Буду ославлен, как насильник, что пятном грязным и вонючим ляжет на честь рода. Да еще и виру немалую Финн выкатит, за то, что дочь, якобы, попортил, и будет в своем праве, а ярл его в этом поддержит — Финн не зря хольдом поставлен. Но мне то уже все равно будет, потому что когда батина ватага из набега осенью вернется, мои кости уж волки растащат: хоронить то преступников не положено. Торстейн обряд проведет, чтобы я мстить с того света не явился, и выкинут труп в лес. Даже жечь не будут.

Что ж делать то…

Тухляк сплошной, с какой стороны ни глянь: либо на кол, либо жениться на месте общего пользования…

В таких вот размышлениях и прошел день, мне принесли воды, и краюху хлеба, но кусок в горло не лез.

А тут еще, как темнеть начало, к Квисту присоседился кто-то, да бражкой потянуло. Празднуют, паскуды!

Так ничего не надумав, я завалился спать.

— Сварти! Сварти, вставай, бестолочь похотливая! — кто-то тряс меня за плечо, и одновременно шипел в ухо — Вставай, времени мало, или всерьез на этой потаскухе жениться собрался?

— А? Что? — спросонья я мало что соображал — братец Кетиль? Что ты хамфамжум… — это брат заткнул мне рот ладонью.

— Быстрее, вставай, дурень, рассвет скоро, надо уходить отсюда!

На улице к нам присоединился Орм, помахивающий кожаной колбаской (не той, о которой вы все сейчас подумали!), также наблюдалась на крылечке странная картина: лежащий лицом вниз Квист Финнсон, в руке у которого находился пустой бурдюк, судя по витавшему вокруг запаху, из под браги, и привалившаяся к стене сруба фигура, едва различимая в темноте, тоже с бурдюком, из которого эта фигура шумно глотнула.

— Удачи тебе, Свартхевди, благодари братьев — произнесла фигура голосом Гуннара Гримсона — И не теряй времени… Жеребец стоялый…

Я даже в темноте почувствовал, что он улыбается.

Пока мы задворками пробирались к нашему подворью, Орм шепотом просвещал меня о деталях побега.

— Я как узнал, что тебя Финн на дочке прихватил, так не знал куда поначалу и бежать, что делать, Кетиль, вон, за железо схватился — тебя освобождать, но я ему глупостей делать не дал, и другое предложил. Мне будто Локи на ухо шепнул, что делать — Орма распирало от гордости за содеянное — Поперву, побежал я в дом к Ауд, да надоумил ее больной прикинуться, да матери об этом сказал, как назад вернулся. Мама к жене Хегниевой и побежала, Ауд то на сносях, ты не знал? Не важно. Это чтобы мама не прознала раньше времени, про любовь твою неземную, к одной деве непорочной, а то пошла бы к Финну еще… Потом Гуннара подговорил, чтобы он пошел, да за удачу Финнову выпил, с Квистом. Квиста-то, сменить забыли на радостях, так и сторожил тебя, пока остальные праздновали! А когда они с Гуннаром ночью хлебали брагу, мы с Кетилем подошли незаметно, и получил Квист Финнсон по своей пустой голове вот этим.

С этими словами Орм показал мне кожаную колбаску, туго набитую песком.

Такой пленников будущих глушить весьма сподручно, Олаф мне штуки, ей подобные, показывал. И правда: посиди-ка на веслах, да не легких лодочных, а тяжелых, для драккара или шнеккера которые, и с секирой или с мечом поупражняйся вдоволь — рука будет куда как тяжелая. А если пленника надо поймать, броней не защищенного, или девку красивую? Они ж брыкаются, а железом их бить нельзя — попортить можно. И кулаком нельзя, девок особенно — кому потом корявую пристроишь? Вот и приноровились шить из кожи или толстого полотна чехол, набивать его песочком, да всяких нежных созданий им по головушке и потчевать. И все довольны!

Ну, почти все — пленников не считаем.

А выглядеть это будет, будто упились они браги, и Гуннар подтвердит, что пили, пока в сознании оба были.

Вот он отчий дом! Затворив тихонько скрипнувшую дверь, Орм запалил несколько лучин.

— Ты, Сварти, как я понял — жениться на Турид не собираешься?

— Нет, конечно, братец, глупостей не спрашивай.

— Так вот, Сварти… такое дело… Уходить тебе надо. Из борга. Насовсем.

— Да понял уже, не дурак, — понуро ответил я — Финн так просто не отступится, иначе авторитет потеряет в борге совсем.

