Бурундук шагнул вперед.

— Нет, — ответил спокойно.

Повисла тишина.

— Чип? — Гюрза прищурила глаза.

— Я не брошу на смерть население целой страны, — жестко произнес американец. — Не имею права. Я Спасатель, нравится тебе или нет. Спасать жизни для меня не работа. Я этим дышу. Я таким родился.

Селевиния молча обернулась к Айжамал и протянула ей ребенка. Белая мышка сглотнула:

— А… Я…

— Подержи, — сухо сказала Гюрза. Испуганная Айжамал робко кивнула и взяла Сая на руки. Чип стиснул кулаки:

— Ты не заставишь меня предать дело всей… — он запнулся, когда Гюрза схватила бурундука за шерсть на груди и рывком подняла в воздух.

— Давай, — холодно предложила воительница. — Не сопротивляйся. Пристыди меня своей слабостью и заставь разжать когти.

Чип дрожал, но смотрел без страха.

— Ты сильнее, — отозвался он с чувством. — Это не значит, что ты права. Можешь меня терзать, бросить в пустыне, даже убить — что ж, ты получишь мое мертвое тело. Но не мою покорность!

— Дурак! — прошипела Гюрза. — Чем твое мертвое тело поможет заложникам? Кто-то, помнится, был готов на смерть ради некой «Гаечки». Ты и ее принесешь в жертву абстрактным ценностям?

Бурундук на мгновение оцепенел, судорожно стиснул зубы. А затем, страшно напрягшись, заставил себя выдавить:

— Принесу.

Гюрза умолкла. Поставила Чипа обратно на землю, отошла на шаг. Смерила бурундука взглядом.

— Есть разница между героизмом и глупостью, — сказала очень серьезно. — Ты должен ее понять, иначе умрешь. Хуже того, по твоей вине умрут друзья.

Селевиния указала лапкой на пескоход.

— В настоящий момент, ты ничем не поможешь населению полигона. Ты просто погибнешь, и тело твое будет годами валяться в пустыне нетленным, поскольку здесь нет даже бактерий. О подвиге никто не узнает. Ни одна жизнь спасена тобою не будет. Польза такого героизма равна нулю.

Чип тяжело дышал, сжимая и разжимая кулаки.

— С другой стороны, — беспощадно продолжила Гюрза, — Если верно расставить приоритеты, ты сумеешь спасти жену. Друзей. Меня с сыном. Эту бесполезную мышь, — она кивнула на Айжамал. — Вдобавок, ты останешься в живых и вернешься в Америку, где у тебя будет в миллиард раз больше возможностей привлечь внимание людей к трагедии Дегелена.

Она шагнула вперед и ткнула бурундука пальцем в грудь.

— Включи мозги. Ты сейчас предаешь дело всей жизни, а не защищаешь. Иногда, отступить — значит победить. В противном случае победит ВРАГ. Как бы красиво ты ни погиб, конечный результат не изменится. А смысл, всегда и везде, имеет лишь результат. Ясно?

Судорожно дыша, Чип опустил голову.

— Ясно, — выдавил хриплым шепотом.

— Браво. Сейчас глотни кумыса и лезь в кузов, — Гюрза скрестила на груди лапки. — В кабине с таким мехом сваришься заживо, скоро станет еще жарче, когда поедем через кратер.

Чип моргнул.

— Кратер? — он невольно поджал хвостик. — А… Другой дороги нет?..

— Над любой другой дорогой может пролететь вертолет, — жестко отозвалась Гюрза. — Местность здесь плоская и открытая. Видел, как в Сибири охотятся на волков? У пескохода против вертолета не больше шансов, чем у волчонка.

Сглотнув, Чип неуверенно кивнул и подошел к машине. Запрыгнул в кузов, где посреди ящиков и канистр с топливом стояла полупустая ржавая железная бочка с зерном, высотой, примерно, бурундуку до плеч. Гюрза, между тем, усадила Сая на заднее сидение, затянула на нем ремни безопасности и помогла измученной Айжамал забраться в машину. Хлопнула дверца.

Внедорожник с рычанием рванулся вперед.

По колено зарывшись в зерно и цепляясь за бортики бочки, Чип недоверчиво озирался. Пейзаж напоминал марсианский, безжизненная каменистая пустошь простиралась во все стороны на мили. Далеко на западе, в дымке синели горы, небо отливало нездоровым рыжеватым оттенком. В лучах палящего солнца крупные булыжники отбрасывали неестественно-резкие, лунные тени, над плоскими камнями струился воздух. Только заметив это, Чип сообразил, что за страшную жару в ответе не светило — горячей была сама земля…

Капитан Спасателей с болью опустил голову. Ему внезапно с шокирующей яркостью вспомнился последний счастливый вечер на свободе. Боже, ведь это было лишь месяц назад, а кажется — вечность!

