…Слишком устал, чтобы сопротивляться, хорошо, одну ночь, потом перееду. Джастин, Джастин, куда же ты двинулся?

А вдруг все же? Нет, не вдруг. Киношные совпадения в реальной жизни – дурной тон. Слишком просто. Попробовать узнать? Что теряю? Несу чушь…

- В вашем отеле остановился мой друг, мистер Джастин Тейлор. Он не знает, что мне пришлось перебраться сюда, хочу сделать сюрприз. К сожалению, не помню в каком он номере. Подскажите?

У молодого портье, да-да, глаза разгораются. Наш человек. Достаточно пообещать прогулять его сегодня вечером после смены и и он лезет в базу.

Говоришь, Кинни, подобных совпадений не бывает? Что такие пересечения в масштабах Нью-Йорка нонсенс? Нелепо и как в кино? Очередная лажа, но какая теперь разница.

Цифра и слова: «Мистер Тейлор сейчас должен быть в номере», опровергает и перечеркивает любые законы логики, планирования и рефлексии.

Долго стою перед дверью, стараясь выровнить дыхание и «сделать» лицо, удается с трудом: все прыгает, рвется, гремит. И мне, да, бладь, мне неуютно.

Какого черта! Стучу…

POV Джастин.

Это же время

Интересно, чтобы заметили табличку «Не беспокоить» она должна быть размером метр на метр?

Негодование вдребезги разбивается о его фигуру. Брайан? Брайан! Брайан… Стоит, опершись одной рукой о косяк, вторая в кармане джинсов, взгляд исподлобья. Черная майка, полурасстегнутая черная рубашка, черная куртка…

Я не удивлен. И не зол. И не рад.

- Привет.

- Привет, Брайан.

От звука его голоса, как всегда, сужается гортань, лавиной, налетая друг на друга, несутся кадры питтсбургской жизни, начинает подергиваться там, где аппендикс. Усмехаюсь, моя рудиментная память… Машинально кладу руку справа внизу живота.

- Что-то болит?

Качаю головой, изучая молнию его куртки и судорожно проталкивая слюну сквозь пересохшее горло. Брайан смотрит словами «пойдем со мной»: смесь показной уверенности, боязни отказа и… вопроса «Пойдешь»?

- Что ты хочешь.

- Впустишь, наконец.

- Нет.

Да.

- Нам нужно поговорить.

- Мне не нужно.

- Тогда выслушай.

- Не хочу.

Хочу…

- Джастин, не закрывай дверь. Когда-то ты ведь выйдешь, а я не уйду. Проще поговорить.

- Тебе?

- Только выслушай.

- Хорошо. Таймер устанавливать? Например, на полчаса.

Его лицо передергивает досадливая усмешка.

- Да, помню. Как хочешь.

- Полчаса.

Закрываю дверь с тем же чувством страха и желания, как в первую свою ночь в лофте. Все течет - все меняется? Безусловно… Только в какую сторону? Вспять? И где пороги, удерживающие течение?

- Проходи. Можешь даже сходить в душ.

Он утыкается носом подмышку.

- Да, наверное. От меня воняет…

…Cлова срывают стоп-кран…

…Мы двигаемся по комнате кругами, молча, сокращая расстояние полушагами, полувздохами, полувзглядами. Пока не сшибаемся плечами. Инерция тела и… падение. Руки вспоминают. Сначала он гладит мне костяшками пальцев ладонь по линиям жизни-нежизни, потом я окружаю его запястья кольцом, скользя к локтю, отмечая каждую, такую знакомую, вену, впадину. Глаза Брайана - ретушь цвета молочного шоколада, ничего горького, ничего твердого. Губы сухие, кайма - графика простым карандашом. Слышу, как через них колотится сердце.

Берет мое лицо ладонями, пробираясь пальцами в волосы, прижимаюсь, упираюсь в острую ключицу и замираю. Чувствую, как его руки укрывают спину, - вобрать друг друга, ближе, сильнее, глубже. Не я и он, а одна скульптура: мрамор, алебастр, окаменелое дерево, не важно. Держимся не руками: шеями, лицами, ребрами, бедрами. Неровное дыхание каждого становится единым вдохом-выдохом.

- Джастин.

- Не надо.

Он разламывает статую, до боли сжимает мне плечи, потом тягуче гладит вниз до пальцев, садится на пол, скрестив лодыжки, откидывается назад, опираясь на руки.

- Не надо. Брайан, встань.

Прикусывает нижнюю губу, а потом, блядь, никто-никто в мире больше так не делает, заводит язык за щеку. Черт тебя побери, Кинни. Почти не ломая линию губ, выталкивает.

- Считай это вариантом нелепейшей романтической сцены, - смотреть снизу вверх Джастин прости меня.

Вот так, без паузы между «вверх» и «Джастин», на длине одного выдоха: «прости меня». Набат слов резонирует от стен, закладывая уши, сверля мозг: "прости меня", "прости", "прости". Нет. Не надо. Не хочу никаких слов. Не сейчас.

- Брайан, поцелуй меня.

Пружиной вверх… Без отчаянной страсти, натиска, одна гипнотическая засасывающая сила, сводящая с ума тело. Омут, водоворот, воронка нежности.

Он целует, еле прикасаясь, висок, скулу, прижимается к губам, обводит их снаружи, внутри языком. Его рот - моя гибель. Всегда так было. Губы Брайана узнаю из тысячи других, на ощупь, с завязанными глазами в темной комнате.

POV Брайан.

Я должен вернуть его. Джоан, если сейчас молишься, попроси своего босса помочь, обещаю каждый год дарить твоей церкви по Корвету. Черт, чушь! Должен сам, без длинной руки Всевышнего. Но слова закончились, не появившись, осталось одно - «прости». И как его правильно произнести чтобы убедить?

POV Джастин.

Не выдерживаю, отталкиваю его язык, врезаясь внутрь, глажу нёбо, щеки, собирая все оттенки вкуса. Брайан отвечает яростно, головы мечутся из стороны в сторону, зубы сталкиваются ударами, на контрасте с медленной прелюдией это напоминает гонки на выживание. Отрываемся, чтобы вздохнуть, он смотрит… Черт, как он смотрит, – пристально, наклонившись вперед, а в глазах дергается нерв «прости».

Нет. Нет. Потом. Не хочу. Ни одного напоминания о «было». Ни единого осколка памяти. Только сегодняшний день, блядь, как же я соскучился по нему. Брайан… Но знаю, все равно скажу правду. Позже. И каждое слово будет, - надрез лезвием.