А дальше... Дальше начинается то, чего я так боялся. Перед глазами все словно заволакивает дымкой, здания, уже едва видные в наступившей темноте, идут рябью.

Забавно, что я все еще осознаю себя.

С удивлением понимаю, что иду куда-то. Пытаюсь остановиться, но мои ноги больше мне не подчиняются. Отстраненно слежу за тем, как останавливаюсь около только что мною отремонтированного первого щитка.

Ну, конечно. Выводить из строя нужно тоже по порядку.

Пальцы замирают над предохранителем.

Я должен это сделать.

Я судорожно дергаюсь, отчетливо осознавая чуждость этой мысли. Она не моя. Я бы никогда...

Ио, малыш... Как ты это делал? Помоги мне.

Невероятным усилием воли тяну руку к поясу, к ножу. Почему-то мне позволяют это сделать. Может, думают, что я просто хочу разрезать кабель.

Плевать на них.

Берусь за светящийся провод, стискиваю его пальцами, и в последний момент, когда нож уже готов вонзиться в прозрачную поверхность, я меняю направление удара и всаживаю лезвие в собственную руку. В тыльную сторону ладони.

Боль пронзает жуткая. Но она и отрезвляет.

Не знаю, наверное, я кричу. Отскакиваю от щитка и вскидываю автомат.

Пробитая насквозь левая рука плохо слушается, наверное, я серьезно повредил мышцу. Пальцы скользкие от крови.

Но сейчас это не важно. Я даю очередь в замерших на месте тварей, лазерные всполохи пронзают темноту, освещая на доли секунды происходящее.

Твари с визгом бросаются на меня, кажется, забывая даже о ментальной атаке. Или я пока что не воспринимаю ее?

Плевать. Я точно знаю одно – мне нужно восстановить пятый сегмент кабеля, и сделать я это должен любой ценой.

Боль в руке слегка отступает, превращаясь из резкой и нестерпимой в ноющую. На виски опять начинает давить. Твари окружают, их настолько много, что их не останавливает даже неэкономный заградительный огонь.

Но и я начинаю слегка разбираться в ситуации.

Бывших морлоков здесь не так и много. Они прячутся за спинами тех тварей, которых мы встретили на входе в туннель, когда спускались под землю. Рабочие, не обладающие пси-способностями, но зато способные задавить массой.

Я, пятясь назад, едва успеваю снять слишком близко подобравшуюся тварь, чудом увернувшись от ее жуткой клешни.

Правда, отступая, я делаю это со смыслом, подгадывая так, чтобы упереться спиной в створу именно рядом с последним щитком.

Кажется, твари это отлично понимают, потому что их атака становится все яростней, а ментальное давление усиливается. Все снова заволакивает туманом, и я...

Да что мне еще остается?

Я просто всаживаю в свое предплечье лезвие ножа, на секунду прекратив огонь. От боли в глазах вспыхивает, но я больше не чувствую воздействия чужой воли, только всепоглощающую, обжигающую боль.

Черт, никогда не страдал склонностью к мазохизму.

Не знаю, как у меня хватает сил отбить прикладом очередную атаку ближайшей твари и снова открыть огонь.

В стену я упираюсь неожиданно. Просто ударяюсь спиной о ледяной металл. И одновременно с этим понимаю, что тварей мне не остановить. По крайней мере, не жалким автоматом. И я не успею восстановить последний участок кабеля, если не уничтожу здесь всех.

Надо полагать, это понимают и твари. Кидаются на меня всей оравой, игнорируя падающих им под ноги убитых.

И я принимаю решение. Не знаю, может, оно и не было единственно верным в данной ситуации, но единственным, которое мне пришло в голову за жалкие, оставшиеся мне доли секунды.

Я просто сдергиваю с пояса плазменную гранату и швыряю в самую гущу несущихся на меня тварей.

Взрывом меня припечатывает к створе, живот обжигает болью, перед глазами темнеет. Наверное, я отключаюсь. Потому что когда я открываю глаза, меня никто не пытается убить. Я просто валяюсь перед створами шлюза, глядя в небо.

Какие же они огромные... Просто чертовски большие.

Пытаюсь подняться на ноги, но с ужасом понимаю, что не могу. Потому что тело пронзает такая жуткая боль, что я буквально ору, прижимая руки к животу.

Лучше бы я этого не делал...

На ощупь там невообразимый пиздец. Забавно... Но мне ведь нужно восстановить последний участок кабеля. Я должен это сделать, иначе окажется, что я напрасно, считай, покончил жизнь самоубийством.

Мать твою...

Нужно встать. Я должен.

С трудом стаскиваю рюкзак, вынимаю аптечку. Зубами срываю перчатку с непослушных пальцев, вытягиваю шприц с обезболивающим. Вкалываю в бедро сразу всю дозу.

Боль сразу чуть отпускает. По крайней мере, мне так кажется. Жду еще с минуту, чтобы подействовало окончательно и, цепляясь за гладкий ледяной металл, кое-как поднимаюсь, пытаясь не думать о том, что там с моей брюшной полостью.

Вставляю предохранитель на место, с усилием соединяю концы оставшегося кабеля, и ноги у меня все же отказывают. Я банально падаю наземь, неуклюже завалившись набок.

Створы шлюза медленно расходятся, надрывно гудя приводами.

С трудом, таща за собой полуоткрытый рюкзак и автомат, отползаю в сторону, так, чтобы привалиться спиной к черной шершавой стене.