Выйдя в сад, Локи сначала испуганно замирает, прикрывая ладонью глаза. Но потом напряжение отпускает его – Тор видит, как расслабляются напряженные плечи, как опускается тонкая, почти прозрачная рука…

Бог Лжи осторожно идет по траве, останавливается у раскидистого дерева, ведет пальцами по шершавой коре, гладит ее… И вдруг, всхлипывая, опускается на колени.

– Локи, ты что? – взволнованно спрашивает Тор. – Я зря привел тебя сюда?

– Нет, брат, – шепчет Локи, – нет… Просто, я так давно не видел этого… Мы можем остаться здесь?

– Конечно, – Бог Грома присаживается рядом, – мы пробудем здесь столько, сколько ты захочешь.

– Привилегия умирающего, – горько усмехается маг, – «сколько ты захочешь».

– Ты не умрешь! – взрывается почему-то Тор.

– Потому что ты так решил? – издевательски спрашивает Бог Безумия.

– Да, – зло говорит громовержец, – потому что я так решил.

– Тебя очень легко завести, братец, – хмыкает Локи, поворачиваясь спиной к дереву и вытягивая ноги, – ты никогда этого не замечал?

– Замечал, – Тор садится так же, – не знаю, почему так.

– Я хочу цветок, – вдруг говорит Локи, и пытается подняться.

Громовержец предупреждающе кладет руку ему на плечо:

– Не вставай, Локи. Я принесу тебе цветок. Какой ты хочешь?

И трикстер вдруг краснеет. На щеках вспыхивают красные лихорадочные пятна, и он опускает глаза.

– Желтый, – тихо говорит он, – мне нужен желтый. Там не было желтого цвета.

– Там, это… – Тор захлопывает рот, понимая, что брат говорит о Йотунхейме. – Я принесу, подожди минуту.

Через обещанную минуту – маг держит в руках желтый тюльпан, неаккуратно выдранный из земли. Осторожно трогает лепестки, проводит пальцами по бархатистому стеблю и поднимает глаза на брата:

– Спасибо.

И столько в его голосе боли, непонятной, горькой…

– Тебе не нравится? – Бог Грома протягивает руку к цветку, намереваясь забрать, – я принесу другой. Или, хочешь, отнесу тебя к клумбе. Там много желтых.

– Нет, – трикстер грустно улыбается, – очень красиво. Я люблю тюльпаны. Просто этот теперь мертв… Это глупо, – прерывает он себя, – извини.

Тор молча садится рядом, совсем близко и обнимает брата. Прижимает к себе хрупкое тело и утыкается носом в основание шеи, проводит губами по холодной нежной коже, чувствуя неровность шрама.

– Зачем ты это делаешь, Тор? – отстраненно спрашивает Лофт, сжимая в пальцах цветок.

– Не знаю… – громовержец отстраняется, но обнимать брата не перестает, – я не знаю, брат.

– Идем обратно, – хрипловато говорит Локи, – у меня болят глаза от солнца.

И резко поднимается. По выступившим на висках каплям пота и закушенным губам, Тор видит, как тяжело далось это младшему.

– Не смотри так, – зло выдыхает Локи, – не жалей меня!

– Я не жалею, – поспешно говорит Тор, – то есть…

– Уймись, – устало бросает трикстер, – я понимаю, как все это выглядит. Я ничтожен.

Тор не отвечает. Он берет руку брата и осторожно прикасается губами к ладони. Скользит выше, к изуродованному запястью…

Локи отдергивает руку и молча идет к неприметной двери, упрятанной в плюще. Рубашка съехала, и Тор видит худое плечо, с выступающей острой косточкой, с жутковатым длинным шрамом… Он нагоняет брата и заглядывает в глаза:

– Я тебя обидел?

– Нет, но ты просто глупец. Тут везде глаза и уши. Ты хочешь, чтобы и про тебя слухи пошли? – буквально шипит маг, – мне плевать, меня скоро уже здесь не будет. Но ты думай о себе, Тор! Хотя бы немного! Ты – Наследник трона. Официальное лицо. Хочешь, чтобы тебя вышвырнули снова?

– Мне плевать, что они подумают, – Тор идет за братом по коридору. – Я не завишу от их мнения.

– Ради меня. – Коротко говорит трикстер, не оборачиваясь, – ради меня, не делай глупостей, Тор.

И толкает дверь в комнату. Там все так же темно. Только непогашенная свеча бросает красноватые неверные блики на смятую постель.

– Зайдешь? – спрашивает маг.

– Конечно, – Тор кивает и переступает порог, – может все-таки снять штору с окна?

– Нет, – Локи буквально падает на кровать, – не надо. Оставь.

Тор садится рядом и проводит пальцем по шрамам на запястье брата.

– Тебе плохо? – спрашивает он озабоченно, вглядываясь в зеленые глаза.

– Не знаю, – маг слабо пожимает плечами, – просто, слабость. Я... не чувствую.

Тор наклоняется и кончиками пальцев дотрагивается до груди брата. По телу ползет горячая волна, хотя кожа Локи ледяная.

Наклониться совсем близко к лицу брата и прикоснуться губами к виску, отведя прядь волос, поцеловать впадинку за ухом…

Локи рвано вдыхает, его тонкие пальцы вцепляются в простынь.

– Чувствуешь? – шепчет Тор, – чувствуешь это?

– Не надо!.. – голос Локи срывается, потому что старший дотрагивается пальцем до надключичной впадинки и ведет им до солнечного сплетения.

– А так?

Мягко прикасается к дрожащим губам брата, проводит языком по нижней, чуть облизывает ее и заглядывает в потемневшие изумрудные глаза:

– Чувствуешь?

– Это… неестественно! То, что я чувствую – неестественно! Тор, ты должен остановиться, пока… – Локи слабо пытается оттолкнуть старшего от себя.

– Пока это не превратилось в проблему? Так останови меня! Посмотри мне в глаза и скажи, что не хочешь. Скажи!

Локи приоткрывает рот, быстро облизывает губы и смотрит на брата. В его взгляде смятение.

– Я... – выдыхает он, – я...

И замолкает, не в силах продолжить.

Тор вжимает трикстера в матрас и впивается в холодные губы. Почти болезненно, жадно, не отдавая отчета своим действиям. Не понимая, что творит. Врывается в рот брата, переплетает его язык со своим, целует подбородок, прикусывает тонкую кожу.

И чувствует, как Локи подается к нему, пытается вжаться еще ближе, хрипло выдыхает… Сумасшедший запах апельсина… Боги!