Когда-то давно Альбин и Кей, одногодки, вместе постигали науки в дворцовой школе. Точнее, Кей училась там вместе с принцем и кучкой знатных юнцов, единственная девочка среди них. Почему ее туда приняли? А попробуй откажи королевскому колдуну: проснешься наутро в зеленой пупырчатой шкурке и голоса своего не узнаешь.

Кей была умна. Очень умна. И все эти "королевские" знания - зачатки дипломатии и риторики, стратегии и тактики, истории и географии, - усваивала без труда. Также в школе обучали танцам и премудростям этикета. Альбину по сей день было неловко, так оттоптал он тогда ноги своей молчаливой партнерше. Интересно, рассказывала ли она об этом Маргарите?

Он удивлялся, почему колдунья так близка с его сестрицей. Конечно, добрую и дружелюбную Маргариту невозможно не любить, но, что скрывать, в глубине души ему было обидно, что Кей предпочла дружить и секретничать не с ним. Как будто Альбин для нее недостаточно хорош. Хотя, возможно, так оно и есть. Признаться, принц не блистал ни умом, ни эрудицией. Да, его величали книжником, но читал он в основном любовные романы, сказки, стихотворения и поэмы, а вовсе не научные труды по фармакологии и алхимии, старинные магические рукописи и трактаты о сущности всего земного и небесного, коими зачитывалась дочь колдуна. Для Альбина же подобное чтение было наилучшим снотворным, о чем он благоразумно умалчивал, возвращая Кей очередной волюм, что она давала ему почитать.

У них и правда не находилось ничего общего, кроме Маргариты, которую и Альбин, и Кей искренне и безоговорочно обожали. Наверное, только благодаря сестре принц был допущен в святая святых, будуар юной колдуньи, где так хорошо вести полузапретные разговоры, критиковать старые традиции, мечтать о будущем и запивать смородиновым чаем поистине волшебные пироги.

Вечерело. Альбин постучал в двери башни.

Дверь открыла Кей.

- Альбин? - удивилась она, увидев его без сестры. Еще больше удивилась, когда Альбин спросил:

- А твой отец дома? Я к нему.

- Уехал по срочному вызову. Уж и не вспомню: кто-то заболел не той болезнью или родился не в тот день, - проговорила Кей. - Если дело не терпит отлагательств, я могу с ним связаться.

- Терпит, терпит, - уверенно сказал Альбин, и ему сразу полегчало.

- Я могу помочь? - Кей взяла его за руку и ввела в башню. - Сложное колдовство я еще не освоила, но снять порчу или приготовить лекарство - с удовольствием. Может, тебя бессонница мучает? Или приворожить кого-нибудь надо?

Альбин достал из кармана увесистый кошелек. Он был набит под завязку и даже не звякнул.

- Ты пришел за волшебной бумагой! - воскликнула Кей то ли удивленно, то ли сердито.

- Да, вот решил приобрести листок-другой...- проговорил Альбин.

- Листок-другой? - рассмеялась колдунья. - Вижу, ты не знаком с подробностями ритуала. Пойдем.

Она провела Альбина в отцовский кабинет, где на полках теснились вперемешку колдовские книги и гроссбухи, а в аквариумах, растопырив лапы, меланхолично покачивались тритоны и таращили на принца выпуклые круглые глазки. Принц содрогнулся: не так давно Маргарита шепотом поведала ему, что тритоны - это бывшие люди, которые так или иначе не угодили старому брюзге Эрлиху. В другой раз она нашептала ему, что все эти земноводные - заколдованные юноши, в разное время осмелившиеся просить у Кей руку и сердце. Альбин и верил, и нет. Он всмотрелся в прозрачную воду и вздрогнул: показалось, будто один из тритонов подмигивает и подает некий знак лапкой.

Кей между тем отперла массивный ларец и вынула стопку разноцветных листков. Размером стопка напоминала колоду миниатюрных пасьянсных карт. Кей разложила ее веером.

- Вот она, волшебная бумага. Редко у кого хватает денег даже на листочек.

- А мне хватит?

Колдунья взвесила его кошелек на ладони.

- Хватит. Если не ошибаюсь, ваша семья использует одно и то же заклинание, так что и сумму тебе должны были дать достаточную. Какой цвет предпочитаешь?

