

Корректор Кэти Фокс

Что делать молодому парню, если ему жить осталось не больше года? К чему стремиться рок-музыканту, если он уже во многом преуспел? Остается оглядываться назад? Вспоминать, как мать-наркоманка заставляла его слизывать с пола мед, как зарабатывал на жизнь воровством и торговлей сигарет в школе? Снова переживать весь ужас прошлого… Или лучше хвататься за жизнь, за то, что имеешь? И помнить, что лучший друг-самоубийца говорил: «Самое большее, что мы можем сделать в жизни, — пожертвовать собой».

ISBN 978-5-4474-8456-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

Хватайся!

Глава 1. В наш темный час

Глава 2. Я уйду — они забудут

Глава 3. Подари жизнь

Глава 4. Бесконечная улыбка

Глава 5. Изгои

Глава 6. Выживает сильнейший

Глава 7. Кровь братьев

Глава 8. Шрамы

Глава 9. В последний раз

Глава 10. Два беспокойных силуэта

Глава 11. Настоящая дружба

Глава 12. Время-героин

Глава 13. На грани

Глава 14. Кофе на окне

Глава 15. Это наш бой

Глава 1. В наш темный час

Умру. Через пять месяцев. Может, чуть позже. Так сказал онколог Василий Степанов. Рак поджелудочной — не самая приятная смерть. Но кому дан выбор, как и от чего умирать?

Я сижу на стуле. Не шевелюсь. Беззвучно смотрю в глаза говорящему врачу.

— Мы можем попробовать лечение, но, к сожалению, процент выживаемости в вашем случае не очень высок.

Продолжаю молчать.

Чувствую на себе испытующий взгляд.

Я — двадцатидвухлетний парень, ростом в метр восемьдесят, худой, но еще не тощий. Я — еще живой блеск в серых глазах, в котором читается недоверие услышанному. Я — длинные каштановые волосы, связанные резинкой, не подозревающие, что их носитель болен. Я — здоровая кожа по всему телу, за исключением шрамов и рубцов. Я — тот, кто носит черные кожаные джинсы, тяжелые черные ботинки, кожаный браслет на левом запястье и металлический кулон в виде головы волка поверх кричащей зеленой футболки с надписью «ROCK AND ROLL». Я — музыкант, излучающий энергию оптимизма, заражающий окружающих безнадежным счастьем. Разве такой похож на больного раком?

Этот врач пытается убедить меня, что я — ходячий мертвец.

Единственное, что выделяется на моем теле, — шрамы. Шрамы на руках и подбородке означают, что когда-то Максим Волков побывал в страшном пожаре, где погорел, но чудом выжил.

— Максим, ваш случай — он уникален. Обычно на вашей стадии больные с постели не встают, но вы… Я пропишу несколько обезболивающих препаратов, принимайте их по мере необходимости. Печень уже поражена, не стоит убивать ее раньше времени. Пока вы будете обдумывать свое решение, я назначу диетотерапию. Сейчас самое главное — быть настроенным только на хороший результат. Это поспособствует вашему лечению.

Он берет листок бумаги и что-то пишет черной пастой.

Он говорит о метастазах. О том, что на четвертой стадии я обречен. О каком лечении может идти речь?

Прекращает писать, переправляет листок через весь стол.

— Ну, что вы решили?

Мои губы не выдают и звука.

— У нас есть опытные психотерапевты. Они помогут…

Я беру листок, поднимаюсь со стула, говорю:

— Всего хорошего.

Я выбегаю из кабинета, спускаюсь на этаж ниже, в гардеробной хватаю кожаную куртку. Надеваю ее и выхожу на мокрую от слез неба улицу. Мое тело пронзает шум города.

Дождь.

Звуки проезжающих легковых автомобилей и автобусов. Они все куда-то едут. Невысокая девушка в сером пальто цепляет меня зонтиком. Она, как и все прохожие, куда-то спешит.

Пусть спешит по своему проложенному маршруту.

А я вот, похоже, скоро выхожу на конечной.

В этой больнице нет даже бахил. Опытные психотерапевты? Сомневаюсь.

Делаю первые шаги в сторону автобусной остановки. Я так неуверенно шагаю и, кажется, вот-вот упаду. Через долгих три минуты преодолеваю сто метров, прячусь под прозрачную крышу остановки. Сажусь на скамейку.

Неприятный запах тухлых яиц и алкоголя. Поворачиваюсь влево — рядом сидит бомж. Он опустил голову, кажется, спит.

Пальцы моей правой руки разжимаются, вижу бумажку. Косым почерком на ней написан рецепт сильнодействующих обезболивающих препаратов и адрес сайта, перейдя по которому, могу найти диету для больных раком поджелудочной железы. Переворачиваю бумажку и замечаю приписку: «рецепт действителен только в аптеке нашей больницы». Вот как.

Мой автобус. Он останавливается лишь потому что девушка в сером пальто вытянула руку. В Нижнем Новгороде не сядешь ни на один общественный транспорт, если не посигналишь.

Я не встаю. Я чего-то жду. Прежде чем поехать, должен ответить на один очень важный вопрос. Максим Волков, признаете ли вы, что у вас злокачественная опухоль?

Девушка, задевшая меня зонтиком, входит в салон. Двери закрываются, автобус двигается дальше. Она продолжает идти по намеченному маршруту.

Вместо того чтобы ответить, мозг посылает сигнал левой руке достать из кармана куртки смартфон и посмотреть на время. 14:02. Должно быть, Влад уже приготовил обед и даже не ждет моего скорейшего возвращения. Вместе с Аней уплетает еду. Они наверняка и подумать не могут, что у Макса Остина может быть что-то серьезное.

А у меня рак.

Да, я все-таки признал это.

Макс Остин — тот же Максим Волков. Мы, музыканты, любим псевдонимы.

Если бы кто-то спросил Аню, почему Макс задерживается, она ответила бы, что он наконец решил купить себе гитару, и сейчас находится в музыкальном магазине. Аня хочет, чтобы я научился на ней играть так же хорошо, как она. А Влад на тот же вопрос ответил бы, что Макс просто решил развлечься с проституткой, поэтому, тсс, только между нами, не стоит сейчас ехать в дом Юры. Дом Юры, она же дача, — помещение, которое уже больше года используется для неприличных мероприятий. Мы, рок-музыканты, любим оргии.

Но нет. Они не правы. Сейчас Макс выходит с остановки и направляется в больницу за лекарствами.

Лена никогда не была образцовой матерью. Пьющая, гулящая. Всегда с сигаретой в руках.

Она протянула мне дымящуюся самокрутку.

— Сыночек, хочешь покурить?

Мне пять лет. Я сидел за столом, ждал, когда мамочка накроет стол. Она же загадочно смотрела в окно. Что там интересного можно увидеть? Пустая улица села Лаишево.

Я жалобно посмотрел на нее.

— Когда будет обед?

— А? Что?

Лена растерянно оглянулась. Шмыгнула носом. Видимо, вспомнила, что сегодня оставила меня без завтрака, и я голоден. Она потушила самокрутку о пепельницу, подошла к холодильнику. Судя по вытаскиваемой ею кастрюли, на обед позавчерашний суп.

— Сыночек, сегодня после ужина мама пойдет к подружкам с ночевкой. Обещаешь не плакать?

Я всегда плакал, когда оставался ночью дома один. Боялся темноты. И еще чего-то, что мне мерещилось в темных углах.