Через восемнадцать лет после смерти Расмуссена основанное им Туле стало одной из первых стратегических полярных баз. А вблизи Туле появились авиабазы для самолетов и метеорологической службы.

14 августа 1946 года один из таких самолетов летел в густом тумане над самой северной точкой Аляски – мысом Барроу. Вдруг на экране радара, там, где не значилось никакой суши, появился остров размером 32 на 24 километра.

Штурман доложил об острове, вернувшись на базу, и в последующие дни на разведку послали другие самолеты. Остров действительно существовал, но находился в нескольких милях от указанных координат.

– Местоположение рассчитано неверно, – сказал начальник базы. – Флетчер, займитесь этим делом сами.

Подполковник Флетчер слетал к острову и провел новые наблюдения. Остров медленно двигался. Оказалось, что это громадное светло-голубое ледовое поле – осколок пресноводных ледников. Островок, получивший наименование Т-1 (от английского слова target – «мишень»), продолжал смещаться, двигаясь по часовой стрелке в части Северного Ледовитого океана между Северной Америкой и полюсом, и прошел 2600 километров. Его потеряли в 1949 году и вновь отыскали в 1951-м. Американцы нашли еще несколько таких островов (Т-2, Т-3, Т-4 и т. д.). Выяснилось, что эти гигантские айсберги отрывались от ледников острова Элсмир и начинали бесконечный путь по маршруту Элсмир – окрестности полюса – Элсмир. Процесс отделения некоторых из них от материнских ледников длился десятилетия, а иногда и целые столетия.

С 1952 года на этих «островах» располагаются наблюдательные станции. Во льду были обнаружены окаменелости – ветви, рыбьи кости, карибу. Самолетами на острова Т доставлялось и доставляется все необходимое для жизни исследователей. Взлетно-посадочные полосы во время полярной ночи освещаются.

На островах или на дрейфующих льдах располагаются и русские научные станции СП-2, СП-3 и т. д.

Французский специалист-полярник Жак Сорбе приводит выдержки из отчета директора Института океанологии В. Г. Корта после посещения станции СП-3:

«Станция расположена на ледовом поле площадью несколько квадратных километров и толщиной 2–3 метра. Два типа жилых строений – разборные дома на полозьях и палатки. Несколько дней я жил в такой палатке и нашел ее столь же комфортной, как и московская квартира. В каждой палатке 2–3 койки, складной стол и стулья. Их обитатели имеют все, чем пользуется сейчас любой городской житель, – отопление, электрическое освещение, радио, а кое-кто и телефон. В палатке тепло, даже если снаружи –40 °С. Стенки палатки состоят из нескольких слоев ткани, один из которых теплоизолирующий. Разборные дома тоже очень удобны. Два из них служат кают-компанией: днем – столовая, вечером – клуб. Там имеются пианино, радиоприемник, магнитофон, игры, библиотека из 300 томов и киноустановка. Два раза в неделю русские полярники смотрят фильмы, доставленные с континента. Они получают „говорящие письма“ от семей и записывают на пленку свои ответы, которые переправляются их родным».

Еще одно свидетельство, на этот раз ветерана СП-3:

«Когда нет срочной работы, собираемся в кают-компании. Начальник станции А. Трёшников, пилот А. Бабенко, доктор В. Волович и гидролог А. Дмитриев „рубятся“ в домино. Аэролог В. Канаки и кинооператор Е. Яцун раздумывают над шахматной доской – они участвуют в радиоматче против шахматистов станции СП-4 и корабля „Ленинград“, который совершает плавание где-то в Южном полушарии. Геофизик А. Змагинский и аэролог И. Цигельницкий готовят очередной номер стенгазеты. Отсутствуют только радисты К. Курко и Л. Розбаш. Они пытаются установить связь с радиолюбителями. Позывные СП-3 известны многим радиолюбителям, работающим на коротких волнах. Стоит полярная ночь. На горизонте вырисовываются причудливые силуэты торосов. Радио доносит дорогой и знакомый бой кремлевских курантов… Через несколько секунд над ледяными просторами разносятся величавые звуки Гимна Советского Союза». Иными словами, райский уголок, но закрытый для туристов.

