По предположениям некоторых ученых, легендарный континент Атлантида есть не что иное, как Крит, памятники и города которого были разрушены землетрясением. Оно же уничтожило и часть острова Санторин (Тира[1]), где располагалась критская колония. Если это соответствует действительности, то морские подвиги критян не могут вызвать у нас удивления. Более того, они выглядят весьма скромными, если вспомнить о тоннаже описанных Платоном морских судов атлантов. Среди утлых суденышек критских мореходов нет ни одного столь крупного судна.
Подводные археологи не подняли из морских глубин ни одного критского судна той эпохи или каких-либо остатков подобных судов. В нашем распоряжении есть лишь несколько рисунков и небольших моделей, но правильно определить, что они изображают, не так-то легко. В музее Ираклиона[2] (Крит) выставлен небольшой (30 см) продолговатый предмет из глины, найденный в Палекастро (Крит) и датированный третьим тысячелетием до нашей эры.
– Глиняная лампа!
Нет, приглядитесь внимательнее. Это судно с высоко поднятым скошенным носом и округлой кормой. А вот фрагменты сосудов (2800 лет до нашей эры, найдены на острове Скирос, Киклады), на которых выгравированы тысяченожки. Но нет, это вовсе не насекомые, это суда, а то, что кажется лапками, – весла или, быть может, гребки. Если художник не преувеличил их количество, то суденышки имели около десяти метров в длину. Мачты нет. Специалисты по судостроению считают, что эти суда не были пирогами, выдолбленными из ствола дерева, а были сшиты из досок, быть может обтянутых кожей.
Позже (второе тысячелетие до нашей эры) критяне стали строить более округлые суда, с мачтой и парусом, но гребцы на них остались. Такие суда изображены на печатях и украшениях. Нам известно, какие грузы, кроме обсидиана, перевозили эти мореплаватели на своих судах. Предметы и изделия критского происхождения часто встречаются на островах и вообще в Средиземноморье. Критские гончарные изделия были найдены и в Македонии, и в Малой Азии, и в Египте, и на острове Сицилия. С развитием критской цивилизации товары становились все разнообразнее и ценнее – украшенное оружие, изделия из керамики, ювелирные поделки, цветные камни и, наконец, модные женские наряды.
Никакие античные изображения не вызывают столь сильного ощущения светской утонченности, как фрески из музея Ираклиона, на которых мы видим очаровательных модниц в элегантных одеяниях почти современного покроя. И эта элегантность стала предметом экспорта: на многих египетских фресках изображены женщины в типично критских платьях со смелым декольте. Критские портные знакомили свою заграничную клиентуру с новинками, рассылая в качестве каталогов раскрашенные статуэтки.
Но мы слишком быстро перешагнули через многие века, расставшись с первыми смелыми моряками, возившими обсидиан. Критские моряки не были единственными мореплавателями Средиземноморья – их конкуренты подняли паруса задолго до апогея критской цивилизации.
Третье тысячелетие до нашей эры. Прибрежная деревушка где-то между Хайфой и заливом Искендерун. Ее обитатели живут в пещерах либо в глинобитных хижинах, крытых соломой; их нельзя назвать несчастными, ибо земля здесь плодородна, а жара не так уж невыносима – ветры с гор Ливана несут прохладу. Жители выращивают злаки и овощи, сажают фруктовые деревья, вокруг деревушки пасутся небольшие стада коз и овец. Отдельные смельчаки ловят рыбу в прибрежных водах с борта суденышек, похожих на критские суда. Возможно, критяне когда-то побывали здесь.
Жизнь течет с библейской размеренностью, и единственное достойное внимания событие – сезонный перегон овечьих стад. Каждое лето пастухи гонят небольшие овечьи стада окрестных деревушек на вечнозеленые пастбища Ливанских гор; осенью они возвращаются обратно. Рождение и смерть, иногда убийство, похищение женщины или скота; но преступления случаются редко, ибо жесткие социальные и религиозные предписания сдерживают страсти; все живут так, как жили их отцы и деды.
