- Я пошел спать, - резко подскочил, отходя на пару шагов. Удивительно, до какой степени будоражит меня этот парень. И противно.

- Иди, - он несколько удивленно приподнял брови, но облегченно вздохнул, что я больше не рядом. Боится… Не хочет, чтобы я был рядом. Какой же ты лицемер.

- Ага, - отзываюсь, сдерживая в себе новый приступ злости. Постоянно злюсь, не могу держать себя в руках. Мне бы девушку. Точно. Или выпить… Нет, стоп, я больше не пью. По крайней мере, на этой неделе. Хватит того, что я весь буквально насквозь пропах алкоголем, хватит того, что голова до сих пор тяжелая, а вены на руках слишком синие и видные. Хватит. Не стоит это того.

- Спокойной ночи, - тихо-тихо добавил он, когда я уже почти поднялся. Я резко остановился, чуть не задохнувшись. Насмешка? Издевка? Нет, не вижу его лица – он уже шмыгнул под одеяло, укутываясь с головой. Неожиданно стало неприятно на душе – еще гаже, чем раньше. Спокойной? Когда кто-то последний раз желал мне доброй ночи? Мать… В детстве… Когда это было? Где теперь она? На небесах? Ха-ха, нет Бога, нет Рая, нет и небес. Тучи воды и газа – вот ваши небеса! Атмосфера и солнце – вот ваши небеса! Не более. Где же тогда мать? В земле на кладбище, больше нигде.

Может, я циничный атеист, но где ваш Бог, люди? Почему он оставляет вас в самый нужный час, бросает на произвол судьбы? Судьба… Ха-ха-ха!

- Спокойной, - отзываюсь, прекращая задумываться над этими вопросами, которые всколыхнуло в моей душе пожелание Мира. Уж тебе-то, слепой, спокойствие только снится.

* * *

- Мир, просыпайся, - громко спускаюсь, потягиваясь и беспрестанно зевая. Каково же было мое удивление, что он уже не спит, а просто сидит на кровати и что-то печатает на машинке. А ведь всего девять утра. Хотя, он, наверное, привык вставать рано в своем приюте.

- Доброе, - блекло отозвался Мирослав, постукивая по клавишам. Подхожу ближе, рассматривая разбросанные в каком-то хаотичном для меня порядке точки, продавленные на листе.

- Вот и что это за хуйня? – я сел на край дивана, Мир же даже не вздрогнул. Прогресс налицо, так сказать – почти не шугается.

- Письмо. Система Брайля, - будто тупому разъясняет русый, - как ты вообще со слепыми работаешь, если этого не знаешь даже?

- Я и не работал. Мне бы только дать отцу понять, что я чего-то стою, а на остальное плевать, - Мир поджимает губы в ответ на мои слова. Помнит, все помнит. Сколько же обид я ему сделал?

- Вот иди и давай, - резко произнес он, отодвигаясь. Поддавшись неожиданному порыву, щекочу его голую пятку. Он тут же отдергивает ее, как ребенок! Щекочу еще раз, он сдавленно хихикает, пытаясь отстраниться, но я придвигаюсь ближе, наваливаясь на него и щекоча уже бока. Мир извивается, хохочет, мигом растеряв весь свой серьезный и хмурый облик. Забавно, никогда бы не подумал, но мне это нравится.

Я прекратил также резко, как и начал. Оказывается, я уже лежу на нем, вжимая в диван. Футболка его задралась, открывая впалый мягкий живот и тонкие ноги ниже. Блять-блять-блять… Мир настороженно замер, пытаясь отдышаться.

- Придурок. Слезь, - кидает он, неуловимый румянец на щеках показывает, что ему безумно неловко. Тянется руками вниз, даже не оттолкнуть, а хоть футболку натянуть ниже, но я перехватываю тонкие запястья, фиксируя их над его головой, - пусти! – он уже не так спокоен, смотрит пустыми глазами, хмуря брови в легком испуге.

- Да не сделаю я тебе ничего. Успокойся, правда. Может, уже начнешь мне хоть чуть-чуть доверять? – тоже хмурюсь, рассматривая тонкие губы, покусанные, кровоточащие местами.

- Я сам это решу, нет?! – Мир взбесился, дергаясь, стараясь вырвать руки. Я, может, дико пожалею об этом вскоре, но… склоняюсь, мягко лизнув теплые губы. Парень тут же кусается, шипя проклятья на мою голову, дергается, стараясь скинуть меня. Я же склоняюсь ниже, проходясь языком по его губам, проникая в сопротивляющийся рот языком. Мне это нравится, как это ни ужасно. Пиздец. Нравится целовать мягкие податливые губы, не нравится только, что Мир сопротивляется. Продолжаю мягкий неспешный поцелуй, даже не вынуждая его отвечать, а слепой лежит настороженно, вытянувшись в струнку, боится.

- Продолжить? – тихо спрашиваю я. Пизде-е-ец, что творится в моей голове?!

- Нет! – обретя способность говорить, а не мычать, выкрикивает русый, снова начиная дергаться.

- Я так ужасно целуюсь? – ехидно спросил я, вглядываясь в пустые глаза. Лицо Мира тут же закраснелось. Значит, не так отвратительно. Может, ему это даже нравится, раз он краснеет и мало сопротивляется…

- Пусти меня, - жалобно просит он, смаргивая выступающие слезы. Ну что за пиздец опять? Что я за урод? Мигом отпускаю его руки, ладонью он тут же бьет наотмашь мне по лицу. Больно. Этот слепой постоянно дает мне почувствовать себя уродом.

- Прости меня, - думаю, извинения не помогут. Он слишком горд, чтобы что-то с него требовать, слишком горд, чтобы сдаться и простить.

- Нет, - резко отвечает Мир. Я слезаю с него, сажусь, просто мягко обнимаю, притягивая к себе, пока он тихо всхлипывает, против воли утыкаясь мне в грудь лицом, словно весь его барьер против меня полетел к чертям. А уж он постарался его возвести, эту непроницаемую сцену ненависти и недоверия.

- Прости…

- Не прощу, просто отвали. Я… хочу в приют. Пожалуйста… - тихо всхлипывает он, упираясь ладонями мне в грудь. Нет уж, не отпущу.

- Нет, - моя очередь говорить это противное слово, - не могу, понимаешь? Блять, что же ты со мной делаешь? – чуть не взвыл я, осознавая всю дурость моих поступков. Как же это ломает. Зачем он так меня ломает? – Что ты наделал? Ну вот… зачем?

- Я-то что?! – крикнул Мир, снова ударяя меня, уже по плечу кулаком. – Ты кретин, да?! Сам же предложил все начать по новой, перестать такое делать… А ты… Урод, кретин. Как же я ненавижу тебя! – он снова заходится слезами. Теперь это настоящая истерика. Не знаю, что мне делать, кроме как продолжать обнимать его и чуть покачиваться, поглаживая русого по волосам.

- Прости за эти слова. Пожалуйста, мне так нужна хоть капля твоего доверия. Пожалуйста… - что я говорю? Мне и правда нужно его доверие. Дико, до боли в груди я хочу, чтобы мне хоть кто-то доверял. Потому что никто, ни одна живая душа не считает меня достойным доверия. Из-за Мира я это чувствую особенно остро. И ненавижу его за это. Но не отпущу. Это уже как кислород, как воздух, без которого не жить – чувство, от которого не избавиться. Те, кто хоть однажды испытал адреналин в крови, не прочь повторить это. Наркоманы не могут слезть с иглы, потому что это кайф, адреналин, счастье.