Бэкхён встал со скамейки, чувствуя как скрипят окаменевшие мышцы, и прошелся несколько раз туда-сюда вдоль перрона. С того момента, как он здесь, на станцию прибыло уже три поезда, с которых сходило по два-три пассажира, и пара экспрессов промчалось мимо. Надежда Бэкхёна таяла, как иней на шарфе. Какой же он сентиментальный идиот. Ну увидел бы он Чанёля, дальше-то что? Все, что их объединяет, так это пара страстных порывов и совместное преступление.

Что Бэк сказал бы Чанёлю? Узнал, как его здоровье? Не жалеет ли он о содеянном? Любит ли еще Бэкхёна?

При последней мысли Бэк яростно пнул близлежащий камешек, откатившийся за край платформы.

Ну вот зачем он мучает себя… Все приложили столько усилий, чтобы он забыл о своем страшном злоключении. А Бэкхён не может, не может забыть. Ему безумно стыдно, потому что, кажется, только один человек способен ему помочь. Рядом с Чанёлем он почувствовал себя по-настоящему защищенным от внешней опасности, и даже перестал бояться самого Пака.

Бэк просто чувствует себя брошенным, словно он все еще блуждает по лесу, и не может найти оттуда выход.

Сейчас Бэк уже ненавидел себя за проявленную слабость. Надо вернуться домой, выпить согревающего чая и писать курсовую. А все остальное не важно, все пройдет в скором времени.

Бэкхён уже подошел к лесенке, спуститься от станции вниз к дороге, как услышал гудок, предвещающий о прибытии следующего поезда. Ноги сами повели Бэка, и он бросился обратно. Навстречу ему шла супружеская пара в пальто примерно одного оттенка, пожилая женщина с чемоданом и мужчина с тонким кейсом. Больше никого.

Бэк устало обвел перрон глазами, но понимал, что это бесполезно. Два студента показали свои билеты и зашли внутрь поезда, который обычно не стоял на маленькой станции дольше десяти минут. Бён вздохнул, поражаясь глубине своей глупости, развернулся и побрел обратно.

Придурочный Пак, свалил, и даже никакой весточки от него нет. Уж давно нашел бы способ написать. Ну и пусть живет себе, как знает, эта шпала-людоед, этот…

– Бэкхён? – за спиной раздался удивленный бас, и Бэкхён врос в землю. Затем медленно повернулся.

За спиной стоял Чанёль в парке цвета хаки с меховым капюшоном, придерживая чемодан на колесиках и как на восьмое чудо света пялясь на Бэкхёна. Волосы, кажется, стали еще темнее и неряшливыми лохмами торчали в разные стороны.

«Чанёль?», «Откуда ты взялся?», «Где ты был?», «Ты что, красишь волосы?» – эти и другие вопросы роем крутились в голове Бэкхёна, образуя гудящий вихрь, который мешал сосредоточиться и выдать что-то осмысленное.

Бац! – это с треском шлепнулся на бок дорожный чемодан Чанёля, потому что тот обеими руками обхватил Бэка за плечи, сгребая его в охапку.

Слава Богу, на перроне было пусто, и никто подозрительно не косился на то, как один парень практически душит другого в неловких объятиях. Бэк слабо пискнул, глотая воздух, и Чан отстранился, разжимая руки.

– Прости, не рассчитал. Я замерз в этом поезде из-за того, что у них что-то там сломалось, и заснул, даже мышцы затекли. Хорошо, что мой сосед разбудил меня… Похоже, я еще сплю и точно проехал свою остановку.

– Да нет, все в порядке, – повел плечами Бён. – Добро пожаловать, вроде как.

Повисло неловкое молчание. Только тихий шум поезда нарушал тишину.

– Зачем ты пришел? – хрипло спросил, наконец, Чанёль. – Не думал, что кто-то еще знает о моем прибытии. Я просил не говорить.

– Ты просил не говорить мне? – Бэку тяжело было контролировать свой голос, который чуть не дрогнул на этих словах. В груди что-то неприятно перевернулось. Зря все же он пришел.

Чанёль кивнул, поднимая свой чемодан на колесики.

– Возможно, я бы нашел тебя сам, чтобы посмотреть, как у тебя дела, но я не хотел, чтобы ты беспокоился из-за моего присутствия. Не знаю, задержусь ли я здесь. Возможно в конце месяца я вернусь обратно в Сеул.

– Ты был все это время там?

– Да, я… – Чан чуть откинул голову назад, разминая плечи. – Мне нужно было уехать, чтобы спокойно переждать, пока все более или менее утихнет. Ну и в общем. Знаешь, ты совсем продрог.

Он коснулся плеча Бэкхёна, чувствуя насколько холодным стала его одежда.

– Я ждал, – ответил Бэкхён. – Я подслушал разговор господина Кима по телефону, он говорил о тебе, я это понял. И мне просто хотелось узнать, правда ли это, а то эта неизвестность просто убивала меня. Я ждал хоть какой-то вести от тебя все это время.

– Эм… Я не знал, – с неподдельным удивлением сказал Чанёль. – Хотя в первое время я много раз порывался, правда, но что-то останавливало меня. А потом стало как-то поздно… Идем уже скорее, не могу смотреть на тебя, дрожишь как лист на ветру. Нам надо сесть на автобус.

– Куда ты сейчас? – спросил Бэкхён, спускаясь вслед за Паком и отсчитывая каждый стук колесиков о ступеньки.

– Господин Ким предоставил мне временное жилье. А там посмотрим.

– А почему ты не хочешь остаться здесь?

– В смысле? – Чанёль остановился у подножия лестницы и поднял голову, глядя на Бэка, который замер у перил.

– В смысле жить. В смысле навсегда, – пояснил Бэкхён. – Зачем тебе теперь возвращаться в Сеул?

– Сейчас я прохожу курсы при университете, мне осталось еще полгода. Надо бы доучиться, а там и найти работу. Много всего, – неопределенно пожал плечами Чанёль и быстро спустился по оставшейся части лестницы, у подножия которой была остановка.

Здесь уже ждал небольшой автобус, который шел до города. Чан первым прыгнул на ступеньку, затаскивая за собой чемодан, а потом, словно само собой разумеющееся, подал руку Бэкхёну.

Автобус тронулся, и за окном побежали одноцветные полосы дороги.

Бэкхён сел у окна, сложив руки и наблюдая за мелькающими вдали домами, и отогреваясь после зимнего воздуха. Чан встал рядом, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой не отпуская чемодан.

Через пятнадцать минут автобус добрался до города и пришло время сойти с него. Бэк вышел первым, а следом и Чан.