Но однажды с юга приходят люди – мужчины, женщины, дети. Они гонят перед собой домашний скот. Они совсем не похожи на прибрежных жителей. Речь их непонятна, но языковой барьер быстро преодолен. Новоприбывшие объясняют, что пришли издалека, из страны песков и бесплодных гор, – из Синайской пустыни. Так на побережье появились предки финикийцев.
Их приход не имеет ничего общего с вторжением. Пришельцы появляются то в одной, то в другой деревне побережья. Миролюбивое население принимает их, но браки с пришельцами редки, и последние сохраняют основную черту своего характера – предприимчивость, которой нет у земледельцев и пастухов. Со временем пришельцы становятся хозяевами страны.
Финикийцы – народ семитской расы – известны всему миру. Вначале они поселились на небольшом участке побережья. Финикийцы превосходно использовали географическое положение и природные богатства страны, об эксплуатации которых не помышляло ее первоначальное население.
Рыбная ловля. И не просто ловля рыбы у берега ради собственных нужд – в открытое море уходят уже настоящие суда, а не утлые лодчонки, изготовленные из нескольких досок. Чтобы построить прочное судно, надо доставить с Ливанских гор знаменитый кедр, древесина которого не подвержена гниению. Финикийцы создают морской флот. Рыба, которой кишат прибрежные воды (финикийское название города Сидон (ныне Сайда) означает «место рыбной ловли»), перестает быть продуктом потребления только местного населения – финикийцы вскоре находят вещество, позволяющее хранить, а следовательно, транспортировать и продавать рыбу.
Это соль. Их робкие предшественники создали крохотные прибрежные соляные бассейны. А финикийцы снаряжают целые караваны для перевозки соли с Мертвого моря: один литр воды дает 200 граммов соли. Финикийцы ведут дело с размахом. Везде, где возникли их торговые колонии, то есть на всем побережье Средиземного моря и на океанских берегах Испании и Марокко, финикийцы занимаются засолкой рыбы.
Фортуна улыбается предприимчивым и смелым. Однажды вблизи Тира пастушья собака разгрызла раковину какого-то моллюска, и ее морда тут же окрасилась в невиданный красновато-фиолетовый цвет. Моллюска назвали «мурекс» (murex), или багрянкой, а краску – пурпуром. Пурпур поразил воображение античного мира и стал символом величия и мощи. Каждый моллюск дает лишь две капли краски, и цены на нее невероятно высоки. В разных местах бывшего финикийского побережья найдены обломки раковин мурекса, разбитых одним и тем же способом. В Сидоне обнаружен целый холм таких осколков – сто метров в длину и семь в высоту. Финикийцы использовали и «заморский» мурекс, в частности из южной части Пелопоннеса. За это они получили от греков прозвище «красные люди».
Удивительный народ. Народ первооткрывателей, смелых и одновременно расчетливых. Умный народ, придумавший алфавит. Финикийцы умели извлечь пользу из любой ситуации, не упускали ни малейшей возможности. Стоило им создать флот, как все караваны Востока устремились в Финикию, ставшую важнейшим центром торговли. Богатый Египет желает экспортировать зерно, но нуждается в лесе – и финикийцы везут ливанский кедр на Нил. Египтяне использовали древесину кедра для своих скульптур уже в середине четвертого тысячелетия до нашей эры. Самое древнее свидетельство о морском путешествии относится к эпохе фараона Снофру (IV династия, приблизительно 2613–2589 годы до нашей эры), который праздновал прибытие сорока кораблей с грузом кедра из финикийского порта Библ (ныне Джебейль, Ливан).
И финикийцы же развозят по миру египетское зерно. Они договариваются с критянами (или заставляют их согласиться на это) о совместной добыче милосского обсидиана, они предоставляют свои суда и своих моряков любому, кто нуждается в их услугах. В порту Эцион-Гевер (ныне Эйлат), на берегу залива Акаба Красного моря, они строят суда для царя Соломона. Потом финикийские моряки поведут эти суда в легендарную страну Пунт (ныне Эритрея). Строительство, продажа, фрахт, фрахт-продажа – все, что пожелает клиент.
