‒ Угощайся! ‒ широко улыбнулся он. ‒ Оно очень вкусное. Твоя бабушка сама печет, да?

‒ Ну, да... ‒ он взял печенье в виде звезды и принялся кусать его. Том, не отводя взгляда, следил за тем, как темная сладость исчезает в приоткрывавшемся ротике. Как полные губки провокационно облизывают острый кончик. Как розовый язычок, то и дело, слизывает крошки с влажных губ.

Том понимал, что обращает внимание не на то, что нужно. Нельзя так пялиться на губы несовершеннолетнего парня, нельзя думать о его стройных ногах и упругой заднице. Но поделать ничего с этим не мог. Нет, он никогда не спал с мужчинами. Зато спал его младший брат. Ненормальный братик. Именно из-за него Том сейчас смотрел на Бэти, как на сексуальный объект. И ему было далеко плевать на чувства ребенка. Ему было плевать, что мальчишка, по сути своей, еще совсем не повзрослел. Что он наивный. Что он глупый. Тому хотелось отомстить брату за всю его ложь. Хотелось стать таким же, как и Билл...

И он станет. Он воспользуется этим наивным ребенком и встанет на одну линию с братом.

2.

— Я приеду на следующей неделе, — его сухой голос.

— Да мне все равно, когда ты приедешь! — без эмоций.

— Том, ты все злишься?

— Не злюсь.

— Злишься!

— Не злюсь!

— Да злишься! Злишься!

— НЕ ЗЛЮСЬ!

— Злишься, Том!

— ДА, ЗЛЮСЬ!!! — не вытерпел он. — А ты бы не злился? Не злился бы, если бы узнал, что твой брат спит с мужиками?

— Том… — тяжело вздыхает. ‒ Том, давай мы с тобой об этом не по телефону будем разговаривать? — устало вздыхает. — Я приеду и все тебе объясняю.

— Мне не нужны твои объяснения, понимаешь? Ты предал меня! Билл, ты эгоист!

— Что ты говоришь? Родной…

— Не говори мне этих слов! — рычит, почти орет, а у самого слезы из глаз лезут. От несправедливости.

— Том… — сердце младшего не выдерживает. ‒ Том, перестань так говорить…

— Ты мне противен, Билл! Не звони мне!!!

Томас сбрасывает вызов. И выключает телефон.

В расстроенных чувствах он падает на кровать и зарывается лицом в подушки. Родной брат – все, что у него осталось. Любовь к нему — единственное, что заставляло двигаться вперед. Но эта дурацкая правда, которую он так долго хотел узнать… Все испортила. Говорил же ему Билл, чтобы он не лез и не спрашивал. И почему Том не послушал? Почему упорство взяло верх, и он все-таки дорвался до правды…

Это случилось несколько недель назад, когда они решили немного выпить за интересным фильмом. Уже некоторое время до этого вечера Том трахает мозги брата и пытается узнать, что тот от него скрывает.

Вечер. Гостиная с диваном, на котором устроились двое.

Билл уже допивал пятую бутылку; в голову бил градус. Том же, витая в своих мыслях, только опустошил первую и открыл вторую. Он, то и дело, косился на какого-то странного брата. Блондин с обстриженными волосами и легкой темной щетиной как-то слишком часто посматривал на него, на Тома.

— Фильм — дерьмо! — кидается горстью чипсов в телевизор, когда на экране начинают бежать титры.

— Сам убирать будешь, — вздыхает Том и откладывает почти пустую миску на стол.

— А в этом доме только я и убираюсь! — точно подмечает младший и поворачивается к брату. — Ты же у нас такой занятой!

— Ты выпил лишнего, Билл, — старший забирает из жирных пальцев брата миску с чипсами и убирает ее.

— Мне нормально, — он недовольно вытягивает губы. Смотрит на Тома: — Что с тобой, братик? Опять твоя баба тебя отшила?

— Причем тут это? — недовольно хмыкает он.

— Просто они об тебя ноги вытирают. Ты достоин большего.

— Я получаю все, чего достоин, — устало выдыхает парень, — давай, я отведу тебя спать?

— Отнеси меня… — изгибает бровь.

Том поднимается на ноги, склоняется над братом, подхватывает его под колени и под спину. Билл крепко обнимает его и водит кончиком носа по теплой щеке, прикрывая глаза.

— Сиди спокойно! — дергает головой Том, передвигаясь по квартире. Билл лишь истерично фыркает и впивается губами в сладкую, по его мнению, мочку. У старшего мурашки от этих прикосновений бегут по телу. Мозг тут же дает информацию: ТАК БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО! ОШИБКА ФАЙЛА! У Билла явно крыша съехала, раз он принялся вылизывать части тела своего брата.

Но Том молчит, позволяя Биллу ласкать свое ухо. Он мотивирует это тем, что идти до комнаты вредного братика остается недолго. И, когда он, наконец-то, проходит в спальню блондина, он кидает его на кровать:

— Все ухо обслюнявил! — причитает он, морщась и стирая ладонью влажность со своей кожи.

— Том… — окрикнул брата алкоголик, когда дредастый парень уже направился к двери. ‒ Ну, что ты… Помоги мне раздеться, — он беспомощно посмотрел на родного ему человека. Для вида попытался стащить с себя футболку.

— Что у тебя там за пиво было, что ты сам даже раздеться не можешь?

— Ну, ты же отнес меня до комнаты, — улыбается, — это называется выученной беспомощностью, братик…

— Идиот! — бурчит Том, но все-таки возвращается к брату, хотя задницей чует, что зря это делает. Он склоняется над блондином, тот как-то испуганно смотрит на него. Чувство полной неправильности происходящего не отпускает. Старший берется за края футболки, Билл садится, поднимает руки вверх. Шмотка летит куда-то на пол. Том вдруг ощутил, как у него вспотели ладони. Младший гипнотизирует его взглядом из-под чуть прикрытых ресниц. Вид голого тела заставляет Тома чуть смутиться. Нет, они видели друг друга. Видели все части тела. А некоторыми даже мерились. Но сейчас происходит что-то другое. Как-то странно смотрит на него Билл. Как-то странно он прикусывает нижнюю губу. И его соски уже стоят, Том готов поклясться, что они твердые, словно бусинки. А в мозг бьет понимание того, что у младшего удивительно мягкая кожа. И что за бред лезет в его голову?