— Как-как?!

— Сложно, — дварг вздохнул. — Я тоже не до конца понимаю… Но общая идея такая: вот ты сейчас смотришь на меня. Ты не видишь, что происходит за твоей спиной. Конечно, разумом ты знаешь, что ничего особенного там не происходит, но проверить это невозможно — куда бы ты ни обратил взгляд, всегда останется область за гранью видимого.

Темир почесал ухо.

— Погоди, но ты-то ведь видишь, что за моей спиной ничего не происходит?

— Ошибаешься, — заметил Туман. — Я часть поля твоего зрения, поэтому, естественно, не могу служить доказательством. А если я существую только в твоем воображении? Если меня попросту нет, пока ты смотришь в другую сторону?

Темир, усмехнувшись, обернул голову вправо и позвал, не глядя на дварга:

— Туми-и…

— Не-а, не выйдет, — мышонок фыркнул. — Голос тебе тоже мерещится. Пока не позовешь — его и вовсе нет.

Он вздохнул.

— Но главное-то в чем… Проверить эту гипотезу невозможно, а значит, ее нельзя и опровергнуть. Я читал, что никогда не выйдет определить — существует ли объект, на который никто не смотрит.

— Очуметь… — пробормотал Темир. — Вот так, незаметно, он и подкрадывается…

— Кто? — не сразу понял Туман, а когда сообразил, звонко рассмеялся. — Ясно. Ну, в общем, академики еще много чего там напридумывали, но самое замечательное следствие из их гипотезы — мы. Зверяне.

Следопыт почесал второе ухо.

— Э-э-э… А пояснить?

— Запросто, — ухмыльнулся Туман. — Вот задумайся: человек смотрит на мышь. Кого он видит?

Темир нахмурил брови.

— Мышь.

— Именно! — Туман потер лапки. — Но что происходит с мышью, на которую человек НЕ СМОТРИТ? Откуда ты знаешь, что она так и остается мышью? А что, если все звери, пока на них НЕ СМОТРЯТ, умеют мыслить?

Темир открыл рот и, некоторое время, ехал молча. Затем резко сжал челюсти.

— Погоди. То есть, если сейчас рядом с нами проедет человек, мы превратимся в животных, пока он не отвернется?!

Туман покачал головой.

— Нет. Ты не понял. Мы, зверяне — те самые звери, которых НЕ УВИДЕЛИ. Вроде пузырьков в хрустале. Когда-то, на заре истории, в тканях самого мироздания возникли неоднородности, и редкие объекты, которые не должны существовать в отрыве от наблюдателя — стали «закрепляться», то есть переходить в категорию наблюдателей. Я людей в пример привел просто потому, что они доминируют, но в точности такой же механизм работает и для нас. Ведь мы тоже разумны. Только представь, — Туман азартно распушил шерсть, — А вдруг камни, мимо которых мы едем — камни лишь для нас? А что, если пока на них не смотрят, камни превращаются в динозавров? Динозавров ведь никто не видел. Может, они и не вымирали вовсе?

Темир яростно почесал за двумя ушами разом.

— Знаешь, что, пушист? Мне вести экспедицию через перевал, и если я начну размышлять, не исчезнет ли под ногами земля, пока я гляжу в небо — перевал мы не одолеем.

— А еще есть йети, что обитают среди гор, сирены на тайных атоллах Бермудского треугольника, единороги из заповедных лесов Палены… — мечтательно протянул Туман. — Представляешь, вдруг мы существуем лишь потому, что на нас не смотрит ни один единорог?

— Хватит! — Темир раздраженно взъерошил мех. — Оставь единорогов в покое. Не хватало еще… — он запнулся, — …в общем, довольно. Меняем тему.

Дварг удивленно встопорщил хвост:

— Ты не любишь единорогов? — он погладил толая по мощной, увитой мускулами шее. — Они же самые прекрасные создания фанта…

— Туми, довольно, — жестко оборвал следопыт. — Да, Звездные Кони похожи на саму Красоту во плоти. Я как-то видел картину… До сих пор на душе тепло… Но их не существует! Понятно?! — его передернуло. — В какую сторону ни смотри… — Темир запнулся, поскольку дварг неожиданно привстал и закрыл ладошкой его рот.

