— Сзади… — шумно отвечает Бэти и сам встает на четвереньки, сильно выпячивая зад. Он отдавался со всей страстью, доверяясь, веря, что ему не причинял боли.

— Откуда в тебе столько похоти? — Том шлепает мальчишку по розовой заднице.

— Я сам так хочу. И мне на все плевать. Возьми меня.

Трюмпер довольно улыбнулся. Ему нравился Бэти. Нравилось то, что он не стесняется, что он не смущается и не зажимается. Он, в какой-то мере, маленькая шлюшка, сексуальная, на все готовая.

Бэти громко вскрикнул, ожесточенно впиваясь пальцами в подушки, когда Трюмпер ввел в него несколько пальцев сразу. Тонкое тело изогнулось, а полные губы исказились в громком полустоне. Жгучая боль в заднем проходе тут же вспыхнула огромным пожаром. Казалось, что пальцы Трюмпера засели в юном теле настолько глубоко, что Бэти вот-вот почувствует их в своем желудке. Мужчина одной рукой оттягивал ягодицу в сторону, а пальцами другой уверенно трахал смазанные мышцы. Он с упоением и неким детским восторгом наблюдал за тем, как его пяльцы исчезали где-то внутри брюнета. Юноша непроизвольно кривился от неприятных ощущений. Конечно, он не так представлял свой первый раз. Ему казалось, что Том никак не пытается смягчить неприятные ощущения. И более того, его не отпускало чувство собственного ничтожества. Как-то глубоко в нем засела мысль о том, что он слишком легко и быстро согласился на секс с мужчиной. Не прошло и недели, а Бэти уже раздвинул перед ним ноги, разве это правильно? Эти мысли возникли в нем внезапно, когда розовые мысли отошли на второй план, гонимые болью и зарождавшимся страхом. Грубость Тома его начала пугать, а мысли о собственной некчемности убивали в нем последние надежды на что-то хорошее…

Трюмпер быстро облизнул пересохшие губы и умело раскатал резинку по собственному члену. Сейчас он никак не думал о чувствах партнера. Он старался унять собственное желание.

Он уверенно ткнулся каменным инструментом в напряженную задницу. Бэти взвыл от непередаваемой боли. А для Тома мальчишечий возглас показался стоном удовольствия. Потому что он и подумать не мог, что все происходящее могло быть неприятно мальчишке. Ведь ему было больше чем приятно в тугом теле, жгучая плоть которого сильно облегала его член. Трюмпер начал быстро двигаться, он ведь сразу понял: чем резче движения, тем выше уровень наслаждения.

Бэтифорд пытался соскочить с огромного органа, понимая, что терпеть боль у него больше не было сил. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он точно потеряет сознание. Но крепкие ладони уверено прижимали сопротивляющееся тело к себе, грубо и дерзко проникая в тощую задницу. Мужчина громко рыкнул, прорываясь в самый эпицентр, жестко натягивая брюнета на член. Он с силой дернул его на себя, сжимая розовые ягодицы.

— Том… — раздалось где-то сбоку от них. Трюмперу-старшему сначала подумалось, что ему послышался тихий голос брата. И он продолжил натягивать сопротивляющееся тело. Но Бэти вдруг начал брыкаться активней прежнего, со страхом глядя в дверной проем.

— Да не дергайся ты… — зло шипит Томас и с силой засаживает член в тугую плоть.

Бэти замер, в его глазах стояли слезы. Он непрерывно смотрел на мужчину, который замер возле входа в комнату.

— Билл… — хрипло позвал он.

— ТРЮМПЕР!!! — взревел младший, кидаясь на брата и хватая его за дреды. — ЧТО ты делаешь?! — он уверенно скинул старшего с кровати. Том изумленно смотрел на брата, в его голове не укладывалось все происходящее…

…Вот он жестко трахал мальчишку, стремясь к оргазму, а вот он уже лежит на полу, непонимающим взглядом глядя в злые глаза брата.

— Билл? — осторожно позвал он. Младший с силой ударил брата в лицо.

— Ты что творишь, идиот? — снова ударил, наблюдая, как алая кровь начала сочиться из носа. — Он же ребенок еще! — договорив это, Билл сорвался с места и кинулся к кровати. Где на растрепанных простынях не двигался всхлипывающий Бэтифорд. Он лежал животом на кровати, а его задница до сих пор была вздернута вверх. Билл мельком заметил алые разводы у самого ануса и на внутренних частях бедер. От этого желание убить старшего брата увеличилось в разы.

— Эй, Бэти… — тихо позвал он, присаживаясь на колени перед кроватью. Но мальчишка не отвечал, лишь с огромной тоской в глазах смотрел в каштановые глаза блондина. Билл не знал, что делать, как говорить с ребенком. — Давай я помогу тебе… — тихо просит мужчина и, поднявшись на ноги, залезает на кровать. Он осторожно устраивает свои ладони на талии Бэти и чуть тянет того набок, заставляя опустить истерзанный зад на простыни. Мальчишка громко всхлипывает, боль вновь терзает его пятую точку. Казалось, что ничего больнее в этой жизни он еще не испытывал.

— Тише, маленький… — блондин ласково начал гладить юношу по волосам, притягивая к себе его тело, позволяя Бэти устроить свою голову у него на плече. Билл прикоснулся плечом к спинке кровати, крепко прижал к себе измученное тело. — Тише-тише… — осторожно накрывает хныкающее существо простынею. Бэти доверчиво утыкается носом в теплую шею нежного мужчины. Младший Трюмпер обнимает льнувшее к нему тело и крепко прижимает его к себе.

Билл всегда испытывал нежные чувства к Бэтифорду. Еще тогда, когда они вместе гуляли и играли. Разница в возрасте никак не смущала его, даже больше, было в этом что-то волшебное. И сейчас, видя истерзанного юношу, он не мог вести себя по-другому. У него было два варианта: отпинать Тома за содеянное или приласкать пострадавшего мальчишку. Он выбрал второе. И сейчас его губы чутко прижимались к теплому виску, чуть целуя, шепча успокоительные слова.

Через некоторое время Билл понял, что Бэтифорд уснул. Он осторожно оставил юное создание и, стараясь не шуметь, слез с кровати. Блондин подошел к лежачему на полу брату и кинул ему спортивки, которые схватил по пути.

— Одевайся. Я жду тебя на кухне!!!

5.

Как только Том показался на кухне, брат быстрыми шагами подошел к нему и отвесил громкую пощечину со словами:

— Ты мразь! Как ты посмел?

— Прекрати… — зло сверкнул глазами Том, прижимая к горящей от удара щеке ладонь. Ему было стыдно перед братом. Мужчина прошел к холодильнику, достал из него бутылочку минералки, а младший продолжал шипеть:

— Ты в своем уме? Что с тобой стало-то? Он же ребенок!