- Помогите. Прошу. Я не хочу причинять вам вред, - проскулил Билл, едва оттягивая ослабевший голос, открывая заплаканные глаза со слипшимися длинными ресницами, что стали похожими на иголочки хвои. Он с надеждой, совсем не стыдясь наготы, обессилено взирал то на совсем молодого Омежку в красной одежде, который старательно отводил глаза, то на низко понурившегося зельника.

- Мой дорогой мальчик, - грустно начал старик, скрепя заболевшее сердце. – Ты же знаешь, я бы с радостью. Но все что я могу сделать… – Зельник задребезжал стеклянными бутылочками, выискивая нужный. Он капнул на сухой палец ароматного масла ванили и мазнул им за ушками мальчика. Не прошло и минуты, как слезы исчезли из припухших глаз. Печаль уступила мнимому спокойствию. Старик тяжело вздохнул, уставившись своими невидящими глазами в одну точку. Ему было очень жаль, что еще один прекрасный цветок будет сорван неосторожным шмелем.

- Поразительно! – пробубнил он, доставая из сундука нужные флаконы.

- В чем же заключается поразительность, учитель? – спросил ученик, подхватывая нужные флаконы с маслами.

- Ни для кого не секрет, что принц Томас обожает сладкое, цветы, море и Билла. Все его обожания сошлись в одном человеке. Поразительно, что он столько терпел, держа себя в руках и не прикасаясь к мальчику. Я много лотарий чуял. Но впервые до моего обоняния донесся такой запах – он создан, чтобы, не то что завлечь, как это у обычных Омег, он сотворен, чтобы свести с ума. Настолько насыщенный, ядовитый, словно лотария использовала все свои силы, лишь бы приманить свою судьбу.

- Вы так говорите, учитель, словно лотария – живое существо, – хмыкнул ученик, уже натирая худенькие ноги Омежки ароматными настоями, которые перебивали бы запах цветка несчастного. Зельник подобрал травы и масла, которые были полными антиподами аромату Омеги. Это поможет Тому не обезуметь, как только зацветет лотария мальчика, по крайней мере, сразу. Билл лишь обессиленно смотрел в потолок, не слыша ни единого звука, совсем как неживой. Но едва вздымающая грудь все же выдавала жизнь в тонком тельце. Он не смирился, но его измучили печали, истерики и страх.

- Это и есть живое существо, но если человек создан для многих миссий, он имеет разнообразные желания, то миссия лотарии – соединиться со своей любовью, ее желание быть сплетенной. Для этого и были созданы эти рисунки в центре жизни человека. Они лишь знак, как метка. После соития эти знаки приобретают другой цвет и вид, становясь более четкими, переливаясь золотистым оттенком, – зельник неспешно говорил, готовя зелье, когда серебряное блюдце стало молочно белым, зельник приподнял черноволосую растрепанную голову, помогая глотнуть немного горького снадобья. – Пей, мой дорогой мальчик. Это поможет тебе найти себя, увидеть правду, будущее и разыскать верное решение. Оно несладкое, но поможет набраться сил перед ночью Гармонии.

Билл несознательно глотнул напиток, тут же прикрывая потяжелевшие веки. Когда он увидел первый сон, зельник и ученик закончили свою работу, одевая в белые ткани мальчика. Волосы были заплетены в красивую прическу, платье расправлено, лицо закрыто. Тело Омежки благоухало, истощая тонкий аромат, который принадлежал не ему, но все равно был не менее приятным. Как только повязки с глаз охранников были сняты, две фигуры поспешили на другой конец храма.

Ворвавшись в небольшую комнатушку, отведенную для Тома, проигнорировав охранника возле двери, зельник насторожился, не учуяв принца. Лишь Андрос скромно сидел на стуле возле постели, ожидая своего повелителя, чтобы помочь ему приготовиться к свадьбе и отойти в вещий сон.

- Здесь есть кто-то?

- Зельник, ты все так же меня не чувствуешь? - Андрос ухмыльнулся.

- Я говорил тебе, хранитель, почему. Ты все так же не веришь, что твой Альфа умер раньше вашей встречи?

- Не верю, - белоснежные волосы взметнулись, когда Андрос непринужденно их откинул за спину.

- Где он? – спросил зельник, устраивая свой сундучок на аккуратно застеленной постели.

- Молится… - тихо ответил хранитель принца.

* * *

Том спешно вышагивал по твердому каменному полу. Он наматывал круги в центральной зале храма то обнимал себя руками, словно пытаясь согреться, то запускал их в подсохшие длинные волосы. Моментами он замирал, как будто нашел выход, а спустя мгновение вновь отмирал – выхода не было. Принц отчаянно молил о помощи. Просил совета у богов, и, несмотря на то, что они его игнорировали столько лет, Том верил, что боги ответят.

Его страж стоял вблизи, опираясь на одну из колонн, горестно вздыхая и качая головой. Густав уже не знал, чего желал своему принцу: то ли чтобы Билл умер, и Том мог нормально жить, то ли, чтобы гадкий Омега все же ответил на чувства его друга. Столько лет он видит одну лишь боль в светлых глазах, которая слоняется, не зная, куда ей приткнуться, мучая и стеная мужчину.

- Помогите же мне, боги! Возможно, я делаю ошибку? Может, не стоило все это затевать? Но что мне тогда делать?! Ответьте же! – отчаянно прокричал Том, замирая и с надеждой взирая на холодных безмолвных идолов. Густав тоже замер, ожидая чего угодно, ведь не могут же боги оставить их, когда помощь так нужна.

- Тебе надо переодеться, - страж указал на мокрые штаны Тома. Тишина затянулась, и он всего лишь хотел отвлечь от нее Тома, который уже начал скулить.

- Зачем?

- Простудишь свое мужское начало – не сможешь обзавестись наследниками.

- Билл все равно бездетный, - это прозвучало сухо, почти безразлично.

- Но секс же не менее важен, чем его результат.

Том лишь отмахнулся рукой, чуть качнувшись от бессилия. О каком сексе можно говорить, когда он точно знал: Билл даже близко его к себе не подпустит.

- Принц! Томас! – громкий оклик девочки заставил вздрогнуть Густава, который настороженно подошел к своему другу. Они внимательно оглядели залу, но никого не увидели. – Принц! – звук явно шел сверху. Но из-за луны тяжело было понять с какой стороны. – Я здесь! – местонахождение, которое ничего не дало ни Тому, ни Густаву.

- Эсфир? – попытался угадать принц. Голосов маленьких девочек он наслышался, но лишь один ребенок мог сейчас оказаться на другом континенте от их дома.