- А какой ты посоветуешь?

Она пожала плечами.

- Выбирай сам. Вот голубая бумага. Пользуется самым большим спросом. Маргарита требует запретить ее и сжечь. Думаю, многие принцессы присоединятся к ее требованию. Эта бумага ведет поиск невест исключительно среди особ голубой, то бишь королевской, крови. Поэтому многие простолюдины, продав все свое имущество, покупают клочок... нет, клочочек... огрызочек... царапают на нем словцо покороче - "дева" или "она", и начинают путешествие от одного дворца к другому. Безрезультатное, как правило, но разве можно запретить человеку мечтать?

- Так нужно продавать эту бумагу только лицам благородного происхождения! - предложил Альбин.

- С какой стати? - пожала плечами Кей. - Мы, колдуны, народ корыстный, нам сие невыгодно.

Эти слова она произнесла нарочито грубо, с вызовом, и Альбин невольно улыбнулся. Как ни крути, а у всех есть слабые места. Кей не то чтобы стеснялась своего происхождения. Просто так уж устроено общество, что каждый должен знать свою ступеньку... И Кей на ее ступеньке порой было неуютно. Почему-то Альбина радовала эта ее щербинка, маленькая слабость в безупречном образе. Может быть, потому, что сам он был полон щербинок. И, отыскивая слабости у других, убеждался, что он не один такой - неидеальный.

- К тому же, - мягко усмехнулась колдунья, - благородное происхождение еще не гарантирует благородных свойств характера. Что у нас дальше? - продолжила она. - Золотая бумага. Ведет поиск только среди богатых наследниц. Роскошное приданое обеспечено, равно как и немалое наследство. Эта бумага тоже не залеживается.

- Как-то это некрасиво - искать себе жену побогаче, - пробормотал Альбин. - А как же чувства, характер, душа?

- Маргарита говорит точно так же, - усмехнулась Кей. - Сразу видно, что вы родственники. Слушай, если тебе так важна душа, может быть, розовую бумагу купишь? Она ищет невест исключительно среди невинных девиц. - Кей покачала головой. - Мда, сейчас ее почти не покупают.

Альбин спросил шутливо:

- А бывает волшебная бумага, которая ищет невест исключительно среди колдуний и ведьм?

- Такой нет, - развела руками Кей. - Когда колдунье требуется жених, ей достаточно выбрать тритона посимпатичней и произнести нужное заклинание. Это очень трудное заклинание, между прочим. Колдунья, неспособная с ним работать, считается еще слишком юной для замужества.

Альбин смотрел на Кей. Безусловно, она шутила. Но делала это с очень серьезным выражением лица.

Она махнула рукой на аквариумы.

- Если хочешь знать, эти тритоны - вовсе не заколдованные женихи, как привыкла считать Маргарита. Они всегда были тритонами. Я на них опыты ставлю. Хочу превратить хоть одного в человека. Но пока не очень получается...

- Значит, для замужества ты еще не годишься, - покивал головой Альбин. - Но если тебе очень нужен жених, может, все-таки стоит поискать среди людей? Уверен, в твоем окружении есть годные экземпляры...

- С другой стороны, - задумчиво сказала Кей, - возможно, превратить человека в тритона было бы проще? А потом развернуть заклинание и прочитать его справа налево? С лягушками это срабатывало...

- Я готов, - сказал Альбин решительно. - Думаю, из меня выйдет очень выразительный тритон.

Кей улыбнулась и покачала головой.

- Что, неужели я не гожусь в женихи? И даже в тритоны не гожусь? - спросил Альбин грустно. - И не жених, и не тритон, подите, принц, отсюда вон.

Колдунья покачала головой и с усмешкой склонилась над колодой листков, выбирая подходящий.

- Твоя семья, насколько я знаю, всегда пользуется серебряной бумагой, которая гарантирует благородство и порядочность, - девушка протянула ему листок. - И, помнится, вы применяете из поколения в поколение одно и то же фамильное заклинание. Надеюсь, ты выучил его наизусть или взял с собой список с оригинала?

Альбин заколебался.

- А можно, я возьму бумагу домой и там, спокойно и без спешки, всё напишу? - спросил он.