А сейчас, до судорог в коленях, хочу его. Стоим напротив, торсы притягиваются железом-магнитом. Расстегивает мне рубашку, задевая соски…
- Джастин.
- Потом.
Слова потом, я не могу в них допустить ошибку.
Брайан уже без куртки, без рубашки, помогаю освободиться ему от майки, прижимаюсь губами к груди: солено, остро, горячо, влажно. Джинсы падают сами собой, белья нет ни на мне, ни на нем.
- Пойдем.
Падаем на кровать, изломы тел - изломы мыслей. Он опускается сверху, прижимается, зарывается в шею, но не давит, лежит близко-легко, словно левитирует. Шепот как взрыв петарды.
- Я скучал.
Пространство заполняется вышедшим из-под контроля ненасытным желанием, разум жонглирует картинками наших трахов, минетов, ласк. Он приподнимается на руках и падает, как раненый, вниз, растягивая по моим губам стон:
- Джастин.
Я выгибаюсь.
- Брайан. Хочу.
Мира - нет. Света – нет. Комнаты – нет. Ничего нет. В центре Вселенной, только мы, занимающиеся… любовью.
Он прижимается так сильно, что трудно дышать.
- Брайан, задохнусь.
Смотрит, улыбается, не усмешка, не ухмылка, не язык за щекой, - улыбка. Целует мягко и требовательно, садится мне на бедра, поджимая ноги. Молчим, - зачем сейчас слова? Наклоняется, берет правую ладонь, подносит к губам, целует, прихватывая кожу, медленно, будто проверяя, все ли в порядке. Не дрожит ли, не болит… В глазах вопрос «Джастин, как она»? А я не могу даже кивнуть, от жеста останавливается сердце: никогда, никогда, никто кроме него, так не беспокоился. Пальцами трогает мне губы, хватаю их, облизываю, блядь, дайте мне сил не разреветься. Брайан… Брайан…
Я – распластанный, закованный в кольчугу его ласк, пластики, запаха и глаз, почти черных от возбуждения. Он опускается к коленям, берет мой член двумя руками, наклоняется и… дует на него: легко, сильнее, прохладно, тепло. Пальцами снимает смазку, растирает, подносит их ко рту, смотрит, связывая наши зрачки, и облизывает каждый попеременно, снова наклоняется, трогает языком головку. Не могу, немогенемогунемогунемогу… Я готов уже кончить, только от дыхания и рук. Но хочу большего. Другого.
- Брайан… Я…
Понимает, подсовывает руки мне под спину.
- Перевернись.
Ложусь на живот, он подталкивает бедра.
- Приподнимись. Хочу видеть тебя всего.
Подтягиваю колени и замираю. Он ничего не делает, только смотрит, смотрит…
- Брайан…
- Джастин…
Подушечками пальцев притрагивается к сфинктеру, кружит, проводит, надавливает, движение вниз и горячая слюна смазывает, проникает вместе с языком. Не медленно, - резко, уколом. Падаю, закрыв глаза. Куда? Откуда? Не знаю что: воздушная яма? без страховки из-под купола? Или взлетаю? Куда? Он не торопится, исследует языком каждую точку внутри, выходит, задерживаясь, чтобы снова вернуться.
- Не могу…
- Сейчас…
Заменяет язык пальцем, второй рукой шарит по полу, вытаскивая из кармана джинсов презерватив. Не хочу палец, его, только его.
- Не так и не медленно.
Он входит сразу, - как прыжок через пять ступенек. Боль? Какая боль? Это же он – Брайан.
POV Брайан
Качели вверх-вниз и будто возвращаюсь домой. Джастин двигается, но не мечется, не извивается, тактирует. С полуоткрытых губ, еле слышно, горошинами скатывается ритм: его слова – мои движения. - Брайан… да-вай, да-вай, да-вай.
Удар внутрь на его длинную «а». Мысленно отвечаю: «возь-ми», «возь-ми», «возь-ми».
«А» и «и» свиваются в одной тональности, единой частотой. Он приподнимается навстречу, распускаясь, открываясь еще больше, композиция меняет такт, убыстряется, - смена волн прилива-отлива. Он рвано стонет.
- Хо-чу, хо-чу, хо-чу.
Мое безмолвное «бе-ри», «бе-ри», «бе-ри» в унисон с «хо-чу».
Поднимаю выше его ноги и, почти касаясь животом, целую, целую, стараясь не оставить ни одного свободного места. Он мой. И, как удар булыжником, во все места сразу, - не хочу больше терять.
Качели раскачиваются, амплитуда шире, больше, сильнее, до конца вперед – до начала назад. Ритм падающих слов-горошин становится барабанным…
- Е-ще, е-ще, е-ще.
Могу только дышать вместе с ним, стараясь не сбиться. Быстрее, мощнее: прилив разбивает прибрежные утесы, качели летят в небо, сердце стучит боем и гулом как африканский джембе.
- Брайан… да-да-да-да-да-дадададада-даааааааа
- Джастин…
Одновременное наслаждение, замереть в высшей точки и остаться там. Навсегда. Но шторм стихает, успокаивается под волнами нежности.
POV Джастин
Мы долго молча лежим, соприкасаясь предплечьями, и я чувствую, как слабеет нить, а несказанные-невыслушанные слова снова заставляют ныть мой второй аппендикс.
Он поворачивает голову, взглядом ощупывает лицо, коротко понимающе усмехается. С размаху целует, встает, надевает джинсы.
Тишина затягивается, обманчиво кажется, все уже произнесено телами, вывернуто в постели, добавить нечего, возразить тоже.
Сумерки раскатываются по комнате, собираются комками пыли в углах, пороша воздух, Брайан, курящий у окна, кажется иллюзорной неровной тенью из моих снов. Поворачивается.
- Джастин.
Мне хочется еще немного продлить эти минуты, до того как «мы» снова распадется на «я» и «он». Перебиваю.
- Как ты узнал, что я в Нью-Йорке?
- Неожиданно.
- Гектор? Он откуда…
- Частный детектив.
- А, так и думал. Он звонил тебе?
- Можно сказать. Неважно.
- Неважно. А ты? Как ты меня…
- Случайности до сих пор случаются, Джастин.
Каждая фраза натягивает, нагнетает, сгущает напряжение, становилось уже почти темно, но никто не включал свет.
- Джастин.
По тому, как выражение лица Брайана становится отвязно –псевдовеселым, скулы напрягаются, а рот превращается в ровную линию-улыбку, понимаю, он волнуется. Ничего не изменилось…
