Мутант, напавший на Ио, лежит безжизненной тушей, накрывая морлока собой. Я вижу только белые пряди слипшихся от грязи волос и безвольную руку, измазанную черным.

Нет-нет-нет...

Ору Сержанту, чтобы прикрыл, пытаюсь оттащить тварь в сторону. Клешня застряла в плече морлока, стискиваю зубы и выдергиваю ее одним движением.

Ио выгибается в моих руках, хватает ртом воздух, капли дождя стекают по его лицу, смешиваясь с грязью и кровью.

– Тише, малыш... – выдыхаю хрипло. – Тише...

– Сли́зни! – почти истерично кричит Горячев. – Парни, надо валить! Они... Блядь! – он осекается, я слышу щелчок.

Перезаряжает.

– Внутрь, – приказывает Сержант.

Подхватываю Ио на руки, едва не падаю, снова оскальзываясь. Сержант поливает все вокруг почти что беспорядочным огнем.

Мы прорываемся к зияющей дыре входа, вваливаемся внутрь.

– Надо закрыть эту дрянь! – кричит Горячев. – Рома!

– Стена... – шепчет Ио. – Там...

Тянет руку, словно пытаясь до чего-то дотронуться.

Подношу его к слабо светящейся голубым выемке. Ио тяжело опускает в нее окровавленную ладонь, весь напрягается. Тяжело дышит, закрыв глаза. И плита поддается. Медленно ползет, закрывая вход.

А позади нас, под потолком, вдруг загораются синие яркие огни. И я понимаю, что стоим мы на рельсах.

***

– Ио, – осторожно опускаю детеныша на пол, хлопаю по посеревшей, с ярко видными черными венами щеке. – Слышишь меня?

– Да, – выговаривает одними губами, не открывая глаз.

– Ты потерял много крови, – сейчас его надо отвлечь. Потому что Горячев уже держит наготове распылитель с дезинфектором. Боль от него, как будто раскаленным штырем приложили. – Сейчас мы продезинфицируем твое плечо и наложим повязку. Ладно?

– Ладно, – Ио, наконец, приоткрывает глаза. – Все будет нормально.

– Ну, тогда терпи, – Горячев кивает мне и касается сенсора.

Ио вздрагивает, издает звук, похожий на жалобный всхлип, и снова затихает. В глазах у него влажно.

Приподнимаю его, стягиваю комбез, оголяя плечо полностью. Горячев снова касается сенсора, покрывая антисептиком выходное отверстие.

Ио вцепляется в мое предплечье, хрипло тяжело дышит. Все плечо у него в черной крови.

Горячев молча достает из аптечки флакон с кровоостанавливающим, встряхивает его и давит на поршень, покрывая рану ровным слоем пены.

Ио прикрывает глаза, чуть расслабляясь – кровоостанавливающая пена оказывает эффект обезболивания, в месте повреждения чувствуется только холод.

Я прижимаю к ране тампоны с обеих сторон и держу, пока Горячев достает бинт. Поддерживаю Ио, пока он накладывает повязку. Отвожу от лица морлока волосы, собираю их вместе и перекидываю на один бок.

Пряди слабо, но так привычно обвиваются вокруг моего запястья.

– Готово, – сообщает Горячев.

– Спасибо, – через паузу выговаривает Ио. – Рома...

– Что? – интересуюсь, устраивая его удобнее.

– Тут есть вагонеточная станция, – он слабо кивает на рельсы. – Сообщение между объектами. Можно попробовать... Пути идут в нужную нам сторону. Я думаю, я смогу запустить. С пульта управления.

По-хорошему, ему нельзя сейчас двигаться. Но вместо этого, я говорю:

– Давай, осторожно, – и поднимаю его, придерживая за талию.

Ио коротко стонет, едва не падает, но я легко удерживаю его на ногах.

– Может, мы сами с пультом разберемся? – спрашивает Сержант у меня. – Он еле на ногах стоит.

– Вы не сможете, – Ио мотает головой. – Коды можно взломать только телепатически. Управление не подходит для людей. Нужно идти. Твари придут...

– Пошли, – Сержант кивает мне, и я делаю шаг. Ио делает его вместе со мной. Спотыкается, припадает на левую ногу, а я вдруг думаю, что черное пятно у него на бедре может быть его собственной кровью.

Рельсы, по которым мы идем, можно назвать рельсами только условно. Это три широкие черные полосы из непонятного материала, лежащие на грязно-сером потрескавшемся покрытии. Интересно, как будет выглядеть сам состав.

– Долго идти? – интересуется Горячев.

Откуда-то сзади раздается приглушенный расстоянием злобный визг.

– Почти пришли, – голос у Ио звучит совсем тихо и хрипло.

– Хочешь пить? – спрашиваю у него.

– Да, – морлок кивает.

На ходу достаю флягу, свинчиваю пробку и отдаю. Ио жадно припадает к горлышку, пьет, проливая на подбородок. Отрывается, тяжело сглатывает.

Забираю у него флягу, вытираю ладонью с его лица воду и ловлю очередной странный взгляд Горячева.

Чего он пялится? Считает, я слишком вожусь с морлоком?

Придурок. Без Ио мы бы так и торчали в Колонии в ожидании того, когда, наконец, закончатся припасы или твари найдут в Стене слабое место.