– Нужно отцепить вагоны, – повторяю свою мысль. – И остаться в отцепленной части.

– Нет, – хрипло выдыхает Ио, на его лице какое-то безумное напряжение, под днищем что-то визгливо скрипит, состав почти останавливается. – Не получится.

Плевать на все.

– Давай, – хватаю его за тонкое запястье и дергаю боковую створку.

Удар о стену действительно выходит сильным. Нас протаскивает по ней, едва не швыряет под набирающий скорость состав, Ио вскрикивает, но я успеваю уцепиться за непонятного происхождения выступ и перехватить морлока, прижимая его к себе.

Огромная обтекаемая махина несется мимо нас буквально в паре десятков сантиметров. Невольно отворачиваю лицо. Ио вжимается в меня всем телом. Я чувствую, как его трясет крупной дрожью.

Плечо и спина у меня пульсируют болью, щека вся мокрая – кажется, я ссадил в кровь и ее, и скулу. Я отчетливо вижу на правой руке, которой обнимаю Ио, длинную глубокую ссадину. Не удивлюсь, что то же самое и на предплечье с локтем.

Поезд проносится мимо, и через секунду я вижу уже только задние его огни.

– Ио? – пытаюсь чуть отстранить морлока от себя, но он только сильнее вцепляется в меня, вжимаясь лицом в мое плечо. Я чувствую только его сбитое дыхание. – Эй, малыш, – глажу его по затылку, по спине. – Все хорошо?

Не отвечает. А я вздрагиваю, потому что длинные шелковые пряди обвиваются вокруг моей ноющей от боли руки. Ио упрямо не отрывается от меня, пряча лицо.

– Ну, что такое? – хрипло спрашиваю. – Тебе больно? Сильно ударился? – моя ладонь совершенно бесконтрольно блуждает по худой, почти хрупкой спине морлока, я чувствую тепло, против моей воли расползающееся по телу. Внизу живота ощутимо тяжелеет.

Что, черт возьми, тут происходит?

Мне становится почти страшно. Ио трется об меня всем телом, тихо хрипло дыша.

Твою же мать...

Подростки даже на других планетах остаются подростками.

Я больше не чувствую боли. Только это странное, почти болезненное возбуждение. И уже не могу понять, мое оно или нет.

Волосы Ио тянутся к моей шее, проскальзывают под одежду. И я, тяжело сглатывая, понимаю, что возбужден уже не просто слегка. Мне банально хочется подрочить. А еще лучше – кого-нибудь трахнуть.

Ио отрывается от меня, смотрит блестящими черными глазами. На щеках тонкая паутина вен, разбитая губа чуть припухла. И я с ужасом осознаю, что...

Бля!

– Давай-ка... – осторожно, но настойчиво его отстраняю. – Нам нужно идти.

– Мать твою, Рома! – Горячев орет это издали, еще не успев подойти. – С вами все о’кей?

– Я рад, что все хорошо, – через десять секунд Сержант уже хлопает меня по плечу.

– Нужно уходить из туннеля, – хрипло говорит Ио. – Быстро. Поезд взорвется от удара.

Молча подталкиваю его в нужном направлении. Проход к техническим коридорам находится сразу. Ио легко открывает герметичный люк, отдав пару команд на панели, встроенной в стену. Но я отчетливо вижу, как мелко подрагивают его тонкие пальцы.

***

От взрыва с потолка узкого коридора сыплется мелкая пыль. Нас бросает к стене, успеваю выставить руку, чтобы не приложиться лицом.

Ио замирает на секунду, словно к чему-то прислушиваясь, и говорит негромко:

– Дальше свободно, обрушений нет.

– Отлично, – кивает Сержант.

Отлично будет, если тварей не встретим.

Правда, вслух я этого не говорю. Иначе Горячев опять начнет втолковывать мне, что удачу можно и сглазить. Интересно, с чего он взял, что на этой и так про́клятой планете действует это правило.

Хотя есть же среди живущих в колонии и верующие. Идиоты. Если здесь и есть бог, то уж точно не тот, в которого они верят.

Ио идет, низко опустив голову. Он припадает на левую ногу, держится за раненое плечо. Мне почему-то думается, что любой на его месте попросил бы передышки, или хотя бы сбавить темп ходьбы.

С другой стороны, он не хуже, а может, и лучше других понимает, что останавливаться нам нельзя. По крайней мере в ближайшие пару часов. Потому что тварям, которые...

Мою мысль перебивает странный звук. Тихий далекий скрежет.

Ио резко останавливается, поворачивается назад, лицом к источнику шума. А потом вскидывает на меня глаза. И в них я вижу страх.

***

– Что там? – обеспокоенно спрашивает Сержант у Ио.

– Очередное «оно»? – неуклюже пытается пошутить Горячев, но тут же затыкается, когда Ио прикладывает трясущуюся руку ко лбу. – Извини.

– Ио? – спрашиваю после десятисекундной паузы.

Морлок сморит на меня больными глазами и выговаривает:

– Это сотрудники подземного комплекса. Мои сородичи.

– Что? – растерянно переспрашивает Сержант. – Ты же сказал, что они все...

– Они мертвые, – Ио сглатывает. – Но не до конца. Вирус превратил их. Изменил. И они... страдают. Им больно. И они нас почувствовали.

– Повод для беспокойства, – нервно усмехается Горячев.