— …в какую сторону ни смотри, ты увидишь красоту, — очень тихо и серьезно сказал Туман. — Это наследие единорогов, Темир. Замечать красоту мы научились у них. Крохотная, во многих давно погасшая, искорка изначального света до сих пор тлеет. Красота… — мышонок развел лапками. — Разве ты не знаешь, что красоту изобрели Звездные Кони, самая древняя и мудрая раса нашего мира? Все переняли это понятие у них. Когда, в непостижимой древности, первые звезды зародились среди огня, пожравшего Око Ночи, единороги уже тысячи лет слагали поэмы о красоте жизни, а над ними, в кристально-бездонном небе парили Лунные Драконы, еще одна раса, что древнее звезд… — пушистый вздохнул. — Ну, давай, скажи, что их тоже не бывает. Притуши свою искру сильнее.

Темир помолчал.

— Ясно… Надо будет нам, как-нибудь, продолжить беседу. А сейчас не волнуйся, и отвечай только правду. Отряд пропустят, я не чую опасности.

Туман рывком обернулся: посреди дороги, преграждая путь, стояло несколько вооруженных ассагаями бурундуков в ярких, утыканных перьями боевых одеяниях.

Передний властно поднял лапу. Эрих послушно отключил двигатель, Темир спешился. Юркий дварг моментально оказался на крыше фургона. Выглянул и Таурон:

— Что случи… О! — сычик заметил дикарей и поспешно спрыгнул на землю. Его примеру последовал Эрих; путешественники встали плечом к плечу напротив коричнево-полосатых воинов. Спустя мгновение, к ним присоединилcя и Туман.

Первым заговорил Темир:

— Мы направляемся в Жаксы, оттуда в Чернобыль. Везем эмбрионы байбаков. Я проводник.

Бурундук молча обратил мордочку к Таурону.

— Я биолог, — сообщил тот. — Сопровождаю груз.

Черные глаза повернулись к старому Эриху.

— Я врач из Норвегии, — сказал лемминг, скромно потупив взор. — Месяц назад мы получили сообщение о катастрофе в чернобыльской обитаемой зоне, у них заканчивается кумыс. Дегелен — единственное место в мире, где можно достать эмбрионы байбаков, поэтому меня срочно откомандировали в Казахстан. Хочу верить, что за месяц лучевая болезнь скосила не всех, и мы успеем спасти хоть кого-то…

Дикарь кивнул и посмотрел на дварга.

— А я с ними, — просто ответил Туман.

Бурундук молчал. Так и не сказав ни слова, он жестом пригласил путешественников продолжить их путь, а сам развернулся и скрылся в зарослях. Остальные воины последовали за лидером; спустя миг ничто не напоминало о встрече. Темир с облегчением выдохнул.

— Ну, что ж, — он обернулся к спутникам. — Первое препятствие позади.

— Хотелось бы, чтобы все трудности разрешались с такой простотой, — вздохнул Эрих. Таурон усмехнулся.

— Мечтай, мечтай…

Темир вернулся к своему толаю.

— Поспешим, — заметил он негромко. — Завтра утром доберемся до гор и повернем на восток. К вечеру, если погода не изменится, должны увидеть Сизый Каньон. А дальше… — ведун бросил недобрый взгляд на сычика — …посмотрим.

Таурон фыркнул.

— Ты чуешь опасность? — осведомился невинно. Темир с подозрением прищурил глаза.

— Пока нет.

— Значит, смерть в каньоне нам не грозит, верно?

Ведун покачал головой.

— Идти в каньон, или не идти, мы решим только завтра. До тех пор я ничего не почую.

Пушистый Туман легким прыжком взвился на шею зайца и разлегся там, свободно свесив лапки и хвост.

— Знаете, в чем ваша проблема, степняки? — спросил он с досадой. — Вы столько лет живете в аду, что попросту разучились вспоминать про рай. Стоит случиться чему-то плохому, вы тут же говорите: «Ага, я так и знал!», но если плохого не происходит — вы удивляетесь. А должно быть наоборот! — заявил он твердо. — Удивляться надо плохому, а ждать от жизни только хорошего!

Туман указал лапкой на мрачного, сутулого Таурона.

— Иногда я просто не понимаю, как вы живете в этом мире, — с чувством сказал дварг. — Стоит вам подумать о будущем, как тут же вспоминается все страшное, что может случиться, и начинаются размышления, как из этого страшного вырастет нечто еще более ужасное. А давайте, для разнообразия, вспомним о хорошем? — он склонил голову на бок и лукаво прищурился. — Мы движемся навстречу самому интересному приключению за последние четверть века! Мы едем спасать целую обитаемую зону! Мы только что мирно пересекли границу запретных земель дикарей! С первого же часа наш отряд преследует удача. Почему вы думаете лишь об опасности? Разве она от этого исчезнет? Чем сильней вы тревожитесь, тем скорее накличете беду! — гневно заметил дварг.