– Локи… Ты помнишь, тогда… Я случайно зашел в твою комнату и…

Трикстер чуть вздрогнул и отвел глаза:

– Ты был пьян, Тор… Не думаю, что это было осознанно…

– А это? – Тор отчаянно впился в губы брата, – это разве, неосознанно? Как ты не понимаешь, Локи! Я ведь…

– Я не могу понять, как тебе не противно до меня дотрагиваться… – прошептал трикстер в губы брата, – Тор, если ты испытываешь чувство вины и таким образом пытаешься… Не стоит, я все понимаю, правда.

– А что ты сам чувствуешь, Локи? – Тор сжал ладонь брата, – Неужели… ты просто терпишь?

– Какая разница, что чувствую я? Тор, ты должен думать о себе, о своем будущем…

– Локи, но я ведь… люблю тебя! – слова сорвались с языка сами, и Тор почувствовал, как напряглась спина брата. Локи молчал, Тор не слышал даже его дыхания.

– Брат, я…

– Если… – голос Локи сорвался, и Тор дернулся, столько эмоций было в голосе трикстера, – если это правда... Тор, я ведь тоже…

Внезапно тихо скрипнула дверь и на пороге появилась Сиф.

– Тор? Ты здесь?

– Иди, она не увидит ничего… – выдохнул внезапно смертельно побледневший Локи, – я все поправил.

Тор медленно поднялся с пола и увидел чистую заправленную постель, никаких следов крови, ничего…

– Что ты здесь делаешь? Я весь день искала тебя! Ты все же был в Йотунхейме?

– Нет… – пробормотал Тор, – я просто был здесь… И, Сиф, мы же вроде виделись минут сорок назад, разве нет?

– Ты так быстро пробежал, что я не успела ничего тебе сказать. – Девушка откинула тяжелую массу распущенных волос за плечи, и Бог Грома подумал, что никогда раньше не видел ее с подобной прической, – Тор, что происходит? Скорбишь по брату? Я понимаю…

– Я просто…

Сиф пересекла комнату и подошла к Богу Грома и, молча обхватив его за шею, прижалась к его губам. Она целовала его так нежно, так страстно… Тор будто проваливался в прострацию, впуская ее мягкий теплый язык.

– Ты пахнешь апельсином, – прошептала она, прикусывая его нижнюю губу.

И эти слова будто молнией прошили виски.

– Я… – Тор, попытался отстраниться, – Сиф, пойдем ко мне, хорошо? Здесь… все же комната моего брата…

– У тебя всегда найдется отмазка, – резко бросила девушка и, развернувшись на каблуках, направилась к двери. – Раньше у тебя проблем здесь не возникало. Надо же… комната твоего брата. Этот предатель давно мертв. Если ты хочешь к своей смертной, то без проблем, давай. Но не надо при этом пытаться убить двух зайцев.

Дверь захлопнулась, а Тор так и остался стоять, как в столбняке. В голове билась одна мысль: «Локи видел эту кошмарную сцену»…

Наконец он медленно повернулся к снова смятой постели и, обойдя ее, присел рядом с братом.

– Прости, я не хотел, чтобы ты все это видел…

Локи слабо усмехнулся и покачал головой:

– Ничего страшного… Теперь видишь, во что все это выливается?

Тор хотел было спросить что «все это», но тут же понял, что брат имел в виду…

Он осторожно поднял трикстера на руки, и переложил на кровать. Накрыл простыней и присел на край постели.

– Локи, я…

– Давай оставим все как есть. Пока это не превратилось в проблему. Хорошо? – Локи пронзительно глянул на Тора, и тому показалось, что в зеленых глазах блеснули слезы.

– Спи, брат… – Тор сжал в ладонях холодные руки младшего, – я буду пока здесь.

И шепот, на грани слышимости:

– Спасибо…

Глава 8. "Всеотец".

И потянулись дни. Тору все чаще приходилось оставлять брата одного, чтобы не возникало подозрений. И почти всегда, когда Тор возвращался, он находил Локи либо пустыми глазами смотрящего в потолок, либо мечущегося в бреду. В первом случае Тор присаживался на край кровати и, не зная что сказать, молча сидел рядом. А во втором… Разбудить брата, видящего кошмар, было не просто. Тор прижимал хрупкое тело к постели и шептал в мокрый от пота висок, что он здесь, что Локи дома… Что никто не посмеет обидеть его младшего братишку, пока Тор рядом.

Иногда Локи плакал во сне. Без всхлипов, беззвучно… просто из-под закрытых век тихо скатывались крупные слезы, оставляя влажные дорожки на запавших щеках. Тогда Тор прижимал его к себе и долго качал на руках, как когда-то в детстве… Правда теперь… прикасаться к брату было тяжело. Тор так и не понял, как отнесся Локи к произошедшему между ними. По крайней мере, он об этом не вспоминал. Но и вырваться из объятий брата не пытался. Но как это расценивать? Теперь все чаще Тору казалось, что Локи так резко оборвал все между ними только для того, чтобы ему, Тору, было легче. Как Локи сказал: «Пока это не превратилось в проблему»? Именно…

Трикстер считал, что любые отношения подразумевают под собой проблему. К тому же, у него была еще одна причина. Локи испытывал отвращение к себе. И Тор не знал, как доказать брату, что ему не противно находиться с ним рядом.

Конечно же, Тор понимал, что оставлять все как есть нельзя. Обязательно начнут возникать подозрения, вопросы… Или, того хуже, кто-нибудь зайдет в комнату его младшего брата. Такого еще не случалось, но…

И Тор решился. Разговор с отцом должен прояснить ситуацию. Говорить ли о своем решении Локи? Тор прикрыл глаза, представляя реакцию брата: пустой взгляд, слабый шепот, что Тор может сам решать, что делать. А то и вовсе тяжелое молчание.

Но не сказать… Ведь все что произойдет после разговора Тора с отцом будет напрямую касаться трикстера… А значит, объяснений не избежать.

С такими тяжелыми мыслями Тор толкнул дверь, ведущую в комнату брата. В спальне Бога Безумия, как и всегда, царил полумрак. Тьму разгонял свет странного полусферического светильника.

Локи сидел на полу, поджав под себя голые ступни. Тор видел только его худую спину прикрытую мешковатой черной рубашкой. Бог Грома вспомнил, что раньше эта рубашка была магу даже чуть маловата. Как же сильно он исхудал…

Черные, чуть вьющиеся волосы Локи рассыпались по плечам, еще сильнее подчеркивая болезненную худобу и зажатость.

Тонкие пальцы трикстера чертили на полу какие-то руны, складывающиеся в слабо светящийся рисунок. Рядом лежала раскрытая книга, с которой маг периодически сверялся.

Тор, даже не видя лица брата, знал, что тонкие губы чуть поджаты, глаза прикрыты, а меж бровей залегла сосредоточенная морщинка.