– Бэти… – Ингрид не в силах была сказать что-то еще. Для нее слова сына стали огромным ударом.

– Ты никудышная мать! Эгоистка! И я знаю, что ты изменяла отцу! Я видел, как один из наших охранников натягивал тебя! Я видел!

– Это не правда! Такого не было!

– О, да! – Бэти довольно улыбнулся. Клаус подлетел к сыну, хватая его за грудки и притягивая к себе.

– Ударишь? Давай! Мне нравится, когда по-жесткому! Так ощущения ярче!

– Они сделали что-то с тобой, а?! – орет.

– Кто они? – спокойный голос, хотя внутри кипит котел ненависти, который вот-вот выльется на плечи самых близких.

– Братья эти! – не выдерживает отец, встряхивая сына.

– Они? Нееет, я же сказал, они порядочные! Но вот кое-кто из твоих деловых партнеров – да. Засадил мне по самые…

– Прекрати! – оттолкнул сына от себя. – Ты больной, тебе лечиться надо!

Бэтифорд грохнулся на пол. Он громко рассмеялся, не имея возможности уже и слова сказать. По глазам ползли слезы. Тело ломило, болело, ныло, не слушалось хозяина. Сам мальчишка катался по полу, уже не понимая, что с ним происходит и почему он рыдает, хотя и в голос смеется.

Маргарет сидела в углу и тихо плакала, глядя на внука, который явно рехнулся. Мальчишка спятил, это и дураку понятно. И сейчас Маргарет чувствовала себя как никогда виноватой. Разве она имела право отворачиваться от этого ребенка? Бэти, не смотря на все его взрослые мысли, слова, действия… Все равно оставался ребенком. Женщина не понимала, как она могла отвернуться от того, кто долгие годы вселял в нее желание жить. Почему она пошла против этих братьев, ведь мальчишка бы не рвался так к ним, если бы те на самом деле делали бы что-то плохое. Но эти мысли пришли в качестве огромного чувства вины и тяжело сожаления. Она смотрела на парня, который изворачивался на полу, начинал орать, чуть ли не крякать, плача и громко посмеиваясь.

Мать же выбежала из кухни, не имея возможности смотреть на сына, которого ломало, будто наркомана во время ломки. Она расплакалась, уже сидя в ванной, включив воду, чтобы перебивать свои всхлипы, но звук криков, что доносились с кухни, струи перебить не могли. От каждого душераздирающего вопля ей становилось только хуже. Какого было узнать матери, которая считала себя идеальной, что ее собственный сын ее ненавидит и желает ей смерти. Было невыносимо больно, сердце сжималось в груди и местами просто отказывалось биться. Она ведь всю свою жизнь положила на то, чтобы вырастить хорошего и любящего ребенка…

– Здравствуйте, девушка, нам срочно нужна скорая… Моему сыну плохо… – тяжелым голосом проговорил Клаус, глядя на то, как Бэти в порыве истерики начал пинать стол, биться головой о пол и продолжая кричать еще громче…

19.

Билл вышагивал кругами по комнате, а Том сидел в неудобном кресле, выкуривая уже пятую сигарету. Конечно, они знали, что Бэтифорда вчера вечером увезли в больницу. Подробностей никто им, конечно, не рассказал, но что-то им подсказывало, что вот-вот расскажут…

– Да сядь ты! Чего ходить-то? – не выдержал Том, убирая пепельницу. Курить больше нельзя.

– Они узнают! Том, они узнают! Они узнают! – истерика уже завладела им.

– Заткнись и не смей реветь! Узнают, если только проведут осмотр, но… – стук в дверь прервал его слова. Братья переглянулись. Билл рассеянно смерил брата взглядом и пошел открывать. Руки тряслись, а ладони уже давно вспотели.

– Здравствуйте… – на пороге показался Клаус.

– Доброе утро… – Билл постарался улыбнуться. – Вы что-то хотели?

– Поговорить, – коротко, стараясь не смотреть в глаза парню.

– Проходите.

Билл пропустил гостя в дом, направив его в гостиную, где Томас все так же сидел в кресле и пялился в пол, обдумывая все случившееся.

– Здравствуйте! – Том поднялся, чтобы пожать ладонь мужчины, после чего указал ему на диван, а сам вернулся в свое неудобное кресло.

– Я пришел поговорить, – сухо, глядя прямо старшему в глаза. Билл, кстати, не рискнул садиться рядом с Клаусом на диван, а так и остался стоять на пороге комнаты, сложив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку.

– Да, я… Мы слушаем.

– Я знал ваших родителей, да и вас малышами я тоже знал, – начал мужчина. – Смерть ваших родителей стала для меня очень неприятной новостью… И я знаю, что вам было сложно, всем, наверно, в такой ситуации сложно… – как-то неуверенно поговаривал он.

– Вы ведь не о наших родителях пришли поговорить… – перебил его Том.

– Не о ваших, – кивает. – Я пришел сказать, что Бэтифорд сейчас находится в неврологическом отделении, у него вчера случился сильнейший нервный срыв. Врачи нам объяснили, что это особенности его возраста и нервной системы. Он у нас чересчур эмоционален и чувствителен ко всему, что происходит вокруг него. Мы провели в больнице всю ночь… Ну, точнее, я провел… Маргарет и Ингрид остались дома, так как чувствовали себя очень не хорошо. Вчера Бэти взъелся на нас за то, что мы предложили ему поездку на Гавайи всей семьей, которая предполагала незамедлительный отъезд в Берлин. После этого он разозлился за считанные секунды и впал в какое-то несвойственное ему состояние… Он кричал, смеялся, плакал… Но перед самой истерикой он сообщил нам кое-что…

– Что? – Билл до боли сжал в ладонях своих плечи. Вопрос его прозвучал очень резко.

– Сказал, что он спит с мужчинами. Точнее, что спал…

– И? – Том был внешне очень спокоен.

– Вы что-то об этом знаете?

– Нет, Бэтифорд о таком нам не рассказывал.

– И у вас с ним…