Он чуть наклонился, указывая на записку, он стоял так близко ко мне, что я мог чувствовать запах его шампуня, жевательной резинки, и его самого. Он посмотрел мне в глаза, облизнулся и… чёрт… Я не смог удержаться от ухмылки. Едва заметно я кивнул.

— На вид, вроде, и ничего. Но я бы всё-таки остановился на сером варианте.

Он заговорщически подмигнул.

— Значит, на нём и остановимся. Благодарю вас, мистер Кинни. В районе часа я сообщу, как продвигается работа над серым вариантом, — с этими словами он вышел.

В 13:00 пришла СМСка «Я на 8ом этаже. Приди и найди».

Когда я открыл дверь кладовки, то сразу увидел его. Он сидел на коробке с бумажными полотенцами и поглаживал себя сквозь брюки. На такое зрелище встанет даже у покойника…

— Запри дверь, — потребовал он.

Обернувшись, я увидел на двери гигантский тяжеленный засов. Зачем в кладовке засов изнутри? Зачем в кладовке вообще засов? И в особенности, такой огромный? Обернувшись, после того, как я заложил дверь засовом, я увидел, что свитер исчез, а он одновременно расстёгивает брюки и снимает ботинки, подцепляя их пальцами ног за задники. Когда он оказался в одних лишь чёрных облегающих трусах (Лучше всего ему, кстати, именно в такой одежде. Нет. Вычеркните. Лучше всего ему вовсе без одежды), он подошёл и торопливо вытряхнул меня из рубашки и брюк… Обычно совсем до гола мы не раздевались по причине того, что перерыв на обед весьма и весьма недолог. Словно прочитав мои мысли, он мурлыкнул:

— Я хочу видеть тебя. Тебя всего.

Кончиком языка он лизнул мне шею и, присосавшись к ней, прижался ко мне всем телом и потёрся о меня. О… блять…

Я наклонился, чтобы достать презерватив из кармана брюк, тяжело дыша, постанывая, грубо, порнографично трахнул его, перегнув через стопку каких-то коробок. Блять, как он при этом красиво выглядел…

ДЖАСТИН

Выяснилось, что выставка студенческих работ — куда более серьёзное мероприятие, чем я предположил, основываясь на словах Линдси. Оказалось, что работы присылали в основном студенты-выпускники, причём не только нашего штата. В итоге выбрали меня и ещё троих. Троих. В моё полное распоряжение предоставили целую, блять, стену. Узнал я об этом больше месяца назад, но это произошло почти одновременно с осознанием того факта, что «Брайан-трахает-меня-почти-ежедневно». С каждым днём я рисовал всё лучше и лучше. И хотя я понимал, что большую часть стены придётся занять старыми рисунками и картинами, я работал как… ну, наверное, просто как настоящий художник, и за месяц нарисовал больше, чем за весь прошлый год…

Почему, комментировать не буду.

Эта выставка оказалась одним из самых, блин, фантастических событий моей жизни. В галерее была толпа, критики, репортёры, вино, причём, хорошее, живая музыка, меня поздравляли, расспрашивали о работе… Я был, блять, на седьмом небе от счастья! В голове крутилась мысль: вот именно этого я и хочу. Я хочу, чтобы вся моя жизнь была именно такой. Вот причина того, почему я изучаю живопись, а не бизнес-менеджмент. И моя жизнь вполне может стать такой.

Ах да, Брайана там не было. Я не собираюсь делать вид, будто я не был разочарован. Он знал о ней, но не потому, что я ему сказал, а потому, что я знал, что Линдси скажет, и когда я, как бы невзначай, употребил слово «выставка», он не стал спрашивать, какая, и не стал интересоваться, какие у меня планы на этот вечер. Просто дело в том, что… чёрт бы его побрал! Я всегда в его тени. В свои тридцать с небольшим он уже владеет рекламным агентством, он миллионер, король, а кто я? Студент-практикант? И в тот, блять, единственный раз, когда у меня появляется повод сказать: «Смотри, мне тоже есть, чем гордиться», - его рядом нет. Как же это на него похоже.

Разумеется, я и не ждал, что он придёт. И я даже не просил его. И у меня не было права злиться. И я не злился! Я просто… испытал разочарование.

В следующий раз мы с ним увиделись, когда меня попросили посидеть с Гасом. Нет, он не пришёл посмотреть, как у меня брали интервью журналисты из разных художественных изданий, но ему, блять, непременно надо было явиться, когда я изображал из себя бебиситтера.

На середине «Красавицы и чудовища» Гас свернулся калачиком у меня под боком и заснул. В тот самый момент, как мебель забаррикадировалась в замке, и всё затихло, Брайан вошёл в комнату. Господом богом клянусь, я с перепугу едва не описался. Мне казалось, сердце вот-вот остановится от страха, пока я сидел, прижимаясь к спинке дивана, и в голове крутилась мысль, что это точно не Мел и не Линдс, поскольку благотворительный приём, на который они ушли, должен будет закончиться только через три часа. Я сидел, прижимая к себе Гаса, и не знал, что делать. Вы не представляете, с каким облегчением я выдохнул, когда увидел, что это Брайан. Я сидел на диване, прижав руку к груди, он стоял передо мной, явно не понимая, что я тут делаю. Я указал на спящего Гаса и приложил палец к губам. Он осторожно уселся на диван рядом с ним и легонько погладил его по голове.

— Где Линдс? — спросил он шёпотом.

— На благотворительном вечере, — ответил я как можно тише. — Он сказал мне, что это самый лучший мультик на свете, а сам уснул меньше, чем через двадцать минут, — Брайан посмотрел на так и не съеденный попкорн, взял пульт и выключил телевизор. — Видимо, он сам себя измотал, крича и бегая вокруг меня кругами.

Брайан гордо улыбнулся.

— Это его любимое времяпрепровождение, — он посмотрел на часы. — Его всё равно уже пора укладывать спать, — он поднял сына и прижал к груди.

Гас пошевелился и, уткнувшись носом Брайану в шею, сонно спросил:

— Папа?

Брайан встал.

— Да. Идём сынок, пора в кроватку.

— Нет… — сонно послышалось в ответ.

— Да, сэр. Идём, в кровати под одеялом спать удобнее… — с этими словами он исчез наверху.