Старший Трюмпер валялся на кровати. Ничего не случилось... Просто пришлось пересмотреть все в себе. Нет, даже не так... Переиграть... Или разрушить все в своей голове и отстроить снова. Ибо по-другому было никак... Ибо иначе внутри что-то не сходилось. Будто бы видишь черное, но принимаешь его за белое, хоть и понимаешь, что в его белизна пропитана чернотой ночи. Делать подобное со своим братом, может быть, и приятно... Нет, это точно приятно! Но на то он и человек, чтобы после ухода страсти понимать, что он делал...

Он любит Билла. Всегда любил и не перестанет любить. Младший брат - самое родное, что у него есть... И делать с ним подобные вещи нельзя... Ну, нельзя же? Том знал, что нельзя, но все равно не смог устоять перед соблазном... И теперь он просто мучается...

15.

Бэтифорд не выходил на улицу вот уже три дня. И братья к нему, конечно, не приходили. Он видел Тома, который куда-то уезжал позавчера, видел Билла, который сидел на крыльце с кружкой чего-то дымящегося. А когда на улице показалось солнце, братья вместе ходили на реку.

Мальчишка только расстроено наблюдал за парочкой. Нельзя было назвать их счастливыми и беззаботными, но они явно не сильно грустили. Хотя чего еще мог ожидать Бэтифорд? И почему он так верил в эти несуществующие отношения? Да, было грустно, плохо, больно... Но главное, он так и чувствовал, как внутри саднит чувство, что его просто предали, использовали и... Отпустили.

– Милый, на улице такая хорошая погода... – Маргарет бесшумно подошла к внуку, чуть напугав его, тот дернулся, но когда ладони женщины легли на его плечи – расслабился.

– Не хочу я... – буркнул он, тыкаясь подбородком в свои руки, лежащие на подоконнике. Юноша вновь смотрел на соседский дом и с грустью в глазах следил за Томом, который снова чинил лестницу.

– Вы поссорились? Они тебе что-то сделали?

– Бабушка... – нахмурился. – Почему именно они? Это я... – вздохнул. – Я неинтересный. Я маленький.

– Бэтифорд, да ты чего... – она погладила его по волосам. – Ты же так к ним рвался, тебе ведь так интересно было с ними...

– Не надо, бабушка, – прошептал он, чувствуя, как к горлу подходит комок слез. – Ты же хотела, чтобы я не общался с ними... Вот и не общаюсь. Все встанет на свои места.

– Но тебе ведь больно, милый! Что случилось?

– Я маленький и неинтересный... Им и без меня нормально, бабушка. А мне лучше одному... Честно, я справлюсь! Просто дай побыть одному...

– Ладно... Родной, ты зови, если что...

Бэтифорд не ответил, поднялся на ноги и вышел из комнаты, устремляясь на улицу. Нет, он не хотел встретиться с Томом или его братом. Но напомнить о себе, просто мелькнуть перед глазами старшего – вот, что важно. Он прошел к реке. Сегодня было не так уж и тепло, да и купаться не сильно хотелось... Но Бэтифорд упорно шел вперед, даже не оборачиваясь на друга...

Том же замер, наблюдая за тем, как Бэтифорд прошел мимо. В метрах пятнадцати... Мальчишка даже не взглянул на него, что резануло по нервам мужчины... Но он ничего поделать не смог. Они с Биллом договорились никак не трогать мальчишку эти дни, быть может, все уляжется само собой? Хотя ни один из тройки этого не хотел. Просто надо было отойти от этой ситуации, просто побыть вне этого замкнутого круга. Братья даже между собой мало общались, хотя Билл явно просил нежности и заботы от старшего, но Том не мог...

Бэтифорд провел в воде много времени, надеясь на то, что братья придут. Он думал о том, что Трюмпер не приходили в его дом из-за бабушки, а на нейтральной территории они обязательно захотят с ним объясниться. Только они не пришли... Стало ветрено и очень холодно, тучи закрыли и без того скупое до тепла солнце. Мальчишка вышел из воды и побрел домой.

Билл сидел на крыльце, сердце замерло, когда мальчишка появился на горизонте. Блондин ждал, что юноша хоть как-то даст знать о том, что он скучает. Хотя это было и так понятно, но хотелось увидеть. Билл, наверно, немного садист, наслаждается болью других. Но Бэтифорд прошел мимо, пялясь в землю под ногами...

– Он такой грустный... – Билл сидел на стуле у окна, обнимая одной рукой коленку, второй придерживая кружку с соком.

– Неудивительно... – буркнул Том, резко разворачиваясь от стола к плите, высыпая с деревянной доски мясо на сковородку. – Мы поступаем, как трусы. Он младше нас, а сбежали...

– Мы не сбежали, – глоток сока, – просто взяли тайм-аут. И он не глупый, поймет...

Том недовольно повел плечом, споласкивая доску под краном и вновь возвращаясь к столу. В его руках нож смотрелся очень красиво, Билл внимательно следил за каждым движением брата. Старший принялся резать овощи. Помидоры легко распадались на кубики...

– Мне его не хватает, – вздыхает, оставляя чашку на подоконнике, и хватается за пачку сигарет. – Быть может, – щелкает зажигалкой, – может, он думает, что мы от него отказались...

– Билл... – щеки раздуваются, из губ поток воздуха. – Нам надо обо всем хорошенько подумать... – отворачивается к плите, открывая крышку, чтобы лопаткой помешать мясо. – И я тут решил, что если... – выдохнул, оставляя лопатку, обернулся к брату. – Если кто-то узнает о том, что мы с ним... То есть, если кто-то поймет, что Бэти... Эм...

– Что с ним кто-то спал? – помог брат, стряхивая пепел в мусорное ведро, Тома это обычно бесило, но сейчас было не до нравоучений.

– Да. Если кто-то об этом узнает, то я хочу, чтобы ты был не при делах...

– Что? – нахмурился, облизывая губы. Том пялился в нарезанные овощи, что красивым миксом лежали в прозрачной миске.

– Я хочу, чтобы вину повесили на меня, Билл! – твердо говорит он, все так же бегая взглядом по столешнице. – Чтобы ты будто ничего не знал, не видел, а с Бэти это делал только я!

– Идиот? – психанул младший, пиная мусорное ведро. – Совсем мозги запеклись от наплыва спермы?

– Поговори мне еще! – угроза в голосе. – Я – твой старший брат! И если нас двоих посадят, то мы потеряем всё! И по выходу из тюряги, через лет так десять, нам некуда будет возвращаться! Это первое! Второе! Знаешь, что на зоне делают с педофилами?! Нет? И не хочу, чтобы ты узнал! – он замолчал, а по его животу прошлись теплые ладони. Билл обнял его со спины, тыкаясь носом в копну дредов на затылке.