Сайджерсон представил, как солдаты вжимаются в склон низкой дамбы. Там они станут легкой, беззащитной мишенью для любого немецкого отряда на понтонах – или, хуже того, на противоположном берегу. Когда стрельба наконец немного стихла, Сайджерсон воспользовался шансом подняться до середины лестницы на мостик.

– По ним ведут мощный огонь, Даффи.

– Похоже на то.

– Возможно, нам следует подойти и забрать их.

– Мы будем отличной мишенью, мистер Сайджерсон. В середине канала, с фрицами на обоих берегах. – На лице Даффи, освещенном огоньком сигареты, читалась тревога. – Кроме того, его величество приказал мне ждать здесь. Так они хотя бы будут знать, куда идти.

Сайджерсон посмотрел вперед, туда, где шла схватка. Слаженный залп чего-то, напоминавшего противовоздушную артиллерию, пронзил ночь – крупнокалиберные, скорострельные орудия, на порядок превосходившие то, что удалось спасти людям Хагина. На глазах у Сайджерсона небо вспыхнуло снова, затем еще раз, после чего раздались уже привычные гулкие удары. Опять минометы.

– Мы не можем просто ждать здесь, Даффи. Их убивают.

В голосе Даффи слышалась непривычная резкость.

– А если они попытаются отступить, если вернутся к нам – а нас здесь не окажется? Что тогда с ними будет? Что будет с нами?

Но в этот момент – Сайджерсон не верил своим ушам, однако этот звук ни с чем нельзя было спутать – раздался ровный стук копыт. Лошадь шла галопом. Ближе, ближе… и:

– Не стреляйте! Это я, ребята.

На дамбе возник Уилкс верхом на очередной лошади. Он спешился и наполовину сбежал, наполовину скатился к кромке воды. Задыхаясь, с трудом выговорил:

– Они зажали нас возле первого понтона. На дорогах не меньше половины дивизии. Хагин говорит, вы должны подойти. Нам не выбраться.

– Но вы-то выбрались, – заметил Даффи.

– Я-то да, а вот двоим моим товарищам не повезло. Я и сам бы не справился, если бы не увидел эту клячу по пути туда и не запомнил, где она стояла. – Новый залп тяжелой артиллерии заглушил его слова. – …мало времени.

– Я так и понял.

Подняв глаза, Сайджерсон увидел, как Даффи повернулся, а секунду спустя услышал приглушенный гул корабельных двигателей.

– Вы подниметесь на борт?

– Думаю, так будет быстрее. – Подтянувшись, Уилкс взобрался на «Куколку». – Там есть небольшое прикрытие, если только боши не успели зайти с тыла.

– Великолепно, – сказал Даффи. – Как далеко?

– Пять сотен метров, может, чуть больше. Вы увидите.

– Не сомневаюсь. – Но Даффи уже повел судно вперед.

Не включая огней, «Куколка» миновала пологий поворот, и внезапно шум сражения стал оглушающим. Впереди канал пересекал понтонный мост – дальше лодка не пройдет. Люди Хагина окопались на этой стороне моста, но немцы зажали их и теперь вели опустошительный огонь по крутой дамбе, где под прикрытием понтона съежились англичане.

Артиллерийский обстрел вели и с другой стороны канала, и стоявший на мостике Даффи Блэк безошибочно счел это за дурной знак. Это означало, что враг полностью окружил людей Хагина, и единственный путь к отступлению лежал по воде, откуда они пришли. Но «Куколка» сама была огромной, неповоротливой и совершенно беззащитной мишенью. Как только немцы с того берега начнут переходить мост – а Даффи казалось, что он уже видит в темноте приближающиеся согнувшиеся фигуры, – людям Хагина придет конец. Они будут вынуждены сдаться или погибнуть, и, немного узнав полковника и его солдат, Даффи не сомневался в их выборе.

Однако надежда оставалась. Сосредоточившие все внимание на Хагине, немцы до сих пор не заметили приближения «Куколки» – либо в темноте приняли ее за свое судно. Как бы то ни было, по ним не стреляли, и Даффи вел лодку по тихим темным водам. До понтона оставалось около сотни метров. Там он развернет «Куколку» и попытается погрузить солдат на борт.