…-Звучит заманчиво, — лукаво заметила Гаечка. У Чипа перехватило дыхание.

— Это так прекрасно… — прошептал он, прижимая к сердцу самое дорогое существо в мире. — Как жаль, что у меня нет с собою колец…

Гайка встрепенулась:

— Да, кстати! — она протянула Чипу неизвестно откуда взявшуюся кожаную куртку. — Примерь-ка.

Опешивший бурундук поднял глаза:

— Но… Это же летная куртка твоего отца! Зачем?!

— Ну же, любимый, — мышка тепло улыбнулась. — Я довольно бережливая девушка. Проверь карманы…

Чип, вздрогнув, быстро последовал совету. Лунный свет отразился в многочисленных гранях крохотного, удивительно красивого бриллианта, украшавшего небольшое колечко.

Обручальное.

— Кольцо моей матери, — тихо сказала Гаечка.

У Чипа перехватило дыхание. Глаза златоволосой мышки, отраженные в бриллианте, засияли для него ярче всех звезд во Вселенной. Покачнувшись, он судорожно перевел дух. Огляделся. Гуляя по парку, они с Гаечкой незаметно оказались почти у самого подножия монумента Вашингтону, здесь несколько зверян устроили импровизированный джаз-сейшн. Подхваченный порывом, Чип подбежал к музыкантам:

— Друзья, помогите! — счастье в его глазах, очевидно, говорило само за себя. — Как насчет лунной серенады? Я влюблен!

Джазисты понимающе переглянулись.

— О, влюблен… — усмехнулся саксофонист.

— Сделаем, — подмигнул барабанщик.

Чип бросил на них благодарный взгляд и обернулся к улыбающейся вдали Гаечке. Музыка подхватила его, бросила в объятия любимой. И мир исчез — утонул в ее глазах, расплавился в огне, опалившем сердце.

Прошла минута, или год. Какая разница? Они танцевали в лучах луны, наедине со Вселенной, они…

…Внедорожник сильно тряхнуло, Чип едва не вылетел из бочки. Потирая ушибленный подбородок, капитан с дрожью огляделся. Чудовищный мертвый пейзаж заставил его стиснуть зубы и до боли, до скрежета вцепиться в металл.

Нет, сказал себе Чип. Он не обязан смотреть на такое. Его ждет Гаечка — там, в мечтах. В сердце. Где они по-прежнему танцевали, счастливые и полные любви.

— Гаечка, любимая… — вслух сказали оба Чипа — из прошлого и настоящего. — Я преклоняюсь пред тобой.

Капитан опустил голову. На дне бочки перекатывались зернышки — в полумраке было заметно их слабое зеленоватое свечение.

— Не согласишься ли ты сделать меня счастливейшим парнем в мире, — продолжил Чип из прошлого, — Став моей женой?

Чип из настоящего зажмурился от боли. Он хорошо помнил, что было дальше.

— Боже, Чип! — воскликнула Гаечка. — Я уж думала, ты никогда не спросишь об этом! Конечно же, я согласна… — они слились в поцелуе. Потом были еще поцелуи, еще и еще. Объятия. Тепло родных глаз.

Они вернулись к друзьям, шумно отметили успешное завершение большого приключения. Чип плохо помнил вечеринку — все его мысли и тогда, и сейчас, были сконцентрированы на Гаечке, изумительной златовласке, девушке его мечты… Его невесте. Как поверить в такое? Как?

— Не стоило и пытаться, — горько прошептал Чип из настоящего. Он помнил, как вся команда, уставшая и счастливая, летела домой в новом Гайкином самолете. Полет предстоял долгий, друзья сладко спали, бодрствовали лишь они с Гаечкой — не в силах наговориться, насытиться совершенно новым чувством единства. Ведь только теперь, когда слова были сказаны — и приняты — пали последние препоны, мешавшие счастью…

Они даже не сразу поняли, когда из-за родного дуба на лужайке Центрального парка, навстречу самолету рванулись зловещие тени. Уже опутанные сетями, продолжали недоуменно моргать — переход от полного, неземного счастья к реальности был слишком жесток.

Друзья и вовсе ничего не заметили; когда самолет окутали облака сонного газа, никто еще не успел проснуться. Для них, пожалуй, шок был даже ужаснее. Задремать на пути домой, а очнуться в клетке, на лабораторном столе. Под насмешливыми взглядами самых страшных врагов Спасателей.