— Не просто так уходить, — продолжал Орм — Он ведь хольд все-таки. Надо еще так сделать, чтобы он к семье нашей придраться не смог. Батя-то в походе, он бы еще смог с Финном поспорить и с Торстейном тоже, но вот нет его, а мое слово против ихнего… Сам понимаешь.

— Да что уж тут непонятного — я тяжело вздохнул, но что тут вздыхать: уж если сел на рум драккара, пищи, но греби — Ты придумал что-то, братец? Так говори, не тяни кота за яйца.

— Чтобы Финн нашу семью обвинить не смог, если уж тебя упустил — надо тебя изгнать — Орм отвел глаза в сторону — Из рода нашего. Я, как глава временный, право на то имею. Матери потом все объясню, и отцу. А то Финн на тинге нас обвинит в помощи насильнику, и, ладно бы виру спросит, за Турид, а за твой побег, может и на перекресток позвать, чтобы на секирах судиться. Ладно бы, меня вызовет, а если Кетиля? Этот козий выпердыш хоть и не молод, но хирдман один из сильнейших, батя с ним справится, Хегни тоже, я — уже вряд ли, а Кетиля он нашинкует, как ветчину на празднике равноденствия! — Орм поморщился — А если сделаем, как я задумал, то права не будет у него, за изгнанника спрашивать с нас. А батя как вернется, так и решит, что делать дальше.

Тоскливо. Стать изгнанником, от которого отречется семья — немногим лучше смерти. Но выхода другого, и вправду, не видно.

— Сделаем так, — продолжал, меж тем, Орм — Ты из поруба сбежал, да домой прокрался. Дома будет один Кетиль, я как-бы тоже к Ауд ушел, выпил там пива, да и спать на дворе завалился. Ты же, Кетиля избив, чтобы он тебе грабить не мешал, взял снаряжение, одежду да еще кой-чего, и на пристань пошел. Там ты возьмешь лодку, нашу, ту, которая поменьше — в ней припасы и бочонок с водой уже сложены, и парус есть, чтоб одному управляться можно было — и отплывай. На восход, в Трэллеборг, плыть не советую, глушь там, все на виду, плыви в Хагаль, город большой, но долго там не задерживайся: наймись на корабль к купцам, хоть в рать судовую, хоть гребцом, хоть кем — и уходи оттуда. Финн тебя искать будет, а в Хагале Ярл — и Скряга его о помощи попросит, и будет услышан.

— Я понял тебя, брат. Ты действительно все продумал.

— Надеюсь, — покачал Орм головой — Завтра, как Кетиля побитого найду, так и соберу соседей, и отрекусь, при свидетелях. И богами поклянемся мы все Торстейну, что не видели, как ты убежал из борга — лодку то ты сам украдешь.

— Умный ты слишком! — пробурчал Кетиль — Все если продумал, так и подставлял бы свою рожу сам тогда!

— Мне, рыжий, завтра со Скрягой предстоит лаяться, нельзя мне по роже получать, — хмыкнул Орм — А ты что стоишь? — это он уже мне — Время уходит! Вещи мы тебе собрали, так что — побей Кетиля немного — и уходи. Скоро рассвет — могут хватиться.

— Порази меня Отец Богов, если мое сердце не болит от того, что я сейчас делаю — я повернулся к Кетилю — Прости, братец…

— Давай, бей уже, хватит болтать — рыжий тоже смирился с неизбежным.

А я вспомнил, кто меня к Турид наладил.

БУЦ!!!

Сбоку стоявший Орм сдавленно хрюкнул.

— Дурень… Не так… Зачем в брюхо — просипел Кетиль, как только смог разогнуться — Надо чтобы пошла кро…

ХРЯСЬ!!!

Братец как стоял — так и лег.

— Шваааартииии… Шкотина ты бежможглая… Не в жубы!!! Што ты жа бештолошь…

Сбоку послышались всхлипы — Орм в углу жевал рукав, чтобы не заржать в голос.

— Э… Братец, не серчай… Не со зла ведь я. Ты к Хильде обратись — она тебе забор поправит, как новый будет.

— Щас тебе поправлю! — прошипел Кетиль, злобно зыркнув на Орма глазами — По носу бей.

Добраться до пристани много времени не заняло, и вот я уже выхожу в море небольшой лодке, ярда четыре в длину. У нее есть мачта с парусом, а море спокойно, и до Хагаля я доберусь дней за семь-десять, это если держаться рядом с берегом и останавливаться, чтобы набрать воды, если понадобится. Ночевать-то можно и в лодке, заякорившись в какой-нибудь из маленьких бухт, которыми изобиловал берег моей Родины. Мне что-то кричали с берега — но утренний ветерок сносил слова в сторону, и я, помахав на прощание боргу ладошкой, отправился в новую жизнь.