И Тор засыпает. Он просто закрывает глаза и отключается. Не заметив потемневшего, блестящего от слез взгляда трикстера.

Глава 15. "Исполнение мечты".

Изнутри разрывает душу.

Я не знаю, что дальше делать.

Никогда никого не слушать,

Никогда никому не верить.

Не мечтать ни о чем высоком,

Чтобы сердце свое не мучить;

И закрыть в свою душу окна...

Да, пожалуй, так будет лучше (с).

Проследив за тем, как брат заснул, Локи осторожно поднялся и, пошатываясь, побрел в ванную. Каждое движение отдавалось во всем теле тянущей болью и чем-то странно приятным. Чем-то нежным. Будто на нем остались прикосновения. Чуть шершавые, теплые, родные. Поверх грязи, поверх унижения... Прикосновения брата.

«Какой же я идиот…», – прошептал маг, облокачиваясь на края раковины и вглядываясь в свое отражение в зеркале.

На него смотрело бледное лицо, с глубоко запавшими темно-зелеными глазами. Щеки ввалились, на переносице залегла складка. Поджившие ссадины, синяки…

Это все еще он? Или уже нет? Что осталось в нем от него? Изматывающие кошмары? Бессонные ночи? Страхи? Полустертые воспоминания о том, что было до? Сумасшедшая, неправильная страсть к брату?

Локи дотронулся до висков и поморщился от сухой боли в запястьях.

Он просто медленно сходит с ума. Именно то, чего добивался Бюлейст. Просто теперь он сам доводит себя до нужного состояния. Подсознание услужливо рисует образы, а измученный мозг принимает их за действительность. Мучительное пробуждение – и снова воспоминания. Воспоминания, реальные до боли. Закрыть глаза и чувствовать прикосновения.

И скорая смерть. Бог Безумия чувствовал ее. Она была уже рядом, ждала.

За что Тору это? Зачем? Он ведь будущий король. Ему нужна стабильность. Неестественные отношения с братом не пойдут на пользу ни Асгарду, ни Тору.

Локи вдруг ясно представил, как будет умирать. Медленно, больно. И брат, наблюдающий за всем этим. Брат, который любит его настолько, что обычных братских отношений оказалось мало. Тор не оттолкнул, а наоборот прижал к себе. Так близко…

И если кому и будет больнее, чем ему самому, так это Тору. Наблюдать за медленной смертью, без возможности остановить процесс. Этого Локи, как ни странно, не пожелал бы даже Бюлейсту.

И теперь, после всего, Тору будет еще тяжелее отпустить его.

Он сам позволил все это. Не остановил. Хотел получить кусочек любви брата. Хотел исполнения мечты.

Как давно он хотел почувствовать прикосновения Тора?

Локи дернул подбородком, сглатывая подступивший к горлу ком.

– Исполнение всех желаний, – прошептал трикстер своему отражению, – что еще нужно?

И в мозгу сформировался ответ. Простой. И в своей простоте – страшный.

Смерть.

Вот что остановит падение в омут сумасшествия. Остановит время, навсегда запечатлев для него счастливый момент единения с братом.

Локи провел ладонями по телу. По груди, по животу, по шрамам на пояснице… По маленькой впадинке над ключицами. Везде, где коснулись руки брата.

…и грустно улыбнулся лицу в зеркале.

Отражение в ответ искривило губы в некрасивой ухмылке, заживающая царапина на щеке изогнулась, стягивая уголок рта. И вдруг… вместо зеленых запавших глаз на него из зеркала глянули жуткие красные пятна. Такие, какие он привык видеть в отражении в ледяной стене.

Локи испуганно вскрикнул и, не успев проанализировать свои действия, без замаха ударил красноглазого по лицу. Осколки с ярким звоном заскакали по мрамору. И каждый этот стеклянный звук вспыхивал в мозгу белым всполохом, будто впиваясь в разум.

Бог Безумия слизывает кровь с разбитых костяшек и улыбается. Теперь, когда зеркала нет, его улыбка точно такая же, какой и была всегда.

Трикстер опускается на пол и подносит к лицу худые запястья. Шрамы еще не зажили до конца. Они отвратительно розоватого цвета, глубокие, некрасивые…

Локи коротко и как-то совсем безумно смеется и поднимает узкий, острый осколок разбитого зеркала. И без колебаний, сжав губы, делает первый надрез.

Кровь радостно брызжет на белую плитку стены, на колени. И Локи улыбается ей. Вместе с ней вытекают все события этого жуткого года, все воспоминания, вся грязь…

И только когда кровь вытечет вся – он снова станет чистым.

***

Тор просыпается от странного звука. Будто что-то разбилось. Или кто-то вскрикнул? Он лениво приоткрывает глаза, шарит рукой по постели и замирает – рядом пусто. Брат исчез…

Бог Грома вскакивает, и, забыв о том, что полностью обнажен, бежит к купальне. Туда, откуда донесся этот странный звук. Распахивает дверь и в ужасе замирает: Локи сидит у стены, неудобно подогнув ноги. Около безвольно лежащих рук расползаются кровавые пятна. Глаза трикстера широко раскрываются, и он испуганно смотрит на старшего. По его щекам бегут слезы.

Тор падает на колени, хватает первую попавшуюся тряпку – это оказывается грязная рубашка – рвет на полоски и сильно, до боли, перетягивает окровавленные запястья. Потом подхватывает брата на руки и несет на постель.

Осторожно укладывает и достает коробку с медицинскими принадлежностями.

Бинт ложится плотными тугими витками, закрывает уродливые глубокие разрезы, нанесенные поверх шрамов от наручников.

И только когда перевязка закончена, он горько спрашивает:

– Зачем, брат? Зачем ты это сделал?

– Я не хочу умирать, – слабо шепчет Локи, – я хочу умереть.

– Я не понимаю... – Тор наклоняется к самому лицу брата и покрывает поцелуями белую кожу, маленький шрам над губой, – не понимаю, Локи!

– Не хочу долго… Не хочу ждать, понимаешь? Из-за тебя, Тор…

– Это из-за того что мы с тобой… что я тебя… – медленно спрашивает Тор, чувствуя, как тело наливается свинцом.

– Глупый Тор... – трикстер проводит пальцами по щеке старшего. – То что было – было самым лучшим, что я испытывал. Но меня не станет, брат. Уже совсем скоро. Я чувствую… Я ведь буду умирать у тебя на глазах, ты будешь все это видеть… И после всего – тебе будет больно на это смотреть.