Тем не менее он промедлил еще минуту. Несмотря на свои планы помочь людям спастись, Даффи понимал, что наступил поворотный момент: стоит «Куколке» двинуться дальше – и он сам, и Уилкс, и чудесная команда из трех человек, Сайджерсона и мальчиков, героически трудившихся на протяжении последних дней, окажутся, скорее всего, обречены на смерть. Их как минимум возьмут в плен. Немцы контролировали дамбу с обеих сторон и понтон впереди. Три направления из четырех. Как только враги распознают «Куколку», все закончится.

Он решил развернуть судно прямо здесь, где больше пространства для маневра. Может, немцы даже сочтут этот жест если не дружественным, то и не враждебным: местная лодка заплыла в перестрелку и теперь разворачивается, чтобы уйти. Даффи знал, что на таком расстоянии «Куколка» кажется черным силуэтом на воде. И ни он сам, ни Уилкс, ни кто-либо из оставшихся внизу до сих пор не сделал ни одного выстрела.

У них было еще несколько секунд.

Он развернул лодку и включил задний ход. Теперь это лишь вопрос времени: вскоре немцы разгадают их намерение и начнут стрелять. Уилкс направлял Даффи прямо к людям Хагина, и расстояние между ними быстро сокращалось. Семьдесят пять метров. Шестьдесят. Пятьдесят.

А потом неожиданно, они отчетливо услышали, как кто-то выкрикивает приказы на немецком – словно прямо рядом с ними, – и столь же неожиданно грохот орудий стал тише, а затем смолк совсем. На этот раз они находились достаточно близко, чтобы увидеть силуэты солдат – целого взвода или даже двух, – бегом марширующих по мосту.

Но, как ни удивительно, хотя люди Хагина продолжали обстреливать немцев на понтоне, те не остановились, чтобы покончить с ними. Враг быстро уходил к городу. Тридцать секунд спустя, когда «Куколка» ткнулась в дамбу, стрельба почти прекратилась. Теперь они слышали случайные пулеметные очереди из-за дамбы, со стороны города. Уилкс и мальчики сбежали на палубу, крича людям Хагина:

– Быстрее, быстрее, давайте сюда!

На мгновение Даффи задумался, куда подевался Сайджерсон, и с тревогой решил, что его, должно быть, подстрелили, но времени на размышления не было. Он не знал ни причины этого благословенного затишья, ни как долго оно продлится. Даффи хотел лишь погрузить людей на судно и убраться подальше. Верные боевому духу, солдаты первым делом передали на борт живых раненых, и сейчас на палубу поднимались последние люди.

– Вниз! Не высовывайтесь! Спускайтесь вниз!

Мальчики затаскивали раненых в каюту. Даффи насчитал не менее десяти. Все дееспособные солдаты забрались на «Куколку», и Уилкс поставил некоторых в защитные позиции на носу и на корме. Затем крикнул:

– Все, Даффи! Все на борту! Выводите нас!

– Где Хагин?

– Мертв.

Даффи дал полный ход, и «Куколка» ответила ревом двигателей и облаком выхлопных газов. Она двинулась по каналу, набирая скорость, назад, к безопасности Ла-Манша.

Уилкс снова поднялся на мостик.

– Что произошло? Почему они остановились?

– Не имею ни малейшего понятия, друг. Может, рука Господня. Сколько человек выбралось?

– Восемнадцать, из них половина раненых.

– А Сайджерсон?

– Я его не видел.

– Проклятье. – Он закрыл ладонью глаза. – Проклятье.

– Так точно, сэр. Читаете мои мысли.

У них за спиной, рядом с понтоном, снова ожили немецкие пулеметы, трассирующие пули со свистом рассекали ночь. Солдаты на корме открыли ответный огонь, ориентируясь по обратным траекториям, однако без особого успеха. Держась как можно ближе к центру канала, Даффи преодолел поворот, и «Куколка» наконец покинула зону прямой видимости. Полминуты спустя смолкли все звуки, кроме горлового рева двигателей и случайных стонов и вскриков раненых внизу.

Уилкс знал, что каюта под палубой набита ранеными под завязку, а потому вместе с другими выжившими сидел наверху. Он был не только офицером, но и человеком, рискнувшим жизнью, чтобы вернуться на «Куколку», поэтому солдаты освободили для него место на одном из рундуков, позволявшее опереться на переборку. Вымотанный Уилкс сидел с относительным комфортом, обхватив руками колени, чтобы немного согреться. Он снова промок – ему с утра так и не удалось окончательно высохнуть. Уилкс опустил голову и попытался задремать под убаюкивающее урчание двигателей.