- Значит, понравился, - удовлетворенно отозвался Родион и опустился ниже, вжикнув молнией новых брюк. Марк всхлипнул и приподнял бедра, позволяя спустить с себя штаны.

      Губы омеги пересохли, а в трусиках стало жарко. Его ноги нетерпеливо освободили от штанин, по оголенным конечностям поползли мурашки, когда руки альфы сомкнулись на щиколотках и развели ноги шире в стороны.

      Марк наблюдал за действиями альфы из под опущенных ресниц. Тот не спешил, гипнотизируя добычу немигающим взглядом потемневших глаз. Его волосы растрепались, свободно спадая на лоб.

      Марк напряженно дышал, не отрывая взгляда, в груди моторчиком потрескивало сердце.

      Руки альфы двинулись параллельно друг другу вверх, не спеша оглаживая лодыжки, голень, затем колени, бедра. По мере движения возбуждение омеги усиливалось. Аккуратный холмик, прикрытый тонкой тканью белья, еле заметно напрягался, подрагивая. Широкая жаркая ладонь накрыла центр возбуждения, заставив омегу дрогнуть всем телом, а затем, не стесняясь, разглядывая паренька, альфа опустил руку ниже и сжал яички через трусы, чуть оттягивая мошонку.

      Марк всхлипнул и непроизвольно заерзал ногами.

      Его освободили от белья и расстегнули рубашку.

      Распластанный посреди кровати Марк чувствовал смущение из-за наготы – Родион оставался полностью одетым, но спорить или просить его раздеться было бесполезно, потому что именно так нравилось его альфе.

      Сначала Марк негодовал, но позже смирился, поняв, что и ему это доставляет некое запретное удовольствие – лежать так бесстыдно, разводить перед альфой ноги. Пусть это он был абсолютно обнажен, но именно альфа должен был, был обязан сдерживаться!

      И Марку нравилось дразнить вечно спокойного и невозмутимого Родиона, ведь только в такие интимные моменты он видел огонь, пылающий в его глазах, читал желание на открытом лице. И это случалось только когда Марк, вот так беззащитно, лежал у его ног с оголенными ключицами, ребрышками, тазовыми косточками.

      От собственных мыслей Марк загорался сильнее.

      Новая капля сползла меж ягодиц, когда он двинулся помимо воли – лежать спокойно было почти невыносимым.

      Потемневший взгляд переместился ниже, оглядывая влажное пятнышко на простыне под омегой. Альфа жадно сглотнул и опустился ниже, накрывая небольшой твердый пенис влажным ртом и заставляя омегу выгнуться, толкнуться вглубь.

      Марк обожал, когда Родион ласкал его так.

      Опустив руки на его бедра, альфа едва позволял двигаться под собой, и омеге оставалось лишь тихонько тлеть от напористого хозяйствующего языка, обходящего его скромное достоинство. Альфа посасывал колом стоящий отросточек, освободив от плоти горячую, бордовую от напряжения головку, иногда прикусывая, заставляя омегу скулить и трястись в его уверенных руках.

      Марк никогда не мог продержаться долго, и когда Родион одним пальцем коснулся припухшего влажного отверстия и пощекотал немного, так и не входя, омега не выдержал, выпуская горячую струйку в чужой рот.

      Он не пытался отстраниться, зная, что Родион не даст, а еще разозлится, потому что он любил делать все только так, как он хотел, и от этого омега получал другую порцию кайфа, отдаваясь не только физически, но и морально, позволяя не только пользоваться своим телом, но и духом, покоряясь альфе во всем – демонстрируя свою принадлежность, признавая чужое главенство.

      А затем Родион поднялся выше, находя губы Марка, и накрыл их разом.

      Омега этого ждал, он знал, что будет так. Его собственное теплое семя опустилось в рот горечью и запретной сладостью. Марк глотнул, позволяя альфе наблюдать. Позволяя ему сходить с ума вместе с ним.

      - Я тоже хочу, - прошептал, отдышавшись, Марк, чувствуя на собственных припухших губах влагу.

      Родион долго смотрел в его глаза, будто между ними все началось снова, затем откинулся на изголовье кровати, садясь между подушек и разводя ноги в стороны.

      Он никогда не помогал Марку, позволяя расстегивать собственный ремень, затем ширинку… И он никогда не позволял Марку одеться или прикрыться…

Примечание к части Ребят, допишите сцену(не просто идеи, но текст! - кто, как и в какой позе!!!) и киньте в личку, хочу почитать)) Можно и в комментах если стеснительностью не страдаете))

Часть 28 Трудности

      На следующий день Марк встал как обычно рано, тщательно привел себя в порядок, желая не только скрыть любые следы присутствия прежнего себя, но и хорошо выглядеть. Учебники были собраны со вчерашнего дня, и омега, подмигнув себе, отправился на занятия. Настроение было лучше некуда, и парнишка совсем не замечал заинтересованных взглядов альф и настороженных шипящих взоров омег.

      Он почти дошел до нужного кабинета, где у него должно было состояться первое занятие по зарубежной литературе, как на его пути вырос высокий парень-омега.

      - Привет, - вяло поздоровался крашеный блондин с рваным ежиком на голове. – Послушай, ты с Сокольниковым?

      Марк опешил от такой наглости и не сразу ответил. А вокруг уже настороженно прислушивались.

      - Я? Нет.

      - Что это тогда было? - требовательным тоном спросил незнакомец, складывая руки на груди.

      - Мне кажется, это не ваше дело, - твердо произнес омега.

      Марку совсем не нравился тон этого старшекурсника-омеги, да и то, что он «тыкал» ему, будучи с ним абсолютно незнакомым, раздражало.

      - Послушай, козявка, - скривился омега, - советую быть повежливей, когда разговариваешь со старшими. И о Сокольникове забудь, ты ему не ровня.

      Марк покраснел от гнева, закипевшего в тесной груди:

      - Вот вы ему и скажите, что его брат ему не ровня.

      - Брат? – запал наглеца разом исчез, словно и не было. – Ладно, живи, насекомое. Но не забывайся. - И не обращая больше внимания на раздраженного омегу, старшеклассник удалился, задрав напудренный нос.

      Марк плохо помнил, как дошел до нужной аудитории и оказался внутри. Он снова и снова прокручивал диалог с этим уродом, возмущаясь, как у кого-то наглости хватило вот так подойти и чего-то требовать у совершенно незнакомого человека!