А ведь туристы облюбовали Арктику давно. В 1871 году на судне компании «Хаммерфест» на Шпицберген прибыли пассажиры, которыми двигало только любопытство. Туристы – норвежцы, немцы и англичане – посещали Шпицберген в 1890, 1894 и 1896 годах. Путешествия совершались в летний сезон. Выражение «полярный круиз» впервые появилось в проспекте журнала «Ревю женераль де сьянс», в котором пассажирам специально зафрахтованного судна – пакетбота «Иль-де-Франс» водоизмещением 3487 тонн – предлагается «охота на китов, диких оленей, голубого песца, тюленей, гагар и других арктических птиц. Вместимость 214 пассажиров, на борту имеется 7 ванных комнат».

Но на следующий год Северный Ледовитый океан, по-видимому разгневанный сим праздным любопытством, высылает свои льды далеко к югу, и туристские суда в районе Медвежьего острова вынуждены повернуть обратно. Такая же неудача постигла в 1910 году лайнер «Блюхер» фирмы «Гамбург – Америка».

Прошли годы. Корабли стали крупнее и быстроходнее, налажено распространение информации о погоде, лайнеры отплывают в край полуночного солнца без особых опасений. В 1936 году на борту «Лафайетта» путешествуют пятьсот туристов. Маршрут удлинен: Фарерские острова, Исландия, остров Ян-Майен, Лофотенские острова. Путешествие к мысу Нордкап и на Шпицберген стало в то время модным, и каждый сноб считал своим долгом совершить его. Но чартерные рейсы самолетов к «антиподам» в Новый Свет нанесли смертельный удар полярному туризму. Может, пора поставить точку и завершить рассказ о великих тайнах полярных морей Северного полушария? Нет, нам кажется, что последний эпизод относится к 1958 году.

В воскресенье, 8 июня 1958 года, у 91-го причала Сиэтлского арсенала стояла необычная подводная лодка (водоизмещение – 3120 тонн, длина – 95 метров, диаметр – 8 метров). Причал был пуст. Служба безопасности работает незримо, но эффективно. Она охраняет первую подводную лодку с атомным двигателем. Ее назвали «Наутилус», отдавая дань памяти великого фантаста Жюля Верна. Напомним, что Уилкинс уже выбирал это название для своей лодки, хотя его попытка так и не удалась. Этот «Наутилус» готовился к плаванию со сверхсекретной миссией.

Командиру подлодки капитану Андерсону исполнилось тридцать семь лет. Средний возраст матросов «Наутилуса» около двадцати шести лет. Все они были трижды добровольцами – добровольцами-подводниками, добровольцами атомной подлодки, добровольцами для выполнения миссии «Саншайн». Каждый член команды прошел специальную подготовку от полугода до двух лет, в зависимости от звания.

Морякам нравилось служить на «Наутилусе»: здесь им предоставлялись удобства и развлечения, немыслимые на борту обычных подлодок, где половина внутреннего пространства занята аккумуляторными батареями и цистернами с топливом, а экипаж неимоверно стеснен. На «Наутилусе» свободного пространства было значительно больше: матросская столовая и кают-компания были вчетверо больше обычных; столовая за пять минут превращалась в кинозал на шестьдесят мест; на борту имелась машина для изготовления мороженого, автомат прохладительных напитков, радиоприемник высшего класса, музыкальный автомат. Нашлось место и для стирально-сушильной машины, фотолаборатории, библиотеки на шестьсот томов.

На обычных подлодках каждая койка рассчитана на двух человек, занимающих ее поочередно в зависимости от вахт. На «Наутилусе» каждому матросу полагалась личная койка с матрасом из пенопласта, а в туалетных комнатах – шкафчик для туалетных принадлежностей. Трудно себе представить, как нужны эти мелочи матросам, уходящим в долгие плавания; а сегодня самые продолжительные походы совершают атомные подлодки. Специальная аппаратура «Наутилуса» очищала воздух от вредных примесей и поддерживала постоянный уровень содержания кислорода. Температура воздуха равнялась 20 градусов, а влажность не превышала 5 процентов.