Не сразу поняв, о чем говорит альфа, Лекс продолжал гневаться, успокоившись только тогда, когда тот сходил и принес им ужин. В его отсутствие омега чего только не передумал, какие только мысли не лезли в голову, но ответы мог дать только один человек.

      - Что ты имел в виду, когда сказал, что цена тебя устраивает? – с порога спросил он, едва Филипп вошел с подносом в руках.

      Оставив ношу на столе, тот придвинул пару стульев и, замерев у одного, кивнул омеге, приглашая.

      Отказываться не было смысла – есть хотелось до жути, и омега соблаговолил подкрепиться.

      Утолив первый голод, сосущий желудок, Лекс продолжил выпытывать такие нужные ему ответы.

      - Так и будешь молчать? – кинул он косой взгляд на сидевшего сбоку Филиппа.

      - Не буду, если ты перестанешь орать и беситься, как истеричка.

      Лекс было открыл рот, но вовремя захлопнул, понимая, что устрой он новый скандал, ответы появятся не скоро:

      - А если не буду, ответишь? – вызов в голосе едва удавалось подавить.

      Молчаливый кивок последовал незамедлительно.

      Глубоко вдохнув, Лекс досчитал до десяти.

      - Я буду держать себя в руках, - один только бог знал, чего стоила ему эта фраза. – Скажи, что ты имел в виду, говоря о цене?

      - Ты хочешь супружества и братьев, правильно?

      - Да.

      - Ты получишь и то и другое.

      Повисла сосредоточенная тишина, во время которой Лекс никак не мог определиться, верить ли ему в сумасшедшие слова, озвученные не менее сумашедшим альфой, или нет.

      «Он вообще понимает, о чем говорит?!»

      - Это… это будет сложно, - не самый подходящий ответ, но ничего лучше он не придумал.

      - Не твоя забота. Я согласился, теперь это моя проблема.

      Чертов альфа был непрошибаем, как скала. О чем и как говорить с ним, Лекс совершенно не представлял:

      - Зачем тебе это нужно?

      - Затем. - В этом был весь Филипп.

      Он неожиданно откинулся на стул, отложил вилку и сжал челюсть:

      - Ты хочешь уйти из семьи. Я хочу, чтобы ты остался со мной, если это, - Филипп протянул руку и коснулся свежей метки, заставив омегу вздрогнуть и непроизвольно отпрянуть, - тебе еще ничего не сказало, - помрачнев от реакции омеги, закончил он.

      - Но ведь... - слова о том, что ему всего каких-то восемнадцать, и как он собирается представить семье мало того, что супруга, так еще и двух посторонних детей, никак не собирались.

      Очевидно же, что придется жить на чужой шее уже вчетвером… согласятся ли его родители? Вряд ли альфа спросил их перед тем, как поставил метку… Да и как он собирается отнять у семьи жениха его братьев-близняшек? Невозможно!

      - Ведь…

      - Ты теперь мой, - еще раз повторил Филипп, обрывая никак не вяжущуюся речь. Отчего-то удовольствие от его слов не заставило себя долго ждать, разлившись в груди и подавляя очередное возмущение. – Я за тебя в ответе. Не думай больше ни о чем, договорились?

      Лекс колебался, но метка настойчиво жгла чуть повыше ключиц. И что представлял из себя Филипп, омега уже немного знал. Шутить он точно не умел… неужели сможет?

      - Когда я увижу близняшек? – что ж, если он решится поверить, то пусть не ждет безграничного доверия, не заслужив его сперва.

      - Дай мне время до осени, - Филипп был серьезен и не задумался над ответом, должно быть, он уже успел что-то обдумать, мелькнуло в голове.

      Лекс кивнул. И остаток ужина размышлял над тем, что случилось за последнюю неделю, не зная, радоваться ли внезапному обещанию или начинать нервничать.

      Закончив с едой, он засобирался:

      - Ну, я пошел.

      - Куда?

      - К себе, - нерешительность заметили оба.

      - Бери вещи и возвращайся.

      Лекс нахмурился, пытаясь разложить все по полочкам. Вроде его больше ничего не держит, но… но метка и обещание помощи...

      Омега кивнул.

      А уже ночью его затянули под теплый уютный бок, сообщая, что жизнь изменилась взаправду.

Глава 57 Правда

      Замерев с книгой под мерное попискивание приборов, обеспечивающих жизнедеятельность Станислава Сокольникова, омега по привычке огладил внушительный живот. Июльское солнышко пригревало голые лодыжки Марка, которые он расположил на краешке койки.

      Как же хорошо вот так посидеть немного в тишине, оставив позади и учебный год и свадьбу.

      Экзамены прошли гладко. К беременным омегам относились снисходительно, и даже те преподаватели, кто недовольно бурчал под нос, обходились стандартными вопросами, не задерживая будущего родителя дольше получаса, а то, знаете ли, ребеночек на мочевой пузырь давит.

      Свадьбу же Марк вспоминал как страшный сон.

***

      ...Церемония должна была состояться прямо в особняке. Еще за неделю до события дом стал преображаться, вскипая мельтешащими повсюду уборщиками, обходившими один и тот же уголок уже в десятый раз, пока глянцевые поверхности не стали пугать омегу. Он буквально боялся к чему-нибудь прикоснуться, а уж под внимательным оком Валентина Игнатьевича и вовсе терялся, предпочитая отказаться от любых действий, пока свёкор находился неподалеку.

      Белый костюм и белые туфли оказались на нем словно по волшебству. Жемчужные балетки легли на тонкую ножку как влитые и поддерживали отяжелевшего паренька весь долгий день, пока он стоял у алтаря, завороженно смотря в небесно-голубые глаза, глядящие в ответ с не меньшим трепетом.